Украинцы не очень уважают законы

Кульминацией нынешнего визита президента Группы государств Совета Европы против коррупции (GRECO) Драго Коса должно было стать принятие нашим парламентом антикоррупционного законодательного пакета. Однако г-н Кос покинул Украину накануне голосования в ВР, заручившись обещаниями лидеров всех парламентских фракций голосовать за законопроекты, приняв участие в слушаниях по вопросам добропорядочности на публичной службе, организованных парламентским комитетом по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией, а также ответив на вопросы «ЗН».

— Господин Кос, второй оценочный доклад GRECO по Украине, утвержденный в мае 2009-го, до сих пор не обнародован, поскольку нет разрешения украинского правительства. Есть ли у вас уже информация о том, когда это должно произойти?

— Мы ожидаем, что это случится в самое ближайшее время. Особенно с учетом того, что это хороший доклад. Как уже известно (http://www.zn.ua/1000/1050/66104/), ни одна из
25 рекомендаций не признана невыполненной, хотя значительная их часть выполнена не до конца. Точные сроки обнародования нынешнего доклада мы не оговаривали, но, если это не произойдет до следующего пленарного заседания (в начале июля), мы повторно обратимся к вашему правительству. Если мы снова не получим ответа или же получим отрицательный ответ, приступим к подготовке специального резюме, обнародование которого не требует соблюдения столь сложных формальностей.

— Какие рекомендации GRECO выполнены Украиной полностью? Есть ли результат, с вашей точки зрения?

— До завершения формальной процедуры согласования отчета с вашим правительством комментировать ход выполнения отдельных рекомендаций я не могу. Мы действительно видим определенный прогресс на законодательном и институциональном уровнях. Но этого, конечно, недостаточно, так как для нас важно увидеть реальные изменения на практике, в повседневной жизни украинцев. И здесь я бы хотел обратить ваше внимание на наличие существенного разрыва между уже принятым и вступившим в силу законодательством и его исполнением.

Таким образом, если у кого-то возникнут вопросы по поводу того, что Украина получила достаточно высокую оценку, но на практике видимых изменений пока не произошло, это будет свидетельствовать лишь о том, что уже существующее законодательство не выполняется. И именно этот аспект станет предметом особого внимания с нашей стороны при проведении следующего раунда оценивания через
18 месяцев. По истечении этого перио­да мы будем оценивать прогресс Украины в борьбе с коррупцией именно с позиций рядового украинского гражданина. Главное, что я вынес из предыдущих визитов, — то, что украинцы не слишком уважают законы. И изменение этой ситуации к моему следующему визиту окажется для меня самым важным достижением.

— Насколько эффективны ваши рекомендации и есть ли механизмы воздействия со стороны GRECO на государства, которые не прила­гают усилий по их выполнению?

— Думаю, наиболее впечатляющий пример в этом отношении — Грузия. В ходе первого раунда оценивания Грузия не сделала практически никаких шагов по выполнению наших рекомендаций. Это было отражено в нашем оценочном отчете, и государство оказалось под угрозой весьма жестких санкций. После этого в стране были предприняты очень эффективные антикоррупционные меры. На данный момент Грузия является лидером по выполнению наших рекомендаций. Результат — значительный подъем в антикоррупционных рейтингах (по Corruption Perception Index of Transparency International Грузия со 133 места поднялась на 67, тогда как Украина сейчас занимает 134 позицию. — Ред.), а также колоссальный приток иностранных инвестиций.

— Наиболее очевидным результатом вашего предыдущего визита в Украину стало создание института правительственного уполномоченного по предотвращению и противодействию коррупции. Тем не менее правительственный уполномоченный сразу же получил поручение координировать конкретные расследования предполагаемых случаев коррупции. Разве это не противоречит вашим рекомендациям?

— Однозначно. В функции правительственного уполномоченного не может входить координация правоохранительных функций. Главное предназначение этой институции — координировать антикоррупционную политику на национальном уровне, а также разрабатывать превентивные меры. Я не знаю, по каким причинам ему было дано такое поручение. Возможно, с учетом высокого ранга подозреваемых в коррупции. Но в любом случае это не входит в его функции.

— В одном из своих заявлений вы отметили, что «международное право уже вырастило зубы против кор­рупции». Что вы под этим подразумевали? В Украине вы увидели хотя бы зачатки таких «зубов»?

— Под «антикоррупционными зубами» я подразумевал прежде всего Конвенцию ООН о предотвращении коррупции и соответствующую конвенцию Совета Европы. Эти документы дали совершенно ясные ответы на вопросы, какие нарушения в этой сфере должны преследоваться в уголовном порядке и что должно быть сделано в целях, в первую очередь, предотвращения коррупции, а затем надлежащего расследования и неотвратимости наказания за коррупцию. К сожалению, в Украине четкого соблюдения этих всемирно признанных принципов я не вижу. Более того, общение с членами вашего парламента оставило чувство тревоги, несмотря на все данные ими обещания.

— Когда Словения в 1999 году стала одной из стран — учредительниц GRECO, уровень коррупции у вас уже был довольно низким…

— В 2004 году Словения оказалась одной из наименее коррумпированных стран — новичков в ЕС. Тогда нам всем показалось, что мы можем вздохнуть с облегчением. Приблизительно в это время мы приняли новое антикоррупционное законодательство и выработали новую антикоррупционную стратегию. Но для нашего нового правительст­ва борьба с коррупцией уже не была одним из приоритетов. И именно по политическим причинам условия для борьбы с коррупцией значительно ухудшились, и нашей комиссии довелось пережить очень сложные времена.

— Это сопровождалось ростом коррупции?

— Нет, роста непосредственных показателей мы не ощутили. Но условия — как законодательные, так и институциональные — в 2009 году оказались гораздо более способствующими развитию коррупции, чем это было в 2004-м. Сейчас у нас опять новое правительство, и мы прилагаем все усилия, чтобы вернуться хотя бы на позиции 2004 года. И я должен сказать, это чрезвычайно сложная задача, особенно в условиях экономического кризиса.