ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПОСОЛ БЕЛЬГИИ В УКРАИНЕ ВИЛЬФРЕД НАРТУС: «МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ФЕДЕРАЛИЗАЦИЯ НЕ ПРИВЕДЕТ СТРАНУ К РАСПАДУ»

Бельгийский политический опыт может послужить полезным материалом для сравнения в Украине с трех точек зрения. Во-первых, Королевство Бельгия пережило аж четыре конституционные реформы, последняя и самая значительная из которых состоялась год назад. Во-вторых, Бельгия, как и Украина, - государство полиэтничное, однако в силу разных причин унитарность не сохранившее. Коль скоро мы стремимся федерализма избежать, нелишне знать причины, к нему вынуждающие. И в-третьих, речь идет о стране молодой и одновременно пожившей достаточно (166 лет), чтобы отследить определенные «универсальные», если можно так сказать, политические закономерности.

Наша беседа с послом Бельгии в Украине господином Вильфредом Нартусом началась с самого актуального для сопоставления момента: конституцию меняют, когда не поменять нельзя или же - когда кому-нибудь влиятельному этого слишком хочется?

Вильфред Нартус - Чрезвычайный и Полномочный Посол Королевства Бельгия в Украине. Родился 4 мая 1943 года в Озеле (Бельгия), доктор права. Дипломированный дипломат с 1969 года. Работал помощником посла Королевства Бельгия в Браззавиле (Конго), в Нью-Дели (Индия), в Будапеште (Венгрия), в Вашингтоне (США), состоял в должности атташе при Кабинете короля Бельгии, занимал разные должности в бельгийском Министерстве иностранных дел. До назначения в Киев возглавлял делегацию своей страны в ОБСЕ.

«Бельгийская конституция считает двуязычие законным только в Брюсселе»

- Конституционная реформа в Бельгии прошла в четыре этапа: 1970-й, 1980-й, 1988-й, 1995-й. Почему пришлось столько раз пересматривать Основной Закон? Какая неизбежность к тому обязывала?

- В Бельгии не возникло, как у вас, вопроса о полной замене конституции. В целом Основной Закон, который в основе своей существует с 1831 года, удовлетворял граждан государства. Не пересматривалось у нас и распределение полномочий между исполнительной и законодательной властями, исключительно - между центральными и местными управленческими структурами. Бельгия всегда оставалась парламентской монархией, в базовых моментах - британского типа (однако с четко выписанной конституцией). Тем не менее, некоторые объективные противоречия требовали своего разрешения. Наиболее явно они проявлялись в культурных различиях.

В Бельгии соседствуют две очень разные, к тому же четко обособленные географически (Юг и Север) национально-культурные общности - валлоны и фламандцы. В государстве практически существует лингвистическая граница между землями, между германской и латинской культурами. В конце 60-х годов культурные различия между фламандцами и валлонами стали частой темой политических дебатов, предметом бесконечных переговоров внутри страны. Фламандцы были намного более активными в своих требованиях касательно развития национальной культуры, языка. Поэтому первая реформа конституции, от 1970 года, была призвана разрешить именно языковые противоречия.

Очень важно отметить, что каждая бельгийская провинция (кроме Брюсселя) моноязычна: скажем, во Фландрии не существует французских школ, а в Валлонии - нидерландских. Соответственно ведется и документация: либо только на французском, либо только на нидерландском языках.

- И это не вызывает недовольства со стороны фламандской общины во франкоговорящих районах и французской - в нидерландоговорящих?

- Бельгия - небольшое государство, и языковое разделение не создает серьезных неудобств для жителей: лингвистическая граница не может находиться дальше, чем на расстоянии 150 км от любого населенного пункта. Что, кстати, невозможно представить в Украине, где расстояния велики, существует реальное переплетение культур и очень мало регионов с компактным проживанием национальных меньшинств.

- Насколько отсутствие единого на всей территории национального языка сказывается на внутриполитической ситуации в Бельгии?

- Как я уже говорил, проблемы языка - это то, что сильно отличает наши страны. Лингвистические дебаты начались в Бельгии в 20 - 30-х годах, причем довольно серьезные. В конце концов пришли к принципу языковой однородности: делопроизводство в двух регионах ведется только на одном из языков, и лишь в Брюсселе узаконено двуязычие. Все чиновники государственного уровня должны владеть обоими языками. Например, дипломаты.

- Таким образом, реформа 1970 года попыталась удовлетворить культурно-лингвистические потребности Севера...

- А реформа 1980 года была обусловлена экономическими интересами Юга. В Валлонии сохранилась устаревшая промышленность, требовавшая серьезной реконструкции, ее проблемы мало отличаются от ситуации во Фландрии. Учитывая экономические различия, валлоны пожелали иметь возможность решать свои производственные проблемы самостоятельно.

В 1988 году были заложены основы федерализма, однако автономии не были «достроены» до конца, еще не образовались региональные парламенты, не были окончательно разделены полномочия властей, провинции не имели права заключать самостоятельно междержавные договора.

Реформа 1995 года завершила федерализацию страны. Теперь, к примеру, федеральное правительство не может заключать договоры о культурном сотрудничестве - это прерогатива исключительно автономных властей.

- То есть Украине предстоит заключить два таких договора - с фламандцами и с валлонами?

- Совершенно верно, и я надеюсь, что это случится скоро.

«Цель фламандских ультраправых - независимая Фландрия. Но вряд ли она осуществится»

- Что же осталось в компетенции федерального правительства в области внешней политики?

- Договора политического и экономического характера. Стоит признать, что в связи с последней реформой на встречах Европейского союза бельгийские делегации имеют иногда достаточно сложную структуру.

- Как в остальном распределены полномочия между национальными и автономными правительствами и парламентами?

- В ведении культурно-лингвистических сообществ находятся вопросы культуры, образования, большинство социальных служб, касающихся вопросов благосостояния людей. Автономии вправе самостоятельно решать большинство экономических вопросов, регулирующих проблемы инфраструктуры, транспорта, территорий.

Государство сохранило за собой право на принятие ключевых решений в финансово-монетарной сфере, в макроэкономике, в области обороны и госбезопасности, а также в вопросах медицинского и пенсионного страхования.

Король назначает министров, его роль особенно важна после выборов, когда нужно подобрать кандидатуры, действительно приемлемые для всех влиятельных партий. Именно король ведет соответствующие переговоры, его функция - обеспечивать преемственность власти. Политику в Бельгии определяют политические партии.

- Как и в Украине, в Бельгии нет четко лидирующей на выборах правящей партии...

- Нет, у нас традиционно у власти - партийные коалиции. Как правило, это христианские демократы и кто-нибудь еще. Такое положение дел сохраняется около пятидесяти лет.

- Оправдывают ли последовательную федерализацию страны бельгийские политики и политологи?

- Год - небольшой срок для окончательных выводов. Однако, анализируя ситуацию, стоит исходить из того, что последняя реформа - завершающее звено в цепи событий и по-другому не могло случиться. Сегодня можно утверждать, что новая государственная система работает, что она во многом позволяет избегать потери времени, которое приходилось тратить на внутрибельгийские дискуссии. До последней реформы существовала практика так называемых «двойных мандатов»: одни и те же люди были представлены в национальных и региональных структурах законодательной власти. Теперь в национальный и региональные парламенты избраны разные депутаты и сенаторы, их функции четко разделены.

- Насколько переход от унитарности к федерализму был поддержан населением страны?

- Этот вопрос возникает всегда: об отличии страны реальной от страны легальной. Можно сказать, что реформа была поддержана парламентским большинством, которое опосредованно выражает волю народа. Однако вы, наверное, хотите знать, являются ли бельгийцы в большинстве своем федералистами или унитаристами?

- Пожалуй.

- В том-то и проблема, что они - и то, и другое одновременно. Вы легко найдете большинство, которое готово защищать целостность страны, и в то же время - большинство бельгийцев считали целесообразным максимально четко разделить полномочия между регионами. В основе всего этого - чувство принадлежности: культурному сообществу, региону, стране. Это вопрос самоидентификации: мы чувствуем себя и бельгийцами, и одновременно - валлонами или фламандцами. В принципе, реформа слишком сложная, чтобы каждый ее понял досконально.

- Предусмотрено ли продолжение конституционной реформы в стране?

- Нет, это не предусмотрено. Можно совершенствовать форму этой модели, но политика, я думаю, всегда будет определяться парламентским большинством.

- Тем не менее многие западные политологи высказывают опасения, что федерализация Бельгии может логически подтолкнуть страну к распаду на два новых государства...

- В самом деле, когда наблюдаешь эволюцию в направлении исключительно ограничения центральной власти, такое впечатление может сложиться. Но тем не менее, нынешняя конституция страны имеет законченную форму. Определены основные спорные ранее вопросы. Создана стройная система разделения властей, в частности - детализированы все полномочия законодательной власти, и мы надеемся на эффективность этой системы. На сегодня - региональные институции достаточно эффективны. Обнадеживает и то, что на ментальном уровне люди продолжают чувствовать себя бельгийцами.

- Мне приходилось читать в бельгийской прессе, что последняя реформа представляла собой определенную уступку ультраправым партиям Севера и отчасти - Юга, популярность идей которых неизменно возрастала. Стала ли федерализация, то бишь серьезные уступки этим силам, стабилизирующим фактором в обществе?

- Сложно сказать. Федерализация не коснулась только Влаамс блока и Национального фронта Валлонии - вся страна перешла к новому государственному устройству. Но цель Влаамс блока - не федерализм, а образование самостоятельного государства Фландрия, и члены этой партии не чувствуют себя удовлетворенными. Для них решение носит промежуточный характер. Государство, конечно, не будет идти на поводу у ультранационалистов. Другая сторона проблемы - в требованиях ультраправых немало, скажем, расистских элементов. Они настроены против прежде всего иностранцев в Бельгии. Кстати, такое существует не только в Бельгии, идеи Влаамс блока созвучны политике Жан-Мари Ле Пена во Франции.

- Но рейтинг ультраправых партий после учреждения федерализма изменился?

- Нет, но они по-прежнему достаточно сильны. У Влаамс блока во Фландрии - порядка 30% поддержки, у Национального фронта в Валлонии поменьше.

- Чем объясняется нетипичное для Европы в целом отсутствие ультралевых образований в Бельгии?

- Коммунисты входили в состав бельгийского правительства только один раз - сразу после войны. В течение многих лет их ни разу не избрали в парламент. Почему так происходит? Бельгийцы очень активно участвуют в профсоюзной деятельности. Таким образом, рабочий класс и другие служащие не нуждаются в дополнительных защитниках своих прав. Кроме того, традиционно сильны социалисты (левый центр), христианские демократы (правый центр)... У нас отработана модель социального партнерства, которая отвечает интересам и работодателей, и наемных служащих. Для коммунистов остается немного работы, им как бы негде проявить себя.