ПРОФЕССОР ПАВЕЛ ИВАНОВ ПОДТВЕРДИЛ ФАКТ ДВОЙНОГО УБИЙСТВА ПО ДЕЛУ ГЕОРГИЯ ГОНГАДЗЕ

Разговор Артема Шевченко с профессором Павлом Ивановым, опубликованный в «Зеркале недели» 9 июня 2001 г., у меня лично вызвал не только особый интерес, но и, как я считаю, вполне естественное желание немедленной реакции. Это желание продиктовано тем обстоятельством, что во всех без исключения упоминаниях обо мне господин профессор преступает грань дозволенного с точки зрения закона и морали, прибегает не просто к искажению фактов, распространению недостоверной информации относительно меня, а и к прямому обвинению в совершении мною таких действий, которые украинская прокуратура не прощает. Я вынужден не только прибегнуть к реализации предоставленного мне украинским Законом права на опровержение такой информации, но хотел бы также, пользуясь случаем, изложить свое собственное мнение и свою позицию по ряду обстоятельств этого дела, чего я до сих пор не делал ни в одном печатном органе.

Итак, во-первых. Профессор Иванов, комментируя мои действия по организации и обеспечению проведения независимой экспертизы в немецкой лаборатории «Генедиа», недоумевает: «Как можно, пользуясь депутатской неприкосновенностью, возить через границу части трупа, не оформленные процессуально?». Тут тебе и прямой намек на «злоупотребление» статусом народного депутата Украины, тут же и попытка придать моим действиям сугубо частный характер, тут же и заведомо ложное категорическое утверждение: «Значит, это все нелегально», призванное вызвать у неосведомленного обывателя какую-то страшность...

Интересно: с какой это стати доктор биологических наук так «глубоко бурит» юридическую казуистику, прибегая при этом к явной дезинформации? Зачем это ему? И делает это он в силу невладения достоверной информацией или преследует цель отвести подозрения в отношении самого себя? Ведь кому неизвестно, что в деле Гонгадзе «депутат Головатый» - не частное лицо? Я являюсь секретарем парламентской временной следственной комиссии (ВСК), которая на своем заседании 26 декабря 2000 года приняла решение: «В случае наличия в комиссии материалов, необходимых для проведения экспертизы по делу исчезновения журналиста Г.Гонгадзе, обратиться к зарубежным учреждениям, которые осуществляют генотипоскопическую экспертизу (в случае согласия матери и жены на это). Исполнение этого решения возложить на Шишкина В.И. (заместителя председателя комиссии) и Головатого С.П. (секретаря комиссии)».

На это время в распоряжении ВСК было уже заявление Александры Гонгадзе (матери Георгия) от 25 декабря 2000 г., в котором она отмечает, что передает следственной комиссии Верховной Рады первичную медицинскую карточку Георгия, на которой, по ее словам, есть кровь ее сына. Кроме того, ВСК располагала также свидетельством, подписанным Александрой Гонгадзе 16 декабря 2000 г., которым она дала согласие на забор у нее крови медицинским экспертом ВСК Валерием Ивасюком для проведения независимой экспертизы. Также комиссия располагала заявлением Алены Притулы от 26 декабря 2000 г., которым она засвидетельствовала факт передачи эксперту комиссии В. Ивасюку фрагмента ткани тела, по ее словам, найденного в Таращанском лесу. В соответствии с процессуальными требованиями заместитель председателя ВСК Шишкин В.И., секретарь ВСК Головатый С.П., заведующий секретариатом ВСК Балтивец Н.И. и эксперт ВСК Ивасюк В.П. 26 декабря 2000 г. составили Акт приемки всех указанных выше документов, а также материалов, упомянутых в этих документах, с целью проведения независимой экспертизы. Все документы и материалы были приобщены в полном соответствии с требованиями Регламента и Уголовно-процессуального кодекса Украины как документы и материалы парламентской следственной комиссии.

В соответствии с решением комиссии Шишкин В.И. и я 26 декабря составили официальное письмо в адрес немецкой лаборатории «Генедиа» с просьбой осуществить генотипоскопическую экспертизу материалов, имеющихся в распоряжении комиссии. 27 декабря я как секретарь комиссии вылетел в Германию, и 28 декабря был оформлен заказ на экспертизу. 17 марта 2001 года был получен экспертный вывод этой лаборатории, о чем было доложено на заседании комиссии. Текст вывода был также приобщен к материалам комиссии.

В связи с этим я хочу заявить: «депутат Головатый» в данном случае реализовывал свои права и выполнял свои обязанности в рамках специального статуса народного депутата Украины, наделенного Конституцией Украины, Законом о статусе народного депутата, а также Регламентом Верховной Рады Украины специальными полномочиями в рамках деятельности парламентской следственной комиссии, призванной в первую очередь проверять и перепроверять официальное следствие. То следствие, к которому, как пишет сам автор опубликованного материала, по причине «недомолвок, слухов и откровенной лжи» возникло «вполне объяснимое» «недоверие родных и близких Георгия». Прибавим - и не только их. Скажите, пожалуйста, при чем здесь «депутатская неприкосновенность»? Или она «муляє очі» в такой же степени и профессору Иванову, как и Президенту Кучме, организовавшему политический фарс под названием «референдум» с целью лишить депутатов их специального статуса, чтобы те не «совали свой депутатский нос» в дела криминальной власти? Скажите, пожалуйста, что в действиях парламентской следственной комиссии «нелегального»? Что было «процессуально неоформлено»? Почему у Генеральной прокуратуры Украины до сих пор на сей счет относительно «процессуальности» действий парламентской следственной комиссии не возникало претензий, а у доктора биологии из России они возникли? Почему его так волнует тот факт, что «доблестные германские эксперты» якобы «вообще не поинтересовались процессуальной стороной»? Видите, сколько озабоченности относительно «процессуалистики». Откуда такая «запопадливість та завзятість»?

Вдвойне, втройне или даже в более кратном размере выглядит странным и подозрительным следующее. Доктора биологии, утверждающего, что вся «их» деятельность «антикриминальная», что контингент «их» экспертиз - «особо тяжкие преступления против личности», получается, абсолютно не интересует факт «циркулирования» в деле Гонгадзе материала, установленного немецкими экспертами как части человеческого тела, относительно которого сам профессор Иванов категорично утверждает: «Это вообще неизвестно кто, это другой человек». Меня, в частности, и как политика, и как юриста, и как просто человека, до глубины души возмущает тот факт, что украинские следственные органы до сих пор делают вид, что им ничего не известно об этом. Но ведь доказано, что это материал не от животного, а от человека! 16 мая на своей пресс-конференции я особо заострил внимание на том, что по делу Гонгадзе имеет место факт манипуляции останками по крайней мере двух человеческих тел. А наше следствие... ни гу-гу!!! Почему, хотя бы на первый случай, до сих пор прокуратура не поинтересовалась у меня подробностями по этому поводу? Или, может быть, можно ожидать, что теперь, после того как профессор Иванов фактически подтвердил, что в данном деле речь идет о двойном убийстве, она начнет свои активные действия по идентификации второй жертвы «специальной операции»?

Не могу оставить без ответа и утверждение Иванова о том, что мне что-то «в десять раз легче сфальсифицировать». Позвольте спросить: во-первых, по сравнению с кем - Генеральной прокуратурой Украины? Или по сравнению с начальником Главного бюро судебно-медицинской экспертизы МОЗ Украины Шупиком и его подчиненными? Или же по сравнению с возможностями самого Российского центра, возглавляемого профессором Ивановым? На эти вопросы Иванов не дает ответа, а утверждает просто вообще. Но утверждает не совсем просто, а таким образом, чтобы читатель мог сделать вывод: «депутат Головатый» как раз что-то «сфальсифицировал» в отношении того материала, который парламентская следственная комиссия направила на экспертизу в Германию. В этой ситуации не германские эксперты, а, словами же Иванова, «сел в лужу» он сам. Ибо по этой его версии я должен был бы принадлежать к команде Кучмы, Кравченко, Потебенько, Джиги, Баганца, Шупика и сотоварищи, которые с самого начала заняли оборонительную позицию в вопросе идентификации «таращанского тела» и всеми возможными и невозможными путями доказывали: «Это не Гонгадзе!»

Давайте возобновим в памяти время и обстоятельства, сопутствовавшие организации экспертизы в Германии. Происходило это в последней декаде декабря прошлого года. Главным побудительным мотивом всех действий парламентской следственной комиссии тогда было одно-единственное обстоятельство - заявление замминистра внутренних дел Н.Джиги, сделанное в Верховной Раде 16 ноября относительно «таращанского тела». Он дважды подчеркнул следующее: 1) «СЕГОДНЯ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО ЭТО ТЕЛО ПРИНАДЛЕЖИТ ГОНГАДЗЕ, НЕТ НИКАКИХ ОСНОВАНИЙ»; 2) «ЭТО ТРУП, который обнаружен, он ПЕРЕЗИМОВАЛ, ОДНОЗНАЧНО. То есть ДАВНОСТЬ ЕГО СМЕРТИ ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЬШЕ, нежели та, что, с ТОГО ВРЕМЕНИ, КОГДА ИСЧЕЗ ГОНГАДЗЕ» (стиль прямой речи Н. Джиги сохранен по стенограмме. - С.Г.)

Такова была первая официальная реакция власти на «таращанскую находку»: ничего не признавать!

15 января уже нынешнего года (то есть два месяца спустя, и уже после выступления генерального прокурора в Верховной Раде 10 января с его известным «да, но нет!») Н. Джига в письме парламентской следственной комиссии сообщает: «Ведомости относительно характеристики останков человека, обнаруженных 02 ноября (?! - С.Г.) 2000 г. в лесном массиве Таращанского района Киевской области, я огласил на заседании сессии Верховной Рады Украины 16 ноября прошлого года на основании предварительных устных выводов, которые стали мне известны из консультации, проведенной в этот день с начальником Главного бюро судебно-медицинской экспертизы Украины Шепиком Ю.П. (?! - С.Г.) и заведующим отделением судебно-медицинской криминалистики этого бюро кандидатом медицинских наук Филипчуком О.В.» (Следует обратить внимание на то, что правильной датой в письме должно было значиться «03 ноября», а правильное написание фамилии главного судмедэксперта страны - «Шупик». - С.Г.)

Это заявление Н.Джиги, как и «консультация», данная ему Ю.Шупиком и Ко, - тема не только отдельного разбирательства, но и конкретный повод для привлечения ряда должностных лиц и специалистов к ответственности в будущем соответственно ими содеянному. Главное то, что именно они составили ядро боевой группы, вдалбливающей в течение довольно длительного времени в сознание общества только одно - «Не Гонгадзе!»

Какова же была реакция оппозиции на это? Убежден - вполне естественная в условиях полного недоверия власти: организовать независимую экспертизу и доказать всем, что власть действительно-таки врет! Такую экспертизу удалось организовать в Германии. И вот «по Иванову» получается, что «депутат Головатый», которому якобы «в десять раз легче сфальсифицировать», сделал все возможное, чтобы сохранить oblico morale Кучмы, Кравченко, Джиги, Шупика и прочих, чтобы «не совпало» (?!). Есть ли логика? И на кого это рассчитано?

Не вижу я логики и в ряде других суждений и утверждений господина профессора. Говоря вначале о том, что «часть исследований» в киевском Главном бюро судебно-медицинских экспертиз «была проведена на высоком уровне», далее он констатирует: «Когда не могут что-то сделать, тогда вынуждены обращаться за рубеж. Не смогли в Киеве, ну нет технической возможности... Сделали у нас». Я признателен профессору Иванову именно за подтверждение того факта, что «не смогли в Киеве, ну нет технической возможности»... Именно это в декабре прошлого года и январе нынешнего только эксперт ВСК Валерий Ивасюк, как на заседаниях самой комиссии, так и через прессу, пытался доказать, что в Украине «нет технической возможности», что нельзя верить тому, что будет оглашено на основании выводов бюро Шупика, что нужно организовывать альтернативную экспертизу на Западе, потому что украинская будет сфальсифицирована! Почему же украинское общество ни в ноябре, ни в декабре не услышало этого ни от Потебенько, ни от Кравченко, ни от Москаленко, ни от Шупика? Ведь именно потому, что власть бесстыдно врала, скрывая все это, мы вынуждены были обратиться к западным специалистам.

Далее. Почему только на прошлой неделе, и только из «Зеркала недели», и только от профессора Иванова мы узнали, что украинские эксперты «достигли вероятности в 90%»? Откуда берется эта, уже третья (!) цифра? Почему до 10 января было только 99,6%? Не потому ли, что знали: по немецким стандартам 99,7% - это юридическое основание для идентификации личности жертвы? На каком «процессуальном» основании была «дотянута» цифра 99,9%? Почему об этом Потебенько «процессуально» не просил? Мне после этого более понятными стали слова Л. Кучмы, обращенные ко мне во время встречи с ним 30 января: «Ты что, думаешь, я не мог договориться с россиянами о цифре 100%?».

Характеризуя вклад своего центра в «украинское дело», Иванов утверждает, что «здесь не было прямого образца». «Если бы что-то было от самого Гонгадзе, к примеру, образец крови (выделено мной. - С.Г.), волосы (выделе мной. - С.Г.), зуб, тогда бы хромосомная ДНК очень хорошо сработала. Увы, здесь не было прямого образца...». Так и хочется кричать: но ведь у парламентской следственной комиссии был прямой образец - сухой образец крови Георгия, и он «поехал» в Германию! Почему его не оказалось на экспертизе, это вопрос к украинскому следствию. Но и еще не поздно воспользоваться результатами немецкой экспертизы, ведь она установила сходство этой крови сына (Георгия) с кровью матери (Александры Гонгадзе). Почему же тогда никто не использует результат этой экспертизы? Более того, совсем недавно мать Георгия передала украинскому следствию в присутствии эксперта ФБР США волосы Георгия. Это еще один прямой образец. Но, увы! Никто не спешит использовать и это для того, чтобы было не 90%, не 99,6%, не 99,9%, а все 100%. Почему? Не знаете? А я знаю!

Предпоследнее. Господин Иванов говорил: «...нас поставили в достаточно сжатые сроки. Побыстрее просили сделать. В канун Нового года мы работали без выходных!» Вопросов уйма: «Кто вас гнал в шею? Почему? Дать «нужную цифру» до 10 января? Зачем? Почему именно дать 99,6?». Гнали в шею не потому ли, что я объявил, что немецкая экспертиза будет готова к середине января? Почему устроили преследование эксперта Светланы Кармелюк 30 декабря, и с этого времени она уже не только не работает в бюро Шупика, но и не живет в Украине?

Ну и последнее. Господин Иванов утверждает: если бы я у него «спросил», то он бы мне «сразу сказал», что у меня «не совпадёт». Фантастика! Откуда господину Иванову было известно, что материал, переданный следственной комиссии Алёной Притулой, это не останки тела Гонгадзе?

* * *

Нельзя сказать, что я во всем не согласен с профессором Ивановым. Наоборот, я согласен с ним, что «могут, наверное, быть какие-то заказные дела и могут оказывать давление», что «у нас (т.е. в России, и тем самым в Украине. - С.Г.) проще якобы оказать давление на следствие, чтобы не тот образец был, или на эксперта. И получат заказной результат». Во всяком случае, это интервью и только что приведенные выше высказывания профессора Иванова еще больше убедили меня в том, что фальсификация экспертиз возможна не только теоретически, а и стопроцентно практически. В том, что если есть «заказные дела», то есть и «заказные экспертизы». Что стопроцентно возможно получить «заказной результат». В связи с этим интересно бы узнать, почему Английская Корона, насколько мне известно, так и не признала результатов российской экспертизы останков своей же царской семьи?