Гримасы детского труда

КамАЗ с прицепом, доверху груженный арбузами, замер возле палатки, торгующей овощами. Из кабины вышли двое мужчин — водитель и, видимо, хозяин груза. Они подняли брезент, и с кузова высыпали подростки, перемазанные пылью и арбузным соком. Все коротко стриженные, из одежды на них были только шорты да шлепанцы. Старшего хозяин послал в гастроном, и через пару минут ребята с жадностью уплетали батоны. Ни колбасы к ним, ни хотя бы молока никто не предложил.

На вид им было лет по 10—12, худые, ребра наперечет, в глазах — наглый огонек, особенно когда азартно матерились. Взрослые не дали им дожевать, заторопили с разгрузкой. Ребята выстроились в цепочку, и огромные арбузы замелькали в их худеньких руках. Самый меньший из бригады неловко зацепился за доску и распорол гвоздем руку. Хлынула кровь. Он спрыгнул на асфальт и затравленно смотрел на хозяина. Тот, казалось, его сейчас прибьет, даже кулаки приготовил, но при народе сдержался. Я вызвалась проводить мальчишку до ближайшей аптеки, чтобы там обработали рану. По дороге не посмела его ни о чем спрашивать — и так было все понятно, но Димка сам разговорился:

— Как только вернусь, Федорович снова на кузов пошлет, рана не рана, а пахать надо. Вот кончится сезон, получу деньги, часть мамке отдам, а на остальные куплю себе кроссовки и велик, ну, и то, что для школы надо. Конечно, если Федорович заплатит, он, гад, ко всему придирается и штрафует.

— А как же школа? Ты уже три недели прогулял?

— Так разве только я? У нас в поселке все от ранних огурцов до последнего арбуза пашут без отдыха. Отец пьет, а мамка сама нас не прокормит, часто болеет. Это еще повезло, что меня в бригаду взяли, хотя все и гоняют, как самого младшего. Ну не страшно, в школе отдохну, до весны еще время есть…

Ребячьи мозолистые руки

«Труд сделал из обезьяны человека», — любили повторять учителя в советское время. Детям сызмальства внушали: кто не работает, тот не ест. Истины, которые знакомы не одному поколению наших людей. Тогда никто и не сомневался в справедливости этих слов, ведь раньше мы и понятия не имели о том, что существует страшная эксплуатация детского труда. Да и сегодня об этом предпочитают умалчивать. Но три года назад Украина ратифицировала Конвенцию №182 Международной организации труда (МОТ), признав тем самым, что у нас существует проблема использования детского труда, а значит, мы обязаны ее решать.

Я бы погрешила против истины, если бы написала, что за прошедшее время ничего не было сделано. Но не могу принять на веру и те отчеты государственных чиновников о том, что сделано очень много и вопрос почти решен. Государство взяло на себя обязательства искоренить все формы рабства и принудительного труда несовершеннолетних — детскую проституцию и порнографию, привлечение к незаконной деятельности, использование на работах, наносящих вред здоровью, безопасности и моральному состоянию детей. Что стоит за этими сухими словами? А то, что некоторые взрослые получают свои доходы, используя как девчонок, так и мальчишек в секс-индустрии и распространении наркотиков, привлекают их к участию в криминальных делах — кражах, драках, мошенничестве и попрошайничестве. Не легче приходится и тем, кого заставляют с утра до ночи работать на рынках или стройках, перетаскивать на детских спинах тонны груза, собирать овощи и арбузы на бескрайних полях южных областей…

Конечно, официально такие случаи нигде не фиксируются, их вроде бы и нет вовсе. Но все же исследования, проведенные четыре года назад Государственным комитетом статистики Украины совместно с МОТ, выявили почти полмиллиона детей, которые вынуждены работать. Из них пятая часть — в возрасте от 7 до 12 лет. Безусловно, реальная картина намного драматичнее, а цифры необходимо умножить минимум на два. Почему? Во-первых, факты эксплуатации детей работодатели скрывают изо всех сил. Во-вторых, методика обследования предполагала опросы только тех детей, которые живут в семьях или имеют опекунов. Но бездомных детей, которых множество в любом городе, а в Киеве тем более, никто во внимание не брал. Кстати, представители комиссии не общались также с воспитанниками школ-интернатов и приютов и с теми подростками, которые стали социальными сиротами — поскольку их родители уехали на заработки за границу и не всегда могут обеспечить своих детей.

Причин, почему так однобоко и поверхностно исследовалась данная ситуация, конечно, много. Одна из них, похоже, политическая. Программа начиналась в 1999 году, в то время, когда Л.Кучма баллотировался в президенты второй раз. Разве могли государственные чиновники показать гаранту, а заодно и всему миру — через структуры МОТ, что детей у нас эксплуатируют так же, как в какой-нибудь банановой республике. С экранов телевизоров тогда нам внушали: «Перемен к лучшему не видит только слепой!» Реальные показатели, конечно, могли привлечь пристальное внимание мировой общественности к нашим детям, возможно, поэтому и сделали хорошую мину при плохой игре. Но все же МОТ требовала соответствующей реакции государства, так что волей-неволей пришлось нашим законодателям заняться этой проблемой. Правда, произошло это не сразу. Только в 2003 году наконец-то увидела свет Концепция предупреждения и искоренения наихудших форм детского труда. Позже был утвержден План действий по внедрению концепции, а также несколько инструкций, которые, видимо, должны были разъяснить, как пользоваться ранее принятыми документами.

Но бюрократам спешить некуда, отчитаться перед Западом могут в любой момент: по количеству конвенций и инструкций — мы в авангарде, а реальная картина дел, по большому счету, никому неизвестна.

Возмутителем спокойствия стала всеукраинская общественная организация «Женский консорциум Украины». Координатор проекта Мария Алексеенко считает, что для начала надо провести серьезные исследования, а затем, оперируя конкретными данными, обращаться к тем государственным мужам, которые могут сдвинуть этот вопрос с мертвой точки.

— Мы провели интерактивные опросы в десяти областях Украины, преследуя при этом несколько целей: определить, действительно ли государственные структуры воспринимают наихудшие формы детского труда как серьезную проблему, изучить региональные особенности использования и злоупотребления детским трудом, определить причины, тормозящие выполнение конвенций. И, конечно же, обнародовать всю информацию, чтобы привлечь внимание общественности.

Возможности общественной организации, конечно, не такие, как хотелось бы, но мы нашли много единомышленников и проект стартовал. Для изучения мы определили десять областей, которые представляют все регионы Украины. Эксплуатация детского труда существуют везде, но имеются и т.н. местные особенности, на которые в первую очередь должны обратить внимание государственные органы. В Западном регионе — Львовская, Волынская и Закарпатская области — детей чаще всего используют как нелегальных мигрантов, используя те же каналы, что и для выезда взрослых «заробитчан». К сожалению, здесь немало охотников за девчонками, которых вовлекают в секс-бизнес, продают в заграничные бордели.

Восток, в частности Луганская область, имеет свою особенность: здесь безбожно эксплуатируют подростков на так называемых домашних шахтах — они вручную добывают и выдают уголь на-гора, сторожат его в ночное время, отгружают покупателям. Об этом знают в каждом райотделе милиции и в каждой школе, где стыдливо закрывают глаза на пропуски уроков, но, видимо, это считается в порядке вещей.

Южные области — Николаевская и Херсонская — тоже не обходятся без детского труда. Школьники стоят за прилавками на рынках, гнут спины на овощных полях и в садах, выполняя такой объем работы, который и взрослого с ног свалит. О каком здоровье и развитии можно говорить при таких физических нагрузках! Есть еще курортные и портовые особенности — детей принуждают ублажать отдыхающих по полной секс-программе, а также попрошайничать, воровать у зазевавшихся туристов кошельки и мобильные телефоны.

Центральные области — Винницкая, Хмельницкая и Кировоградская — имеют почти те же проблемы, что и их соседи. Правда, курортов тут таких, как на юге, нет, зато есть бескрайние поля, на которых трудятся дети. Речь идет не о тех, кто помогает родителям на огороде, а о тех, кого заставляют трудиться на хозяина по 12—14 часов в день за кусок хлеба и небольшую плату. Их часто заставляют работать с химикатами, вредными для здоровья, загружать и разгружать машины, не учитывая физическую форму и состояние здоровья...

Нередко наши дискуссии пытались перевести в плоскость трудового воспитания: что же тут плохого, если дети работают? Мне кажется, это просто попытка заговорить проблему. Здесь необходимо обратить внимание на признаки эксплуатации подростков, на тяжелые или опасные для здоровья условия труда и т.д.

Дети рисуют беду

Конечно, общественной организации не под силу решение столь сложной проблемы, да такую задачу никто и не ставил. В перспективе «Женский консорциум Украины» намерен передать все наработки в комитеты Верховной Рады Украины с тем, чтобы была создана комиссия по имплементации Конвенции №182 Международной организации труда в наше законодательное поле. Сейчас же проект переживает новый этап — проводятся тренинги, консультации и обучение специалистов, которые работают с детьми. Сюда приходят сотрудники криминальной милиции по делам несовершеннолетних и социальных служб для молодежи, воспитатели детских домов, сотрудники реабилитационных центров и приютов, которые не понаслышке знают, как сложно работать с проблемными детьми, с теми, кто подвергался эксплуатации и насилию. Семинары и тренинги порой затягиваются до ночи — не всегда даже опытные психиатры могут ответить на вопросы практиков, ведь то, с чем сталкиваются они на работе, не описано в книгах, ученые еще не изучали такие случаи из детской жизни.

Наталья Нехай — психолог Николаевской школы социальной реабилитации — старается не пропустить ни одного тренинга. Она утрясла расписание, чтобы иметь свободный день, с трудом нашла деньги на командировки, но не жалеет о затраченных усилиях и времени — учеба того стоит.

— Наша школа не обычная, таких всего две в Украине. Сюда приводят мальчишек не родители, а сотрудники милиции, и не в первый класс, а сразу в пятый. Учеников направляет к нам медико-педагогическая комиссия на обучение и реабилитацию. Это обычные дети, но с необычным поведением, которые волею судеб были выброшены за борт и прошли страшные испытания. Как правило, их матери и отцы лишены родительских прав, жизни их учила улица, зачастую ими помыкали разные криминальные элементы…

Понятно, что первое правило общения с ними — это терпение и доброта. Но для наведения мостов нужно не менее полугода, да и то взаимопонимание очень хрупкое — в дошкольной жизни взрослые их не раз обманывали, обходились с ними жестоко и подло, поэтому они никому не верят. Ребята усвоили, что криминальным путем они могут заработать больше, чем честным, если их эксплуатируют и унижают взрослые, они отыграются на тех, кто меньше и слабее, общество не хочет их замечать, поэтому они игнорируют правила приличия, нарушают законы и не задумываются над тем, к чему это приведет. Пожалуй, самое сложное — объяснить детям не только моральные и юридические нормы нашей жизни, но и те преимущества, которые они дают.

На каких только семинарах мы не бывали, но везде речь идет о нормальных школьниках, проблемах успеваемости, сотрудничестве с родителями и т.д. А у нас контингент специфический, о таких раньше в советских учебниках не писали, да и сейчас не пишут. С координатором проекта Марией Алексеенко мы познакомились случайно, но она не отмахнулась, как многие, от нашей специфики, а пообещала помочь. Мы благодарны этой общественной организации за проведение тренингов, за то, что они находят и приглашают таких специалистов, которые знают ответы на наши непростые вопросы…

Сотрудники столичных институтов и практикующие психиатры, как оказалось, тоже заинтересованы в таком сотрудничестве. Им нравится делиться знаниями, а заодно получать новую информацию от тех, кто ежедневно работает с детьми. Особый интерес вызвало обсуждение рисунков детей, которые привозят на тренинги воспитатели и психологи. Психиатры детально объясняли, как читать скрытые в этих работах сигналы беды и тревоги, свидетельства насилия, которые пережили дети.

А как быть в случае, когда подросток свыкся с насилием и, кажется, его не замечает? Семиклассник из пригородной школы-интерната на выходные, как и его друзья, отправляется домой. Правда, настоящего дома у него нет — горе-родители об этом не позаботились, но все знают, где он проводит эти два дня и две ночи. Его часто видят в компании с водителем маршрутки — днем он помогает собирать деньги за проезд, моет машину, а ночью удовлетворяет его сексуальные фантазии. Если «хорошо» себя ведет, то получает какие-то карманные деньги, а если дерзит — то синяки. Когда воспитатели стали бить тревогу по этому поводу, в милиции их «успокоили»: «Жалоб от него нет? Он же добровольно идет на контакт, значит, это не изнасилование, а удовольствие. Выбросьте его из головы, других что ли проблем нет?..»

И только психиатр во время тренинга смог объяснить причину такого поведения подростка. Он не нужен родителям, дедушкам и бабушкам, родные к нему относятся хуже, чем к бездомной собаке, — ту хоть кто-нибудь подкармливает. И только шофер обратил на него внимание, ввел его в теплый дом, правда, использовав его как объект для сексуального удовольствия. Но для бездомного подростка важно первое — он кому-то нужен, ему есть куда идти, а на остальное он пытается закрывать глаза. Вот это чувство ложной защиты, ложной опеки и привязывает его к насильнику. Так будет с ним и другими жертвами сексуального насилия и сексуальной эксплуатации до тех пор, пока они не почувствуют истинную заботу и внимание. Но, увы, это произойдет нескоро.

Поэтому и бьют тревогу общественные организации. Ведь если государство не продемонстрирует настоящую заботу о детях, особенно тех, кто живет в проблемных семьях, в приютах и на улице, они будут воспринимать лжеопеку как единственно возможную. Какими же они будут, когда вырастут?..