ПУСТЬ ВИНОВНЫХ НАКАЖУТ. ЕСЛИ ОНИ БУДУТ НАЙДЕНЫ…

«ЗН» уже писало о непростой ситуации, сложившейся вокруг Государственного центра по усыновлению детей при Министерстве образования и науки («По лезвию ножа», №20 (445) от 31 мая 2003 г.). Это даже не клубок, размотать который можно, потянув за кончик, а разноцветный ворох перепутанных между собой нитей, в котором самое драгоценное — судьба ребенка — нередко оказывается лишь средством получения прибыли и налаживания связей.

На брифинге 6 февраля 2003 года начальник отдела надзора за соблюдением законов о правах несовершеннолетних Генпрокуратуры Наталья Шестакова объявила, что 31 января возбуждены уголовные дела по статьям 169 и 358 УК по фактам совершения незаконных действий при усыновлении детей иностранцами и использовании работниками Центра заведомо поддельных документов. Почти десять месяцев Генпрокуратура отказывалась как-либо комментировать происходящее, ссылаясь на тайну следствия. И лишь недавно начальник отдела надзора за соблюдением законов о правах несовершеннолетних — теперь эту должность занимает Ирина Кучерина — впервые согласилась поговорить с корреспондентом «ЗН». Следствие уже подходит к концу: вскоре будет предъявлено обвинение, и первые эпизоды пойдут в суд.

Потерянные дети

— Что вы можете сказать по поводу четырех тысяч детей, о судьбе которых, как заявила на брифинге ваша предшественница, ничего не известно? Кстати, есть информация, что к моменту этого заявления отчеты не поступили на гораздо меньшее количество детей — около двух тысяч…

— Мы требуем отчеты консулов или их помощников, предусмотренные законом и положением о Центре, о посещении семьи и впечатлениях от увиденного. А отчеты, поступившие на тот момент из МИДа (около двух тысяч), — это те, которые присылают семьи. Они с фотографиями, но без перевода. Я лично им верить не могу. Сейчас Центр и МИД проводят поименную сверку. Картина уже вырисовывается, цифра становится меньше. Назвать ее я не могу, поскольку итоги еще не подводили.

— Но ведь это нереально, чтобы консулы посетили всех усыновленных детей?

— Только в Америке — из-за расстояний и малочисленности консульской организации. На заседании межведомственной комиссии по усыновлению мы просили МИД увеличить штат консульской организации в Америке. Украина сохраняет за усыновленными детьми гражданство до 18-летия. Значит, государство должно осуществлять и контроль. Сейчас мы вернули на доработку положение о возврате из-за рубежа детей, находящихся там без законных оснований. Это касается и тех детей, права которых, согласно утверждению консула, после усыновления нарушаются.

— Такие случаи были?

— Есть случай с воспитанницей, кажется, одесского интерната, усыновленной в Америку. Уже за границей выяснилось, что она беременна. Мы пытаемся ее вернуть. Усыновители не возражают, иск об отмене усыновления подготовлен. Девочка уже родила, но возвращаться отказывается. Тут в каждом конкретном случае нужно подходить индивидуально.

Существует также проблема с ребенком из Днепропетровска, усыновленным итальянскими гражданами. У него обнаружили СПИД. К сожалению, на местах обследование не проводится.

— Наталья Шестакова утверждала, что за усыновление детей иностранцами посредники получают немалые деньги. И некоторые сайты в Интернете открыто называют цены за подобные услуги — 6—12 тысяч долларов. Такие случаи были выявлены?

— Я не могу говорить об этом. И не потому, что не хочу. Все это устанавливается в ходе следствия. Меня радует, что иностранных усыновлений стало меньше, ажиотаж упал. Наверное, мы все-таки сумели разрушить систему. Теперь главное — не наработать новую.

— Насколько целесообразно, на ваш взгляд, существование такой структуры, как Центр по усыновлению детей?

— Государственный орган по усыновлению необходим. Если говорить о ратификации Украиной Гаагской конвенции (а я думаю, это случится), то там первое условие — существование в государстве такого органа. У нас он законодательно создан. Другое дело, какие полномочия должен иметь.

Создавать новую структуру нецелесообразно, тем более что Центром сделаны определенные наработки. Например, банк данных. Ведь раньше никто точно не знал, сколько в каких регионах детей-сирот. Вопросы усыновления решали местные органы. Поэтому в свое время возникли «львовское», «тернопольское» и другие дела. Именно по этой причине был создан Центр как статистический банк данных на детей, подлежащих усыновлению. На Центр сегодня возложены обязанности отслеживать, подлежит ли конкретный ребенок усыновлению или на месте еще должны заниматься розыском его родителей, решать вопрос о лишении их родительских прав, а, возможно, и возвратить ребенка в семью. Ведь у нас большинство социальных сирот, только три процента физических.

— Но Центр занимается только анкетами и не может контролировать судьбу каждого ребенка.

— А должен. Сегодня идет обсуждение изменений в новом Семейном кодексе. Вносить их придется и во все подзаконные акты, в том числе и в положение о Центре. Я настаиваю на том, что у Центра необходимо забрать те властные полномочия, которыми он необоснованно наделен, что и дало возможность для злоупотреблений, выявленных в ходе проверки. А взамен дать больше прав по контролю, учету и координации. В процессе усыновления задействованы многие министерства, ведомства и их подчиненные органы на местах. И Центр должен охватывать всё. Конечно, для этого нужно увеличить штат, поскольку двенадцати сотрудникам физически не под силу справиться с такой нагрузкой. Центру необходимы юристы, социологи и психологи.

Насколько мне известно, новое руководство начало ездить по регионам, лично отслеживать судьбу каждого ребенка. Это очень правильно.

— А что вы имеете в виду под властными полномочиями?

— Центр аккумулировал банк данных на детей, направлял семьи (иностранные, поскольку наши граждане в Центр обращаются крайне редко, действуя по другой схеме) на места и давал разрешение в суд. Если сейчас направление выдается на конкретного ребенка (которого подобрали по анкетам), то раньше оно было безликим, давалось, по сути, в никуда — в орган опеки, что служило основанием для злоупотреблений. Иностранцы ехали в детский дом, из Центра поступал звонок — показать такого-то ребенка такой-то семье. Главврачи и директора детских домов не знают точную дату, когда заканчивается годичный срок пребывания ребенка на учете в банке данных Центра (в течение которого он может быть усыновлен только украинскими гражданами, таким образом соблюдается приоритет национального усыновления. — А.К.). Эта информация очень ценна и, согласно закону, конфиденциальна. Так как распоряжение показать того или иного ребенка отдавалось устно, иногда показывали детей, которые еще не сняты с учета. Это первое властное полномочие, подзаконно предоставленное центру.

А второе касается разрешения на суд. Сейчас в проекте закона народный депутат В.Семенюк (фракция СПУ) высказывает мнение, что такое разрешение не нужно. Мы поддерживаем эту позицию, поскольку в ходе проверок выяснилось, что Центр иногда давал абсолютно необоснованные отказы. К тому же суды этим разрешением прикрываются. Мы обнаружили свыше ста незаконных решений. Имея разрешение Центра, суды иногда недостаточно проверяли документы, содержавшиеся в деле.

Особенно остро этот вопрос встал, когда изменился приказ Минздрава о перечне заболеваний, дающем право на досрочное усыновление иностранцами. Список значительно сократили: из семидесяти в нем осталось шесть позиций. По сути, это дети без рук, без ног, имеющие раковые заболевания или СПИД. То есть те, которых ни тогда, ни сейчас иностранные граждане особенно не усыновляли, а наши — тем более. Зная об этих изменениях, Центр продолжал выдавать разрешения иностранным семьям (было проведено 28 усыновлений. — А.К.), хотя приказ вышел в январе и был опубликован в официальном издании. Судьи сегодня говорят, что о приказе не знали. Последнее усыновление по старому перечню осуществлено в Запорожье в конце апреля, т.е. для определенной категории иностранцев делали скидки.

Минздрав предупреждает…

— Ну а если оценивать моральную сторону: разве плохо, что ребенок все-таки получил семью? Детей, подлежавших иностранному усыновлению по прежнему списку, украинские семьи все равно не берут. Сказать, что среди наших усыновителей существуют очереди, нельзя.

— Очередей нет. Наши усыновители хотят, как правило, очень маленьких и здоровых детей. Таких практически нет. Ведь матери, их бросающие, чаще всего проститутки (причем не элитные, а придорожные), наркоманки, алкоголички. Относительно здоровых крох украинские семьи берут в свой дом под опеку, а через два месяца усыновляют. Сейчас ставят вопрос о возможности усыновления прямо с момента отказа матери, не ожидая двухмесячного срока. Может, это и ущемление интересов биологических матерей. Но, как свидетельствует практика, за своим ребенком они не возвращаются.

Что касается нового перечня заболеваний, то я официально заявляю: ничего хорошего детям он не дал. Располагая информацией о подделке диагнозов, подпадавших под прежний перечень, Минздрав вместо того, чтобы контролировать деятельность ответственных за это областных органов, решил просто ущемить права детей. Это жестоко, несправедливо и неумно. Больше всего в том приказе поражает фраза о том, что медицинское обслуживание в Украине стало намного лучше и в связи с этим перечень можно сократить.

Думаю, нужно просто сократить срок пребывания детей на учете в Центре. Это снимет многие проблемы. Ведь пребывание даже в самом лучшем детском доме негативно отражается на здоровье и психике ребенка. К тому же его содержание обходится государству дорого.

Центр, безусловно, нужен. Другое дело, в чьих интересах он будет работать — ребенка или же определенных должностных лиц и иностранцев. Если действительно в интересах ребенка, то и организация работы, и цифры будут другими. Ведь, как говорила Н.Шестакова на брифинге, к началу 2003 года иностранными семьями всего было усыновлено 8,4 тысячи детей. И только за последние два года — 4,5 тысячи. Сегодня этот поток остановлен. Нет больше усыновлений, проведенных за три дня. Как семья может за это время наладить контакт с ребенком и увезти его?

Новым порядком, который должен вступить в силу одновременно с новым Семейным кодексом, предусмотрены сроки рассмотрения дел — от двух недель до месяца.

Указан также срок, в течение которого Центр, получив анкеты, должен их обработать и поставить детей на учет. Мы обнаруживали в сейфах залежи анкет, поступивших месяц—два назад. Для ребенка это убийственно.

Положительным моментом является и то, что теперь не Центр, а кандидат в усыновители называет дату, когда он сможет приехать. Это исключает возможность формировать очередь самостоятельно, ставя вперед «своих». Местным органам образования также установлены сроки, в течение которых они должны выдать заключение о возможности быть усыновителями — и для наших, и для иностранных граждан. Теперь затягивать процесс они уже не смогут.

Что было, что будет…

Новый «Порядок ведення обліку дітей, які можуть бути всиновлені, осіб, які бажають усиновити дитину, та здійснення нагляду за дотриманням прав дітей після усиновлення» утвержден постановлением Кабмина №1377 от 28 августа 2003 года. В силу он вступает с 1 января 2004 г. вместе с Семейным кодексом. Только тогда можно будет судить о том, насколько действенны внесенные изменения. Пока Центр работает по старым нормативам.

С 20 мая 2003 года его возглавляет Евгения Чернышева, проработавшая в системе образования много лет. Центр находится на третьем этаже. Несмотря на то что было уже около пяти вечера, хвост очереди, на две трети состоявшей из доверенных лиц, растянулся почти до первого этажа. Дверь заперта и охраняема. Попасть внутрь можно только по приглашению. Таким образом, по словам сотрудников, ограничивается доступ посредников.

— Евгения Родионовна, как вы оцениваете ситуацию, сложившуюся в Центре за время работы ваших предшественниц?

— Полгода — слишком небольшой срок, чтобы делать серьезные выводы. Работать в условиях, когда идет дело, возбужденное Генпрокуратурой, нелегко. И мне бы очень хотелось, чтобы виновных, если они будут найдены, наказали. Процесс усыновления не должен иметь негативного оттенка. Считаю, что главное — это работа Центра в законодательном поле Украины в соответствии с Конвенцией о правах ребенка, по которой приоритет отдается национальному усыновлению.

Что касается судьбы четырех тысяч детей, для этого есть контролирующие органы. Ни одного официального уведомления (от СБУ, МВД, Интерпола) о том, что кто-то из детей исчез или с ними что-то случилось, за время моей работы в Центре не было.

17 июля этого года на заседании межведомственной комиссии по усыновлению МИД совместно с Центром было поручено провести поименную сверку всех детей, усыновленных иностранными гражданами. Такая сверка уже сделана почти по всем странам, кроме Америки и Италии, куда усыновлено наибольшее количество детей. Кроме того, проверены отчеты, в том числе с выездом на место. Пока что информация, предоставленная в них, подтвердилась. До 1 декабря мы должны завершить работу. Думаю, что на последнем заседании межведомственной комиссии в конце года мы уже будем иметь достоверную информацию.

— То есть четыре тысячи детей никуда не пропали?

— Это слишком серьезный вопрос. Пока проверка не завершена, я ничего не могу вам сказать.

— Это было не менее серьезным вопросом, когда Генпрокуратура огласила эту цифру…

— Проверяет и Генпрокуратура со своей стороны. Мы делаем поименную сверку. Самое важное — это судьба каждого ребенка.

— В статье 45 пока еще действующего порядка указывается, что «для решения вопроса об усыновлении ребенка, являющегося гражданином Украины, иностранцы обращаются в Центр за разрешением на проведение действий, связанных с усыновлением». Что означает такое разрешение?

— Разрешение — это объективный вывод Центра, сделанный на основании имеющихся документов. Мы суммируем все документы, в том числе и поступившие из органов опеки и попечительства, и делаем как бы свой экспертный вывод для суда с пометкой «Центр дозволяє проводити дії стосовно усиновлення». Причем мы выдаем его не всегда. Вчера, например, подписали отказ. Во-первых, разъединили братьев и сестер. Во-вторых, непонятно, где их мать. Это очень серьезно. Если мать есть, то она может быть восстановлена в правах.

С недавнего времени юрист Центра присутствует на судебных заседаниях. В новом порядке слово «разрешение» изменено на «согласие».

— Сколько в среднем иностранных усыновлений происходит в месяц?

— Ежемесячно в Центр поступает от 260 до 280 пакетов документов иностранных граждан. Около 20 процентов получают отказ — например, из-за нарушений в оформлении документов. Ежедневно на приеме у нас 20 пар иностранных граждан.

В октябре в Центре побывали 305 иностранцев — кандидатов в усыновители. Украинских граждан, пришедших непосредственно в Центр, — 14. Разница ощутимая. В сентябре было соответственно 217 и 21.

— Известно, что на усыновление наших детей в Израиль некоторое время действовал мораторий в связи с внутриполитической ситуацией в этой стране. Сколько усыновлений в Израиль было проведено за время вашей работы?

— Мы дали запрос в МИД, чтобы нам предоставили перечень стран, внутриполитическая ситуация в которых делает невозможным усыновление наших детей. И ожидаем официальный ответ.

Пока же в августе в Израиль было усыновлено13 детей, в октябре и сентябре — соответственно 8 и 11. Больше всего усыновляют в Америку, Испанию и Италию. А в августе, например, — во Францию.

— А сколько вообще детей подлежат усыновлению?

— Всего у нас в открытом банке данных (дети, простоявшие на учете в Центре год, которые могут быть усыновлены иностранцами. — А.К.) около 24 тысяч анкет. В закрытом — шесть—семь тысяч. Украинские граждане в прошлом году усыновили 1700 детей. Много это или мало?

— Что вы думаете о Гаагской конвенции? Стоит ли присоединяться, ратифицировать?

— Если Украина выбрала свой путь к европейскому мировому сообществу, то, наверное, нам нужно присоединяться к Гаагской конвенции.

Конечно, там есть спорные статьи. Но многие страны, которые присоединились к Гаагской конвенции (их более 50), сделали к ним замечания.

Еще в мае этого года Кабмин подал на рассмотрение в Верховную Раду проект закона о присоединении к Гаагской конвенции. Он был согласован со всеми министерствами и ведомствами, и теперь будет обсуждаться в комиссиях Верховной Рады. В Швеции я имела возможность поговорить с людьми, писавшими Гаагскую конвенцию, пройтись по каждой ее статье, а также изучить механизм, с которым работают другие страны, почитать отчеты, направляемые ими. Могу сделать вывод: всех волнует, чтобы процесс усыновления не был коммерческим. Гаагская конвенция в первую очередь направлена как раз на то, чтобы даже мысли об этом не возникало.

— Что такое совет доверенных лиц при Центре?

— Есть приказ министра, которым предусмотрено создать консультативный общественный совет для изучения актуальных проблем и вопросов, которые пока не решены. Состав совета пока не утвержден. Мы изучаем различные предложения. Но я против термина «доверенные лица». Доверенное лицо — это человек, который временно исполняет поручение определенного иностранца. А консультативный общественный совет — постоянно действующий орган с целью предоставления психологических, юридических и других консультаций. Туда могут входить только юристы, адвокаты, психологи, общественные деятели. И мы сейчас этот вопрос изучаем.

— Если не секрет, каковы цели вашей недавней командировки в Перу?

— Во-первых, для ознакомления с международным опытом. А во-вторых, есть представление Генпрокуратуры о том, что усыновления в Перу моей предшественницей были проведены на не совсем законных основаниях. Мы изучили этот вопрос. К слову, в командировке с нами была и представитель Генпрокуратуры Ирина Кучерина. Это было одним из условий посольства Перу, официально пригласившего украинскую делегацию, чтобы изучить на месте вопросы, относительно которых имелось представление прокуратуры. Мы посетили две семьи (усыновившие троих украинских детей) и убедились, что с нашими детьми все в порядке. Также встретились с директором центрального органа по усыновлению Перу, познакомились с его работой и законодательной базой. Они недавно подписали Гаагскую конвенцию. Кстати, там подлежат усыновлению всего 150 детей.

— Какова дальнейшая судьба Центра: останется ли он при Минобразования и науки или же перейдет под крыло другого ведомства?

— Мы были, есть и будем при Минобразования и науки. Если органы опеки и попечительства и исполнение функций на местах возложено на отделы образования, то, скажите, кому должен быть подчинен Центр?