ЧУДЕН ЛИ ДНЕПР ПРИ ТИХОЙ ПОГОДЕ, ИЛИ КАКОЕ БУДУЩЕЕ У НАШИХ РУКОТВОРНЫХ МОРЕЙ?

«Недавно решила прочесть своим ученикам знаменитое гоголевское описание великой реки, — рассказала мне знакомая учительница литературы. — Когда-то этот замечательный отрывок из «Страшной мести» мы учили наизусть. Помните? «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина...» И каким, вы думаете, был результат?» «Сегодня в ваш «чудный» Днепр сбрасывают столько всякой гадости, — заметил 14-летний скептик, — что пить его воду — все равно что принимать яд». Я начала доказывать, что в последние годы река стала значительно чище: мол, многие заводы-загрязнители теперь не работают, в нее попадает меньше, чем раньше, стоков. Но, по-моему, парнишку не убедила...»

А вот еще одно мнение. Пожилой киевлянин в районе Жукова острова поймал в днепровском заливе огромного сома и был на седьмом небе от радости.

— Не побоитесь его есть? — спрашиваю счастливого рыболова. — Ведь старый сом, говорят, способен накопить большое количество радионуклидов, тяжелых металлов и других вредных веществ.

— Так ведь наш Днепр в последние годы стал чище, — ответил мой случайный знакомый. — В него сейчас куда меньше спускают химической пакости...

Казалось бы, учительница и удачливый рыбак правы. Техногенная нагрузка на главную украинскую реку за последние десять лет сократилась. Но, с другой стороны, нельзя забывать о Чернобыле. Радиоактивное загрязнение Днепра и его рукотворных морей со счетов не сбросишь. Что же перевешивает?

— Действительно, антропогенное воздействие на экосистемы реки и ее водохранилищ в целом должно было уменьшиться. С начала 90-х годов у нас наблюдался спад промышленного и сельскохозяйственного производства, — ответил на мой вопрос заведующий отделом экологии водоемов Института гидробиологии Национальной академии наук Украины, доктор биологических наук Владимир Якушин. — Однако все не так просто и однозначно, как может показаться на первый взгляд. Сейчас, правда, и многие заводы стоят. В сельском хозяйстве стали куда меньше применять удобрений и пестицидов. Следовательно, сброс загрязненных и недостаточно очищенных стоков вроде бы должен уменьшиться. Но, увы, есть один нюанс. На поддержание очистных сооружений в рабочем состоянии требуются немалые средства, которых у наших предприятий катастрофически не хватает. Значит... Обычно подобные вопросы решаются если и не в самую последнюю, то далеко не в первую очередь. В результате недостаточно очищенные (а то и вовсе грязные) воды сплошь и рядом текут прямо в Днепр или его моря...

Что и говорить, парадоксальная ситуация: спад производства налицо и в то же время сброс вредоносных стоков ничуть не стал меньше. В отдельных случаях он даже возрос. А ведь с Днепром в той либо иной мере связаны 30 миллионов человек — большая часть населения Украины. Наша великая река, с ее каскадом искусственных «морей», обеспечивает водой промышленность и сельское хозяйство многих регионов страны.

В феврале 1997 года Верховная Рада приняла Национальную программу экологического оздоровления бассейна Днепра и улучшения качества питьевой воды, рассчитанную до 2010 года. Этот важный документ предусматривает разнообразные меры, направленные на экологическое возрождение всей гидрографической системы реки и ее рукотворных «морей». В свое время при их строительстве предусматривалось комплексное использование. Но почему-то многие считают, что предназначение искусственных водохранилищ — питать водой электростанции. В действительности же выработка электричества днепровскими ГЭС довольно невелика — около пяти процентов всей электроэнергии, получаемой в Украине. Их цель — сглаживать пиковые нагрузки, возникающие в электросетях утром и вечером. Ведь тепловые и атомные станции нельзя в течение нескольких часов перевести на более интенсивный режим. Главная задача, поставленная в национальной программе, — обеспечить полноценную среду обитания гидробионтов.

Здесь может возникнуть резонный вопрос: если качество воды сравнивать с дочернобыльским периодом, то сегодня оно выше или ниже? О том, что наша влага насущная сейчас лучше, чем раньше, к сожалению, говорить не приходится, считают специалисты. Основной чернобыльский удар приняло на себя Киевское водохранилище. Значительная часть радионуклидов ушла в донные отложения. Таким образом, водоем стал своего рода барьером на пути их дальнейшего распространения по всему каскаду. Тем не менее нуклиды добрались до самых низовьев и попали даже в Черное море.

Что же касается самого Киевского водохранилища, то здесь радиоактивные элементы за минувшие годы связались с органическими и неорганическими компонентами и осели на дно. Причем нуклиды распределяются по всей экосистеме: включаются во взвеси и микроскопические организмы, проникают в живущих на дне рачков и моллюсков. И по пищевым цепочкам переходят в щук, сомов или окуней. По мнению гидробиологов, чем старше особь, тем больше накапливается в ее мясе вредных примесей. Поэтому ученые советуют не увлекаться особо крупными щуками и сомами. Впрочем, гидробиологи полагают, что сегодня рыбу, пойманную, скажем, ниже Киева или, к примеру, в Каховском море, можно потреблять в пищу без всяких опасений. Каневское, Кременчугское, Каховское и другие моря загрязнены нуклидами значительно меньше. Здесь главные обидчики воды — тяжелые металлы и различные химические вещества. И чем южнее, тем их становится больше.

— Если бы днепровский каскад до сих пор не был построен, — спрашиваю у Владимира Якушина, — то, учитывая все минусы данного замысла, Институт гидробиологии дал бы «добро» на его появление в наши дни?

— Мои коллеги и раньше к этой затее относились крайне неодобрительно. — Когда встал вопрос о Киевском и Каневском водохранилищах и предпринимались попытки «пробить» строительство искусственного моря на Десне, институт был категорически против. Но, как ни печально, такого рода решения принимались в директивном порядке. С мнением ученых не очень-то и считались, а экологические проблемы почти всегда отодвигались на задний план. Известный украинский ученый, академик Александр Топачевский, бывший в те годы директором нашего института, пытался доказывать, что последствия подобного предприятия могут оказаться весьма отрицательными, но его доводы были гласом вопиющего в пустыне...

Вне всякого сомнения, строить каскад столь крупных водохранилищ на равнинной реке — экологический просчет. Это не значит, что отрицательные последствия совсем не принимались во внимание. Однако о них вспоминали в последнюю очередь. Что для «покорителей природы» значили такие мелочи, как обмеление, «цветение» воды или изменение климата? Главным было выполнить все, что наметила Партия! Проблемы, связанные со строительством днепровских водохранилищ, рассматривались еще в довоенное время. Но некоторые рекомендации гидробиологов попытались учесть лишь при заполнении Киевского и Каневского водохранилищ.

Первые минусы проявились чрезвычайно быстро. Молодые искусственные моря оккупировали сине-зеленые водоросли. Началось «цветение» воды. В ней резко уменьшилось количество кислорода — вредоносные захватчики, помимо всего прочего, еще и разлагались. Попав в такую среду, рыба задыхалась. Некоторые специалисты считали, что сине-зеленые агрессоры выделяют особого рода токсины. Однажды сотрудники Института гидробиологии, проводя исследования в той части Каховского моря, где скопилось особенно много вредоносных водорослей на свою беду ходили по мелководью босиком. К вечеру у них на ногах появились язвочки... Скопление огромных масс фитопланктона вызывало серьезные проблемы на водопроводных станциях.

Здесь меня могут спросить: а почему собственно говоря о бесчинствах сине-зеленых «бандитов» вы употребляете прошедшее время? Разве сейчас ситуация изменилась? К счастью, да. Проблема уже не стоит столь остро, как в прежние годы. Это не значит, что рукотворные моря больше не «цветут». Но пик данного явления, к счастью, минул, оно явно идет на спад. Скопление фитопланктона уже не достигает прежнего количества. Это связано с целым рядом причин, в частности с тем, что на смену еще недавно доминировавшим водорослям приходят другие виды.

Говоря об отрицательных последствиях создания днепровских водохранилищ, нельзя забывать о подтоплении, поднятии уровня грунтовых вод. К большим минусам относятся также эрозия и постепенное обрушение берегов, особенно крутых. Неуклонно увеличивается количество мелководных участков. Кроме того, десяткам тысяч людей пришлось проститься с насиженными местами, покинуть дома, построенные отцами и дедами, оставить земли, где нашли последнее пристанище предки. Не следует забывать и о том, что в зоне затопления могли остаться кладбища и скотомогильники, а это таит опасность возникновения эпидемий...

А теперь взглянем на проблему с другой стороны. На берегах «морей» возник целый комплекс промышленных, сельскохозяйственных и коммунальных предприятий, требующих внушительных запасов воды. В ряде регионов, прилегающих к Днепру, изменилась чуть ли не вся инфраструктура производства. Не будь здесь водохранилищ, поблизости могли бы и не появиться крупные металлургические заводы или химические комбинаты. Впрочем, не исключено, что это как раз было бы к лучшему. Не каждый металлургический гигант нам с вами во благо. Возможно, без искусственных «морей» хозяйственная структура Украины стала бы несколько иной — менее энергоемкой, больше отвечающей потребностям населения. Заводы и рудники меньше бы отравляли воздух, землю и воду.

Построив водохранилища, начали прокладывать гигантскую сеть каналов. Чего стоит хотя бы один Северо-Крымский! Это целая река, берущая начало из Каховского «моря» и текущая по степному Крыму до Феодосии и дальше по Керченскому полуострову. Конечно, орошение засушливых земель — дело важное. Но разумно ли было решать данную задачу столь дорогой ценой? Стоила ли овчинка выделки? Может быть, существовали какие-то альтернативные источники водоснабжения? Разве на днепровском каскаде свет клином сошелся? Владимир Якушин полагает, что, вероятно, следовало и дальше выращивать культуры, которые возделывали здесь раньше, до прихода днепровской воды. «Мне кажется, если бы у нас тогда была частная собственность на землю, — делится со мной ученый, — то вполне возможно, что владельцы участков, ставших теперь орошаемыми, посмотрели бы на эту дорогостоящую затею совсем по-другому...»

Ну, хорошо, дров мы наломали более чем достаточно. Можно ли теперь дать задний ход и каким-то образом исправить свои ошибки? Что будет с Днепром и его «морями»? Какова их дальнейшая судьба? Вопросов много. Ответить на них непросто. Горячие головы предлагают огромные водохранилища немедленно ликвидировать: спустить воду — и баста! Нашей великой реке, утверждают они, нужно, не откладывая, придать прежний вид, освободившиеся земли использовать для сельскохозяйственного производства. Но на бумаге все просто, осуществить же подобную перестройку на практике намного сложнее. Опять может получиться революционная ломка.

Давайте решим вопрос хотя бы частично, убеждают радикалов их умеренные единомышленники. Будем спускать «моря» поэтапно. Например, начнем с Киевского... Сейчас это было бы равносильно самоубийству, охлаждают их пыл более трезвые головы. У нас и без ликвидации водохранилищ забот полон рот. Хотим мы того или нет, но на искусственных морях нынче «завязан» весь экономический комплекс страны, объясняют такие специалисты. Их ликвидация приведет к полному хаосу и деградации. Ведь вокруг Днепра и его водохранилищ развита мощнейшая инфраструктура. Сюда подходят автомобильные дороги. Здесь порты, причалы, железнодорожные развязки. А что вы будете делать с многочисленными водопроводными станциями? Откуда станете брать питьевую воду? Кроме того, не забывайте, что десятки тысяч людей — от сталеваров до рыбаков — одномоментно потеряют работу...

— И все же, чем вам не нравится идея поэтапного спуска «морей»? — задаю вопрос Владимиру Якушину. — Почему бы и впрямь не начать хотя бы с того же Киевского?

— В здешних донных отложениях накоплено колоссальное количество радионуклидов, — объясняет он. — А теперь представьте, что получится, если вода уйдет. Ветер начнет разносить верхний слой почвы вместе со всей этой радиоактивной заразой... Следовательно, такие отложения необходимо утилизировать. Вы можете хоть приблизительно прикинуть, каких трудов и денег будет стоить подобная работа? Не забывайте и о том, что в донных отложениях любого из водохранилищ, помимо радионуклидов, содержится громадное количество тяжелых металлов, различных токсичных веществ. Так что быстро и легко ввести эту землю в сельскохозяйственный оборот, к сожалению, не удастся. Потребуется тщательная и длительная рекультивация.

Еще одна сложность, по мнению ученого, заключается в том, что режим днепровского каскада за годы его существования стабилизировался. Экосистемы водоемов сложились и так либо иначе к нему приспособились. С искусственными «морями» прочно связан местный животный и растительный мир. После их ликвидации многие «нити» оказались бы порванными. Последствия экологической перестройки трудно даже предсказать. Так что если, построив водохранилища, мы сделали одну большую ошибку, то, поспешно ликвидировав их, совершим другую. Поэтому вопрос о спуске «морей» в ближайшие десятилетия останется скорее всего неактуальным.

Любые практические шаги, сделанные в этом направлении сейчас, могут только навредить. Торопиться здесь нельзя. Вспомним мудрую латинскую поговорку: «Спеши медленно». К слову, избавившись от водохранилищ, мы бы совсем не улучшили нынешнюю экологическую ситуацию. Днепр, войдя в свои прежние берега, превратился бы в некое подобие сточной канавы. «Моря», несмотря на все их недостатки, обладают громадным самоочистительным потенциалом, подчеркивает Владимир Михайлович. Вода, которая сегодня поступает отсюда в водозаборные сооружения, далеко не та живительная влага, которая нам нужна. Но если бы ее набирали непосредственно из Днепра, она могла быть еще хуже.

Значит ли все вышесказанное, что и через столетие говорить о ликвидации водохранилищ будет совершенно бессмысленно?

— Ну, за век утечет много воды и в буквальном, и в переносном смысле, — улыбается гидробиолог. — Проблему спуска наших рукотворных «морей» в принципе рассматривать нужно, мы от нее никуда не уйдем. Но сейчас заниматься этим — все равно что толочь воду в ступе. Практически решать задачу придется даже не детям и не внукам, а, боюсь, только праправнукам.