БАНДИТ В РОССИИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ БАНДИТ

Петербургский ученый провел уникальные исследования типажей организованной преступности...

Санкт-Петербург

Убийства, грабежи, кровавые разборки, наркобизнес, проституция, контрабанда оружием - все эти еще недавно абстрактно-киношные из американских боевиков понятия в последнее время стали чуть ли не будничными: ежедневно мы узнаем о страшных преступлениях из подборок теленовостей или газетных репортажей. Американские криминологи, спонсирующие исследования российских коллег, очень завидуют: дескать, Россия живет в историческую эпоху. У них процесс формирования организованной преступности - тот самый кровавый передел и повальная коррупция - давно прошел. Но безопасно завидовать из-за океана. Непосредственным свидетелям этого исторического процесса иногда становится и страшновато.

Недавно сотрудник петербургского филиала Института социологии Яков Костюковский провел серию интервью с представителями «бандитского» Петербурга, отрывки из которых используются в этом материале. Беседовал он с представителями так называемого среднего класса -боевики-вышибалы с лексиконом подзаборного хулигана малоинтересны социологу, а добраться до высших чинов оказалось довольно сложно. Из нескольких десятков интервью сложился портрет среднестатистического постперестроечного «бандита». Впрочем, сами они предпочитают называть себя «крутыми».

Сферы деятельности российских мафиози сейчас такие же, как и во всем мире: наркотики, проституция, торговля оружием, угоны машин, в последнее время все чаще операции с недвижимостью, которые проводятся на высоком профессиональном уровне. Коллега питерских ученых, профессор Шелли из США, побывав на некоторых городских аукционах по недвижимости, была просто поражена, как это люди, прожившие всю жизнь в государственных квартирах, проводят такие изящные экономические операции, соблюдая видимость вполне законных сделок. Но то, что увидела профессор, всего лишь верхушка айсберга.

Из интервью

Респондент. На четвертом курсе института я попал работать в интересную контору. Занимались недвижимостью. Меня туда друг устроил в отдел сбора информации. Я сначала даже не понял что к чему, правда, потом быстро раскусил, чем этот бизнес пахнет. Мы вдвоем с напарником ходили по квартирам, смотрели, где алкоголики живут, желательно одинокие, и предлагали им продать свою квартиру. Потряси деньгами у этих перед глазами - они и маму родную продать готовы. Ну а потом облапошить грамотно - это уже дело техники. В нашей конторе все повязано -эксплуатационные управления, нотариусы, парочка участковых даже прикармливалась.

Интервьюер. А как ты считаешь, вашу организацию можно отнести к структурам организованной преступности?

Р. Да, можно. У нас же все завязано. Приобретение квартиры, при необходимости расселение, ремонт, перепланировка, продажа. Бывало, что и через аукцион. Иногда офисы заказывали - это другая специфика. Кое-что проходило через различные приватизационные комитеты. Недвижимость в Питере - напрочь криминализированная сфера. Это же деньги огромные.

Прошлым летом в Петербурге была раскрыта деятельность наркогруппы, куда входили представители Питера, Москвы и Нижнего Новгорода. Занималась эта межрегиональная корпорация продажей метадона и фенамина. При задержании был изъят килограмм метадона, рыночная стоимость которого равняется примерно 100 тысячам долларов. Но это, как говорят специалисты, всего лишь капля в море. Сегодня Петербург буквально наводнен наркотиками, в первую очередь синтетическими. В ночных рэйв-клубах и ACID-дискотеках большой популярностью пользуются производимые в России фенамин и фенциклидин, а также более дорогие зарубежные синтетические наркотики типа ЛСД, МДМА, ДОБ.

Из интервью

Сейчас очень благоприятная обстановка для продажи «дряни». Раньше на «траве» всякие хиппи сидели, а какие у них деньги... А сейчас много элитной публики развелось, к дорогим наркотикам потянулись. Смотри -ночные клубы как грибы растут. А знаешь почему? Это очень удобные места для продажи наркоты. Я недавно проезжаю по району, смотрю - «неонка» горит - «ACID-club!» Представляешь? Написали бы еще ЛСД-притон, например...

Где наркотики, там и порнобизнес. По последним, правда, неофициальным данным, сегодня в Петербурге действует от 200 до 400 частных агентств, предлагающих секс-услуги. Существует также «индивидуальная трудовая деятельность» и фирмы, предлагающие этот вид сервиса в завуалированной форме: массажные косметические кабинеты, «эскорт-фирмы», презентационные клубы. Появилась недавно и весьма экзотическая специализация: детские публичные дома, «голубые» заведения и мужские услуги для богатых дам.

Кроме наркотиков, операций с недвижимостью и проституции, неизменным остается спрос и на спиртные напитки. По отзывам некоторых экспертов, бизнес, основанный на фальсификации спиртного, занимает в Питере третье место после торговли оружием и наркотиками. Конечно, весьма процветает и угон автомобилей.

Для криминального мира весьма удобно, если где-то идет локальная война: скажем, в Чечне или на границах с южными республиками. Туда можно краденую машину продать, и никто ее там не найдет, даже если будет искать. Оружия можно купить и продать сколько угодно. Для контрабанды наркотиков беспорядки на границах - половина успеха.

Яков Костюковский считает, что речь идет даже не о сращивании, а о зарождении предпринимательства как некой преступной организованной формации. Что доказывают известные в Петербурге случаи, когда в правления банков приглашаются «авторитеты» и «воры в законе». А в лексиконе даже самых далеких от бандитских кругов бизнесменов давно и просто укрепились понятия «крыша», «разборки», «наезд» и т. д.

Из интервью

Р. Вообще воры в последнее время все больше уходят в бизнес. Мансур (Мансуров) еще в 91-м фирму имел - «Омос». У нас сейчас Шонин, Монастырский, Берман, Тюменцев вполне деловые люди... И авторитет, и команда им нужны чисто в деловых целях. Законов-то нормальных нет...

И. А как ты относишься к мысли, что у нас все общество криминализировано?

Р. Да, похоже. Просто не все знают о том, что они преступники. А так очень многие на преступность пашут. Да и вообще люди злее стали -чужие деньги считать научились, а это никогда до добра не доведет. Правительство опять же дурное. Я вот где-то читал недавно, пишет умник какой-то: вот, мол, для бандитов хорошо, что у нас законы плохие. Ну идиотизм. В нестабильном обществе никто не может жить хорошо.

«Бандитскую моду» знают все, сначала это были кожаные куртки и спортивные костюмы - экипировка качков-рэкетиров, вышибающих деньги у ларечников. Чуть позже появились малиновые пиджаки и шестисотые «мерседесы». Сейчас все чаще отдается предпочтение строгим дорогим костюмам и элегантным спортивным машинам. Правда, некоторые рудименты еще остались - почему-то до сих пор считается необходимым носить на груди толстенную золотую цепь. Отказаться от нее не в силах даже те, кто имеет высшее образование и интеллект выше среднего. Продолжает цениться физическая сила, опять же рудимент - так как основным видом спорта в этой среде давно уже стала пулевая стрельба. И только очень уверенные в себе «новые-новые русские бандиты» рискнут отказаться от золотых ошейников и занятий спортом, предпочитая отдавать свободное время театрам, выставкам...

Интересно, что на вопрос, хотят ли нынешние бандиты, чтобы их дети пошли по криминальному пути, все собеседники питерского социолога однозначно отвечали: «Нет!» Предпочитая дать хорошее образование, лучше за границей, чтобы в дальнейшем дети вывели папин бизнес на легальный уровень. Да и сами российские мафиози чаще всего втянулись в криминальный бизнес неосознанно. Просто планка между «можно» и «нельзя» все время сдвигалась в сторону «можно», тем более что планки этой в современном бизнесе зачастую просто нет. Многие входят в него с твердым намерением работать честно и только через некоторое время понимают, что это практически невозможно. Или государство разорит тебя налогами, или ты будешь его обманывать. В принципе все «крутые» настроены по-мирному, они бы с удовольствием вложили заработанные деньги, скажем, в Уралмаш или Кировский завод, если бы не понимали, что это все равно, что раздавать деньги нищим. Лучше открыть небольшое кафе и «отмывать» деньги через него. Но и здесь мешают непомерные налоги, чуть ли не 80 процентов «отмытого» приходится отдавать государству. Значит, не создаются рабочие места и все новые и новые силы приходят в преступность.

В конце интервью петербургский социолог задавал всем своим собеседникам один и тот же вопрос: почему вы пошли на контакт с оргпреступностью? Кто отшучивался, кто пожимал плечами, кто задумывался. И только один был предельно серьезен:

- Я, честно говоря, не верю, что могут быть какие-то изменения. Но поскольку кто-то этим занимается, то лучше, если меньше сказок будет. Я вот сейчас рассказал тебе кое-что и хочу, чтобы было понятно, что я не Бармалей с саблей. Я беру на себя то, чего не может сделать государство, - обеспечить нормальный бизнес и безопасность. Я это делаю, и делаю неплохо, в этом можешь быть уверен. А организованная преступность... Ну так ведь это лучше, чем неорганизованная, а?

(«Московские новости»)