ТЕХНОЛОГИИ В УРОЛОГИИ

Любая болезнь — не сахар. Но если ко многим хроническим недугам мы так либо иначе приспосабливаемся и сосуществуем с ними долгие годы, то урологические заболевания имеют пренеприятное свойство резко ухудшать качество жизни. Думаю, особых объяснений тут не требуется. Меня легко поймут представительницы прекрасного пола, часто страдающие циститом, и уж тем более мужчины с аденомой предстательной железы. Если бы кто-то подсчитал, сколько судеб поломано этой отвратительнейшей болезнью, получилось бы число с целым шлейфом нулей. Ведь коварная аденома мучила еще сенаторов Древнего Рима. Из-за нее не раз обрывалась в самом расцвете блестящая карьера дипломатов, ученых, знаменитых дирижеров и великих актеров.

С другой стороны, в последнее время замечено, что очереди у кабинетов урологов стали более длинными. Сегодня это одна из самых востребованных медицинских специальностей. Почему? Задайте вопрос полегче. Во всяком случае сами доктора только пожимают плечами. Тем не менее факт налицо. Чем же ответили урологи — ученые и врачи — на резко возросший «спрос» населения? Об этом корреспондент «Зеркала недели» беседует с заведующим отделением Института урологии и нефрологии, научным руководителем Киевского городского урологического центра, главным урологом Минздрава Украины, доктором медицинских наук, профессором Сергеем ПАСЕЧНИКОВЫМ.

— Кого среди ваших пациентов больше — женщин или мужчин? Сами больные считают, что представителей мужественной половины человечества. Как ни крутитесь, говорят они, но если вы мужчина и вам за 50, без уролога не обойтись. Что по данному поводу думают врачи?

— К великому сожалению, сейчас предостаточно и тех, и других. Но одно несомненно: главный обидчик мужчин — доброкачественная гиперплазия предстательной железы (ДГП). Так принято во всем мире называть аденому. А вообще предстательная железа — самый уязвимый орган наших отцов и дедов. В Украине на сегодняшний день зарегистрировано более 100 тысяч мужчин, страдающих ДГП и более 12 тысяч больных раком простаты. Что же касается простатита, то, поскольку жизни данный недуг не угрожает, его особо тщательно не регистрируют. Но в принципе таких больных, конечно, хоть отбавляй.

Вы интересуетесь, чем врачи отвечают на возросшее количество заболеваний. Если говорить о ДГП, то могу ответить, что в последнее время в мире, Европе, а также у нас в Украине в борьбе с данной болезнью достигнуты большие успехи. В ее лечении появились новые технологии. Это особенно радует, если учесть, что еще десять лет назад речь могла идти в основном о большой радикальной операции или о паллиативной — с установкой постоянного дренажа в мочевой пузырь. Но часто больному предлагали подождать, пока аденома созреет.

Сейчас в Украине, в частности в Киеве, успешно освоены хорошо зарекомендовавшие себя в западных странах технологии операций без разрезов. Это трансуретральные эндоскопические вмешательства без вскрытия мочевого пузыря, когда предстательную железу через мочеиспускательный канал иссекают электропетлей. Кроме того, сегодня существуют оригинальные методики лазерного- и электровыпаривания. К слову заметить, подобные технологии в наше время совершенствуются достаточно быстро. Трансуретральные вмешательства, позволяющие полностью удалить пораженную ткань, в развитых странах называют «золотым стандартом». Там давно оперируют подобным способом.

— А у нас, случается, и по старинке?

— Да, мы делаем еще и традиционные операции. Дело в том, что при доброкачественной гиперплазии один из важнейших критериев — размер предстательной железы. Если она очень большая, ни один из современных методов применить нельзя. Остается только открытая операция. И вот ведь что обидно. Результаты обследования наших пациентов свидетельствуют, что у них размеры простаты в среднем значительно больше, чем у больных в Западной Европе и Америке.

— Надеюсь, подобный феномен объясняется не национальными особенностями анатомического строения?

— Ну, естественно, нет. Все гораздо проще. У нас больной является к доктору, когда не прийти уже просто нельзя. Многих пациентов доставляет в клинику «скорая помощь», когда у них полностью прекращается мочеиспускание. Человек, как говорится, доходит до ручки. И только тут врачи начинают решать, что же с ним делать. Не трудно понять, что в такой ситуации «светит» лишь операция. Тут уж не до «золотого стандарта». Нередко и радикальное вмешательство из-за состояния сердца, сосудов и по некоторым другим показателям становится невозможным, и человек остается полуинвалидом с трубкой-дренажем, введенной в мочевой пузырь. Хотя теперь, слава Богу, у нас появилась возможность оперировать даже таких — самых тяжелых больных. Более того, через некоторое время сможем освобождать от пресловутой трубки и тех страдальцев, которые живут с ней уже несколько лет.

К несомненным достижениям украинской урологии я бы отнес и внедренные в нашей стране так называемые малоинвазивные технологии. Здесь мы вышли сейчас на общеевропейский уровень. Такие операции проводятся не только без разреза, но и вообще с минимальным травмированием тканей. Если при трансуретральной резекции или выпаривании простаты их в значительной степени удаляют, то существуют и такие технологии, которые, не решая вопрос столь радикально, позволяют временно облегчать состояние пациента и переносятся им очень легко. Вся «операция» продолжается от 30 до 60 минут, в течение которых больной лежит на кушетке с катетером. Согласитесь, подобное вмешательство очень небольшая цена за год-полтора нормальной, полноценной жизни, без проблем со стороны предстательной железы.

— Через такой катетер, наверное, что-то вводят?

— Специальное устройство с особого рода антенной. Главная часть такой установки — генератор микроволнового излучения, вызывающего склерозирование окружающих антенну тканей. Она-то и подводится к простате через катетер.

— Очевидно, подобную процедуру приходится периодически повторять?

— На сегодняшний день известно, что год-полтора после нее больные чувствуют себя вполне нормально. Но методика новая, и поэтому еще нет отдаленных результатов. Эффект, возможно, будет и более продолжительным. Все зависит от размера доброкачественной опухоли. Чем она меньше, тем подобный интервал будет большим…

К паллиативным методам относятся также лазерное воздействие на железу и установка так называемых стентов. Здесь идет речь о временном протезировании той части мочеиспускательного канала, которую сдавливает увеличенная простата. Это место искусственно расширяется, благодаря чему восстанавливается способность к самостоятельному выведению мочи. Однако, повторяю, подобные процедуры — мера временная. Все малоинвазивные методы обычно применяются в тех случаях, когда пациентам по каким-либо иным причинам не показана большая операция — открытая или трансуретральная.

— Но ведь больных с доброкачественной гиперплазией можно лечить и лекарствами. Насколько мне известно, их количество с каждым годом увеличивается.

— Сейчас на фармацевтическом рынке и в арсенале урологов имеется около 10 хорошо зарекомендовавших себя препаратов. Естественно, наиболее эффективные, например, проскар, омник и некоторые другие, стоят недешево…

— «Недешево» сказано слишком мягко. Четырехнедельный курс проскара (а его принимают несколько лет) обходится среднеобеспеченному гражданину в сумму, эквивалентную его месячному заработку.

— Да, некоторые лекарства многим не по карману. Но, учтите, речь идет о последних достижениях науки и фармацевтики. И очень хорошо, что есть выбор. Конечно, в каждом отдельном случае врачу приходится учитывать и материальные возможности пациента. Если раньше проблема была лишь в том, чтобы дефицитные препараты «достать», то сейчас только бы были деньги…

Вместе с тем происходят любопытные вещи. Дорогие лекарства из многих аптек исчезли: зачем держать таблетки, не пользующиеся спросом. В то же время наиболее дешевые средства, действующие на уровне плацебо — иными словами, лишь в моральном, психологическом плане, — пользуются колоссальным успехом. Как тут не вспомнить Михаила Жванецкого: «Будем лечить тем, что лечит, или тем, что есть?» И парадокс в том, что фирмы, продающие такие таблетки (я бы назвал их фигой в броской упаковке), имеют лучшие экономические показатели, чем настоящие фармацевтические киты.

— Сергей Петрович, по-моему, говоря о новейших препаратах, нельзя обойти молчанием и такую проблему. Урологи, работающие на районном уровне, о некоторых из них и слышать не слыхивали. Когда один знакомый спросил про омник, доктор в районной поликлинике только развел руками…

— Говоря откровенно, пассивность иных наших врачей, и впрямь, не может не удивлять. После «развода» с Россией общесоюзный журнал «Урология и нефрология» остался у соседей, и некоторые украинские специалисты по данному поводу на словах очень «страдали». Но стоило журналу появиться, как выяснилось, что подписчиков кот наплакал. А ведь сегодня лишь немногие могут позволить себе роскошь выписывать зарубежные периодические издания. Я уж не говорю о том, кто из нас в состоянии воспользоваться Интернетом. Нынче главный источник научно-медицинской информации — специальная литература, конференции, встречи с коллегами да заседания обществ. Однако тут активность многих практикующих урологов, как ни странно, понижена.

— Не до жиру, быть бы живу?

— Конечно, здесь сказывается и эта причина. Тем не менее мы сегодня беседуем о наших достижениях на европейском и мировом уровне. Выходит, тот, кто заинтересован, вперед все-таки движется.

— Но лекарства, даже самые-пресамые, вряд ли помогут при злокачественной опухоли предстательной железы. Применяются ли новые технологии и в таких случаях?

— А вот тут вы не правы. В последнее время появился ряд очень эффективных медикаментозных средств, правда, тоже далеко не дешевых. Что же до технологий, то могу сообщить, что сейчас у нас в Украине достаточно хорошо налажена методика радикального удаления пораженной раком простаты. Но и здесь наша ахиллесова пята — все та же проблема позднего обращения к врачу. Поводом визита к нему должны стать любые сбои в мочеиспускании. А дальше уже разберется сам доктор. Тем более что симптомы доброкачественного поражения железы и ее злокачественного перерождения совершенно одинаковы. Таким образом, ранний визит к урологу может в самом буквальном смысле спасти человека от гибели. Если, скажем, в Бельгии и Голландии пациенты с первой и второй стадией рака простаты составляют 40—50 процентов всех страдающих этой болезнью, то у нас в Украине их всего 10 процентов. У остальных опасный недуг выявляется в самой запущенной форме.

— Есть ли у ракового больного, вовремя обратившегося к врачу, шанс остаться живым?

— Безусловно. Злокачественная опухоль простаты хорошо поддается консервативному лечению. Ведь специалистам в значительной степени известны причины ее происхождения и связь с эндокринной системой организма. А коль так, то эндокринное воздействие на очаг заболевания позволяет сохранить такому больному жизнь. Но, понятное дело, чем раньше он обратится к врачу, тем у него больше шансов.

— Говорят, по распространенности с аденомой предстательной железы может соперничать только мочекаменная болезнь. Применяются ли новые технологии в ее лечении?

— Сегодня во всем мире 95 процентов пациентов (а в некоторых странах и все 99) с камнями в почках и мочевыводящих путях обходятся без открытой хирургической операции. Экстракорпоральное дробление осуществляется без разрезов и внедрения во внутреннюю среду организма. Интракорпоральное (эндоскопическое) проводится через мочевыводящие пути тоже без всяких разрезов. И наконец, существует возможность разрушать камни через кожные покровы — при помощи пункций. Например, большой камень в почке можно раздробить, воздействуя специальным инструментом — под контролем ультразвука или воспользовавшись рентгеннаведением. Сегодня экстракорпоральный метод применяют в большинстве областей Украины. В Киеве таких установок несколько. И в принципе для столицы их было бы вполне достаточно, если бы больные обращались к урологу вовремя. Как видите, опять все та же проблема…

— Почему же наши уважаемые сограждане столь наплевательски относятся к собственному здоровью? Что, у нас ментальность такая: прожить бы без забот сегодня, а завтра будь, что будет?

— Внимание к здоровью у населения действительно снижено. Мне кажется, тут виноваты и врачи, и средства массовой информации. И, конечно же, скажем так, недостаточно высокий уровень нашей культуры. Но, пожалуй, больше всего условия жизни. Когда человек каждый день в самом что ни есть буквальном смысле вынужден бороться за свое существование, ему не до симптомов болезни. Да и времени на визит к врачу сплошь и рядом просто не остается. Такие вещи мы обычно откладываем на завтра. А в результате попадаем в западню, расставленную собственными руками. «Завтра» оказывается, что лечиться придется долго и упорно. Или выясняется, что нужна операция, которая, как говорят медики, станет органоуносящей. А то и вообще речь уже идет о спасении жизни…

— В конце минувшего года наша газета опубликовала интервью с президентом Академии медицинских наук Украины, директором Института урологии и нефрологии, академиком Александром Возиановым, где, в частности, шла речь о том, что 94 процента всех мужчин-киевлян, переживших чернобыльскую катастрофу, могут заболеть раком мочевого пузыря. Как сообщил академик, в столице есть немецкая установка, способная распознавать эту болезнь на ранней стадии. Мы в редакции подсчитали, что если с ее помощью обследовать даже 30 человек в день, то за год (включая выходные и праздники) можно пропустить около 11 тысяч мужчин. А что делать остальным (нескольким сотням тысяч)? Где обследоваться жителям многих десятков населенных пунктов, пострадавших в результате аварии на ЧАЭС?

— Уникальный аппарат, о котором вы говорите, создавшая его немецкая фирма предоставила нам бесплатно для испытаний. Он единственный в Украине. Таких установок нет во многих странах Европы. Но ведь Киев и ряд других украинских городов из-за чернобыльской катастрофы находятся в особом положении — у их жителей, к великому сожалению, уже начали происходить изменения, которые в свое время предсказывали ученые. Учитывая это, государство непременно должно позаботиться, чтобы таких установок в самое ближайшее время у нас стало больше. Кроме того, еще раз хочу подчеркнуть: человеку, почувствовавшему боль, изменения в мочеиспускании или заметившему кровь в моче, следует, не откладывая, обратиться к врачу. Тем самым он сделает важный шаг навстречу обследованию, о котором вы говорили.

— Сергей Петрович, как вам кажется, нет ли у нас разрыва между высокой наукой и практической урологией? Всегда ли у рядового врача районной или даже областной больницы достаточный профессиональный уровень?

— Разрыв действительно есть. Но в то же время имеется возможность его ликвидировать или во всяком случае сократить. Во-первых, в Институте урологии и нефрологии работают курсы стажировки и информирования. Во-вторых, практикующие урологи могут повысить квалификацию на курсах, действующих при любом медицинском вузе (а их у нас в стране 18). Наконец, у районных врачей есть возможность приезжать на стажировку в ведущие клиники — республиканские и областные.

Но в данном деле имеется один банальный нюанс. Сегодня ни в одном из названных выше учреждений, к сожалению, не обучают бесплатно. Что поделаешь, время нынче такое. И хотя деньги в общем-то требуются небольшие, не всякая районная больница может себе позволить их заплатить. Многие такие учреждения предпочитают сэкономить, чтобы хоть немного повысить мизерную зарплату своих докторов. Кто в них за это бросит камень?

— Какой же здесь вам видится выход?

— Он, как мне кажется, уже найден. Совсем недавно между Академией медицинских наук и Министерством здравоохранения достигнута договоренность о том, что аттестация врачей — с присвоением квалификации и разрешением на практику — будет проводиться Ассоциацией урологов Украины. Этот шаг в интересах как медицины в целом, так и каждого из пациентов, переступающих больничный порог. Теперь-то уж неуч и неумеха к больным не пробьется.