Владимир Мишалов: «Жена — бухгалтер? Я бы не знал, о чем с ней разговаривать!»

Поделиться
Накануне Дня медицинского работника мы решили задать несколько вопросов представителям династий, составляющих славу отечественного здравоохранения. Это оказалось непростой задачей.

Накануне Дня медицинского работника мы решили задать несколько вопросов представителям династий, составляющих славу отечественного здравоохранения. Это оказалось непростой задачей. В частности потому, что молодое поколение в профессиональном плане выбирает что угодно, только не работу в клинике. Еще одна причина — чрезвычайная занятость старшего поколения, которое посвятило себя медицине. Попробуй вызвонить профессора-хирурга между операциями, консультациями и учеными советами! Поэтому голос Владимира Мишалова в телефонной трубке с утра я восприняла как счастливый случай, хоть и было подозрение, что через пять минут он уйдет в операционную. (Кстати, так оно и оказалось.) Но время встречи Владимир Григорьевич все же назначил, попутно заметив, что о еженедельнике «Зеркало недели» он слышал, но газет не читает. При этом он был уверен, что я тоже не читаю те научные журналы, в которых он выступает как шеф-редактор. Сошлись на том, что он не сможет меня упрекнуть в том, что журналисты плохо пишут о врачах и здравоохранении, а я, «ничего» о нем не зная, не стану критиковать, что он не так «режет» или плохо «зашивает».

Упрекнуть Владимира Миша­лова в этих грехах, думаю, не сможет никто — много лет после окончания мединститута он учился хирургии, шлифовал свое мастерство под руководством таких знаменитых учителей, как А.Шалимов, Н.Амосов, Ю.Махнюк, Ю.Фурманов. Шел от общей хирургии к экспериментальной, освоив сосудистую и кардиологическую, микрососудистую и реконструктивную. И хотя он всегда подчеркивает, что своими успехами в хирургии обязан прежде всего своим учителям, думается, здесь несколько важных составляющих. Безусловно, это упорный характер, стремление во всем дойти до совершенства, желание покорить высокую планку, которую поставила перед ним родословная. Ведь его родственники (родные братья деда) — известные профессора медицины Михаил Исидорович и Алексей Исидорович Коломийченко. Кстати, М.Коломийченко долгое время был главным хирургом Минздрава Украины. По видимому, играет свою роль и то, что он, как настоящий мужчина, обязан подтверждать свою состоятельность перед женой — Екатериной Амосовой, которая не только известный кардиолог, но и профессор, завкафедрой, член-корреспондент АМН, шеф-редактор научного журнала. Да и для любимой дочери, хоть об этом и не говорится вслух, безусловно, хочется быть авторитетом. Сколько же родственников В.Мишалова занималось и занимается врачеванием? По его словам, человек сорок наберется, в общем, целая династия получается. И при этом он смеет утверждать, что День медработника — для него не праздник!

— Я не считаю, что каждый профессиональный праздник надо обязательно отмечать — в нашей стране дня не бывает без какого-нибудь праздника. У каждого человека есть свой любимый праздник — мне с детства нравится Новый год. И дочери своей об этом всегда говорю. А День медика, когда был студентом, начинающим врачом, отмечал, мы поздравляли друг друга, ходили на природу или в ресторан. Но наше поколение воспитано так, что для нас самое главное — работа. Хотим мы этого или нет.

— И дочь так воспитываете?

— Нет. В свое время у меня выбор был более ограниченным (в меньшей степени), чем у дочери. Из физики известно — чем больше свобода движения, тем лучше механизм или аппарат. То же и в человеческой жизни. Чем больше выбор — тем лучше, ведь тогда можно выбирать соответственно своим наклонностям. Я же не говорил дочери — поступай в мединститут, потому что больше никуда не поступишь. Она, правда, хотела на стоматологический. Мы ей объяснили, что нужна более широкая специальность, врачебная. Она поступила на лечебный факультет. Хотя сомневалась — в дет­стве писала стихи, сочинения, у нее хорошие наклонности к языкам. Сейчас она отлично знает английский, собирается еще какой-то иностранный учить. Возможно, именно этим и будет заниматься. Сейчас Аннушка заявляет, что не особенно хочет быть врачом. Но, во-первых, она заканчивает только второй курс, во-вторых, еще по настоящему не видела клиники. Дисциплины, которые сейчас изучает — биология, химия и прочие, — очень далеки от этого. У нас есть надежда, что когда она увидит клинику — ей там понравится. Но дочь не хочет жить так, как ее родители, маме она говорит: «Ты и дома все время занимаешься, готовишься к лекциям, книжки читаешь, статьи пишешь, у тебя никогда нет свободного времени». Ей также не нравится, что отец постоянно на работе пропадает. И я понимаю свою дочь.

— Сейчас очень заметно, что связь поколений прерывается, династии не выдерживают напора обстоятельств. Многим родителям-врачам дети говорят: «Я не пойду по вашим стопам, потому что у медиков нет ни денег, ни положения в обществе». У вашей дочери так вопрос не стоит, но ее, наверное, беспокоит то, что врач всю жизнь должен работать не только в клинике, но и дома.

— Вслух она так не говорит. А что в душе — не знаю.

— Но ведь, без сомнения, ваша семья обеспечена, и дочь не знает материальных проблем.

— Безусловно. Я не богатый человек, но на жизнь нашей семье хватает. Для дочери главный мотив — постоянная занятость, можно сказать, одержимость, которая берет в плен навсегда. Возможно, у нее нет такой тяги, чтобы оказывать врачебную помощь, но она сопереживает. Я сопереживаю в меньшей степени, чем она, в юном возрасте это всегда острее и глубже, чем у людей, которые уже прожили определенную жизнь. Она страдает, когда видит, что кто-то выбросил кошечку или собачку — подберет и принесет домой. Одно время даже хотела быть ветеринарным врачом, чтобы оказывать помощь животным. И ведь не просто так — у нее есть своя философия. Аннушка ходит в детдом, где живут дети-инвалиды, и на добровольных началах преподает английский язык. В течение года ездит к ним два раза в неделю. Мы живем сейчас в Ирпене — ей приходится ездить на левый берег, тратить на дорогу много времени, но дважды в неделю она там. Добровольно. Ей это нравится.

— Как вы на это реагируете — хвалите, поддерживаете или спрашиваете, зачем ты тратишь свое время?

— Сейчас — поддерживаю. А в начале задавал и такой вопрос. Но потом решил: если у человека есть наклонности, если хочет их реализовать — нельзя мешать. Если ей нужны деньги — купить ребятам конфет, сладостей или какой-то подарок — пожалуйста. Она мальчиков и девочек на день рождения может в кинотеатр или в кафе повести — любит устраивать им праздник, сопереживает. Мне это очень нравится. Это уже европейский стиль жизни. Я вначале не понимал, а теперь ее за это уважаю.

— Не секрет, что вы очень много времени и внимания уделяли новорожденной дочке. Такое с отцами случается нечасто. Потому и хочу вас спросить — несомненно, свою дочь вы желаете видеть счастливой, но хотите ли видеть ее доктором?

— Мне нравилось заниматься новорожденной. Катя сильно уставала с ней, поэтому я отдавал дочери все свое время — и ночью возле нее находился, и днем. Насчет будущей профессии Аннушка серьезно заявила: «Я не хочу быть плохим врачом по сравнению с дедушкой, мамой и папой». Ее можно понять. Хотя это юношеский максимализм. Как определить: что значит хороший врач?

— Она реально оценивает, что перед ней поставлена планка гораздо выше, чем перед многими ее ровесниками. И спрос особый.

— Но ведь хороший врач — не обязательно тот, кто достиг звания профессора или академика. По-моему, это прежде всего тот, кто может помочь страждущему. Дело ведь не в званиях и должностях.

— Недавно на одной из международных конференций хирурги многократно повторяли, что в Украине многие операции делают лучше, чем на Западе, невзирая на устаревшее оборудование и прочие проблемы. Выигрываем за счет человеческого фактора. Вы придерживаетесь такого же мнения?

— Чем выше развитие общества, тем больше развита медицина, именно потому римская и греческая была гораздо лучше, чем в соседних странах. Варвары не развивали ни науку, ни медицину. Любые знания развиваются там, где им способствует экономика.

— Значит, мы будем отставать все быстрее и быстрее?

— Да. Все говорят: если бы к нашим золотым рукам и золотым головам еще бы денег да оборудования, то мы бы!.. Мечтают не только медики, но и химики, физики, политики, которые говорят: нам бы деньги да современные производственные мощности — мы бы так разогнались! Конечно, есть страны с бедной экономикой, но какие-то отрасли медицины там развиты. Часто нам в пример ставят Кубу. Этого можно достичь только волевым решением, только в отдельной отрасли и не на длительный период. А вся остальная система здравоохранения в целом все равно будет среди отстающих. То же самое и у нас. В «ЗН» было много публикаций о реформировании здравоохранения, о семейной медицине. Но то, что у нас происходит — это от бедности. Ведь тот вариант семейной медицины, который нам навязывается, намного дешевле того, что на Западе.

— А Минздрав не согласен, что наш семейный врач весьма похож на земского врача. Кстати, к вам часто попадают пациенты с неправильным диагнозом, залеченные на первичном уровне медпомощи?

— Сегодня семейному врачу нужен не только кабинет, но и оборудование — ЭКГ, УЗИ, другая диагностическая аппаратура. Что он может без этого?

Кроме того, раньше карточки не отдавали на руки больным, их хранили в поликлинике. На них были свои метки, например, красная означала сахарный диабет. В любой момент можно было все проверить, посчитать, чтобы знать реальную картину по той или иной патологии. Сейчас вся надежда на компьютеры, которых практически в поликлиниках нет. Карточки отдали на руки, теперь и статистики у нас нет. И второй момент — какого прогресса можно ожидать, если у нас ввели крепостное право? Пациент если и узнал, что в нашей клинике ему могут помочь — для этого есть и квалифицированные врачи, и необходимое оборудование, — он не имеет права сам решать, куда ему обращаться. Он пропиской привязан к своему участку, к своей райбольнице. Раньше Центральная городская клиническая больница (ее называли Октябрьской) принимала больного с любой точки Советского Союза — его здесь оперировали и лечили. А сегодня даже с Оболони или Троещины не могут по желанию обратиться — без направления нельзя. А с другой области? Конечно, можно и самому приехать, без всяких направлений, но тогда придется платить деньги, и немалые — в Киеве пребывание в стационаре стоит гораздо дороже, чем в других городах. Это же бред — закрепить людей за местными врачами! А ведь есть такое понятие, как единое медицинское пространство. Об этом говорят, но не более. Пускай бы власть подготовила законы, которые бы позволили перераспределять финансы от одной клиники к другой, от одного врача к другому, и при этом пациент получил бы право выбора, где и у кого ему лечиться. Но никто не хочет этим заниматься. А начинать надо с этого.

— Центр хирургии в ЦГКБ сегодня составляет достойную конкуренцию клиникам академических институтов.

— Наша клиника, пожалуй, одна из немногих в Украине, осталась многопрофильной. Районные больницы специализируются: 10-я — на желчекаменной болезни, 12-я — желудочно-кишечных кровотечениях, а 22-я занимается патологией толстого кишечника. А у нас все это собрано под одной крышей, кроме того, есть отделения — сердечно-сосудистое, эндоваскулярное, общей хирургии и лапароскопическое. Я прошел школу Шалимова, который часто говорил: «Ты пойди по всем отделам (института), везде поработай. Потом увидишь, где тебе больше нравится, тем и будешь заниматься.

— Что же вам больше всего понравилось?

— А мне все нравится.

— Но есть же какие-то чисто ваши операции?

— Нравятся те больные, которых отказались оперировать в других клиниках. Случаи, где много неясного, когда нужно искать ответы. Такие больные заставляют думать, не дают застояться — приходится читать, советоваться.

— А с кем вы советуетесь?

— С сотрудниками — с хирургами, с терапевтами, часто с супругой. Мне в этом плане повезло: если есть что-то неясное, всегда есть возможность дома обсудить. Катя тоже советуется со мной.

— А можете представить себе семью, где муж хирург, а жена никакого отношения к медицине не имеет — дизайнер, филолог или бухгалтер?

— Я бы не знал, о чем с ней говорить! Она бы мне вечером рассказывала что-то о бухучете — да зачем мне нужна бухгалтерия, если у меня завтра сложнейшая операция?!

— Вы дома говорите исключительно об операциях и медицине? А о цветах, о звездах?..

— Да нет, не только о медицине. Конечно, и о цветах. Но когда прихожу домой и мне ничего не хочется — ни говорить, ни делать, — меня понимают и не трогают. И если приходит Катя уставшая — я тоже знаю, что ей нужен покой. Понимание очень много значит. Если я знаю, что завтра у меня будет сложный день, и я должен к нему подготовиться, — меня никто и ни на что не будет отвлекать.

— Так уж и никто! Животные в доме есть?

— Два кота. Сразу взяли одного, а потом дочка принесла еще двух. Одного, слава Богу, потом подарили, а второй у нас прижился.

— Наверняка, когда после тяжелого дня хочется уединиться — сидите не один, а с котом?

— Да. Его и звать не надо — сам приходит, сидит, мурлычет, но никаких вопросов не задает и ничем не озадачивает.

— Минздрав молчит, а профсоюз бьет тревогу потому, что условия работы хирургов — вредны. В операционной они трудятся часами, порой до полсуток доходит, а там излучение аппаратуры, испарения медпрепаратов...

— Конечно. Но разве в США хирурги работают не так же? Там темпы еще выше.

— Но они и получают намного больше. Есть мотивация.

— Так с этого и надо начинать. Не надо молоко за вредность давать — должна быть достойной зар­плата.

— Что по-вашему значит достойная?

— Если не брать 10% тех, что сверху, и 10% тех, что внизу, то остальным работающим нужно, чтобы была возможность поменять работу и место жительства — в любой момент. И чтобы человеку ничто в этом не мешало. Ведь что нас постоянно сдерживает? Квартира, прописка, работа. И второе, чтобы человек, его дети, его семья никогда не голодали, чтобы вопрос, как заработать на кусок хлеба, не стоял никогда. Это недостаток государственной политики — когда работающий человек может обеспечить себя только пищей и одеждой.

— Вы заведуете кафедрой госпитальной хирургии в медуниверситете и лучше других знаете, что киевляне не поступают сюда так массово, как раньше. Теперь студентами вуза, о котором раньше и мечтать не могли, становятся приезжие.

— И не пойдут! Дураком надо быть, чтобы учиться более 20 лет, зная, что потом придется жить на 600—700 гривен! Посчитайте — шесть лет института, три года интернатуры, еще год специализации, да добавьте сюда 12 лет школы. И за все это 200 долларов?! Осознанно пойти на такое могут дети тех родителей, которые в состоянии их содержать, или люди, которые поставили перед собой цель и ни о чем другом не хотят и слышать. Основная же масса — 80% выпускников — не пойдет. Родителям страшно становится за детей — как они после учебы смогут выжить? Только с их поддержкой. Раньше было тяжело, но все же государство чем-то обеспечивало. А какое нынче отношение к медикам?

— С помощью сложнейших операций вы исцеляете физическую оболочку человека. А у него еще есть и душа. Где же она скрывается? Помните, было сообщение, что при взвешивании человека при жизни и сразу после последнего вздоха, тело становится легче на 9 грамм. Предполагали, что именно столько и весит некая субстанция, которую называют душой…

— Сложный вопрос. Сразу и не ответишь. Душа есть... А взвешивание — это ерунда. Заставляет задуматься другое — есть генная память, которая проявляется через тысячелетия. Ведь геном человека — это совокупность генов, которые отвечают за тот или иной фактор развития организма. Расшифровка генома — колоссальное открытие, тысячи людей над этим работали и добились результата. В будущем можно будет предупреждать нежелательные явления в развитии человека, целенаправленно на него влиять. В ближайшее столетие это позволит добиться того, чтобы реально продлевать жизнь. Мозг человеческий — это же колоссальный «компьютер», но до сих пор ни один компьютер не смог повторить заложенную в нем программу. К сожалению. А, может быть, и к счастью. Вот когда к этому реально приблизятся, тогда, может быть, станет известно что-то конкретное и о душе. Со временем, наверное, скажут, сколько она весит.

— И почему болит.

P.S. После беседы осталось стойкое убеждение, что в День медика в семье В.Мишалова будет много цветов. Хотя Владимир Григорьевич и говорит, что он не отмечает профессиональный праздник, но разве в этот день он сможет прийти домой без них?!

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме