ТИТАНОВАЯ ЛОГИКА

Да дело, в общем, не в гусях,

А все — неладно…

Если кто-то уже успел забыть, напомню: более года назад (1 октября 1998 года, если уж совсем точно) после пятилетнего простоя состоялся официальный пуск возобновленного производства титановой губки на Запорожском титаномагниевом комбинате (ЗТМК). В течение двух последних лет «Зеркало недели» посвятило ряд публикаций как данному событию, так и проблемам, связанным с реализацией «Комплексной программы развития титановой промышленности Украины», утвержденной постановлением Кабмина в ноябре 1994 года. «Титановые хлопоты, полупроводниковый интерес» (№ 22, 1998), «Титанотизм» (№ 31, 1998), «Титан — металл XXI века: Украина может и должна его производить», «Титанотизм: новые песни о старом, или Кому наступать на грабли, а кому лоб подставлять» (№ 41, 1998), «Полупроводники, электроника и дороги» (№ 4, 1999), «Откремнились, затитанились… в общем, догерманиваемся» (№ 23, 1999) — в сильно упрощенном виде содержание этих публикаций сводится к вопросу: целесообразно ли сейчас в Украине заниматься созданием полноценного производства титана?

Попытки определиться на сей счет постоянно наталкиваются на непоколебимую убежденность сторонников утвердительного ответа, традиционно не удосуживающихся прибегать к доказательствам, невзирая на аргументы оппонентов. При таком подходе дискуссии неизбежно суждено превратиться в бессмыслицу. Но вопрос по-прежнему актуален. И окончательный вердикт способно вынести только время.

Итак, вот уже 15 с лишним месяцев на ЗТМК производится губчатый титан. Как это повлияло на результаты производственной деятельности предприятия? С таким вполне традиционным вопросом я обратился в декабре 1999 года к генеральному директору комбината Владиславу ТЭЛИНУ. Ответ на него тоже оказался традиционным, как, впрочем, и на все последующие…

— Комбинат работает в режиме расчетных показателей, на которые мы ориентировались в момент запуска.

— И какими цифрами они выражаются?

— Но вы же понимаете, что цифры есть цифры. Это же не молочное или колбасное производство. Рынок титановых полуфабрикатов еще тоньше, чем Восток.

— А как обстоят дела с реализацией?

— С четвертого квартала 1998 года мы вышли на объем реализации, равный объему производства. Все злопыхания, которые были: надо — не надо, правильно — не правильно… Правильно! Мы нашли свое место на рынке. Сегодня у нас нет свободного материала для продаж. Все законтрактовано. За год работы мы набили много шишек, и в основном они были с подачи недоброжелателей, а не участников процесса запуска.

— Что, есть и такие?

— Есть, и много. Больше своих, чем чужих, — вот что страшно.

— Владислав Владимирович, помнится, во время недавнего визита в Запорожье первого вице-премьера А.Кинаха вы выразили озабоченность в связи с низким спросом на титановую губку.

— Речь шла не о том, что вообще нет реализации губки, а о спросе на нее внутреннего рынка. Мы рассчитывали, что практически под 50 процентов нынешнего объема производства будет потребляться в Украине. А сегодня этого нет. За девять месяцев удалось реализовать примерно половину месячной потребности комбинату «Днепроспецсталь», НТЦ Института имени Патона и некоторым другим украинским предприятиям. Причины — в неплатежеспособности потребителей, в изменении ситуации на производствах. Сейчас меняются структуры, связи, поэтому все топчется на месте. Отсюда наши проблемы кредиторских задолженностей — по зарплате, расчетам за сырье, материалы, энергоносители.

— И как в связи с этим изменилось финансовое положение комбината?

— Сейчас оно такое же, как и, допустим, в первой половине прошлого года, за исключением изменения курсовой разницы. За те кредиты, которые мы получаем, выплаты увеличиваются, хотя и относительно, ведь цифры меняются только на бумаге, а не в основном эквиваленте. Тут толковать можно как хочешь.

— В каком состоянии находится сотрудничество комбината со швейцарской фирмой Bearco?

— Это тема адвокатов, и ее сейчас не стоит обсуждать, чтобы преждевременно не натворить неприятностей. Вопрос находится на урегулировании.

— А каково положение кремниевого и германиевого производств?

— Германиевое производство работает. Мы нашли еще одного поставщика давальческого сырья, что позволяет избежать односторонних требований. До середины года производство сырьем обеспечено. Рассчитываем в первом квартале получить еще одну поставку. Так что положение больших сомнений не вызывает, хотя тревоги есть, и связаны они с тем, что мы — не единственные переработчики и производители германиевой продукции. Есть еще и госрезервы, которые свое дело делают на рынке, есть Китай, который продает по значительно низшей цене. Это все приводит к колебаниям ценовой политики рынка, влияя на рентабельность схем переработки. Хотя и мы на месте не сидим. Кроме пользующегося спросом диоксида германия собираемся производить поли- и монокристаллический германий, у которых выше цена и рентабельность.

Что касается кремниевого производства, то, ввиду отсутствия отечественных потребителей и мизерных заказов (порядка 1,5 тонны в месяц), с мая 1998 года его производство стало просто сумасшедше невыгодным. Убытки в месяц составляли до 700 тыс. гривен. Мы пытались как-то сохранить производство, поскольку у нас производился трихлорсилан очень высокого качества но, увы: было израсходовано все сырье, предыдущее руководство взяло кредиты, с долгами по которым и с отсутствием перспективы по кремнию мы сейчас и оказались. Чтобы изменить ситуацию к лучшему, нужна коренная реконструкция. Ведь электронные отрасли выставляют совершенно другие требования по качеству, к чему мы, конечно же, не готовы. В Украине разработана программа возрождения электроники, и мы давали свои предложения в Кабинет министров, Министерство промышленной политики. Наши специалисты совместно с украинскими институтами подготовили технико- экономические предложения. Для их реализации требуется порядка 20 с лишним тысяч долларов.

Сегодня, чтобы до конца не угробить производство, 10 установок по выпуску монокремния мы передали в аренду одному из наших кредиторов — фирме «Графи». Это создало дополнительные рабочие места для людей, которые раньше занимались только охраной основных фондов. Если экономические расчеты были сделаны правильно, возможно, передадим в аренду и другие установки.

— Скажите, пожалуйста, кто в настоящее время является потребителями титановой губки от ЗТМК?

— Ориентация наших поставок — предприятия черной и специальной металлургии Кореи, Китая, Голландии, Великобритании. Губку ТГ-120 мы поставляем также в Россию. Сложившаяся ситуация очень интересна и примечательна тем, что по выпуску высококачественной губки мы не являемся конкурентами ни «Ависме», ни Усть-Каменогорску. Производя металлургические сорта общетехнического применения, мы не имеем проблемы с их реализацией. Сегодня те, кто были сориентированы на аэрокосмическую отрасль, вынуждены сокращать объемы производства, испытывают трудности с выгодной по цене реализацией.

— И каков у вас уровень рентабельности?

— Сейчас нет рентабельности.

— То есть, она минусовая?

— Нет рентабельности.

— Простите, но, насколько мне известно, рентабельность бывает положительная, отрицательная или нулевая...

— Нет рентабельности.

— Спасибо, понятно. А о финансовом состоянии комбината можно узнать? Например, какова сумма кредиторской задолженности?

— Данные все есть. Подготовлена справка с анализом производственно-хозяйственной деятельности для первого вице-премьера А.Кинаха. Естественно, огласить данные до того, как он с ними ознакомится, я не могу. Они будут представлены немного позже.

— Следовательно, можно рассчитывать на знакомство с ними?

— У Анатолия Кирилловича — свободно. Финансовое состояние комбината — не секрет для соответствующих органов, но оглашение его в печати для предприятия убийственно.

— Вы уверены, что таким образом добьетесь доверия кредиторов?

— Это вы так считаете. Я считаю, что чем больше ты будешь говорить о своем состоянии, тем хуже будет для тебя. Я же, например, не спрашиваю, сколько и кому вы должны. Это просто неэтично.

— Если есть желание — спросите, не обижусь. Но позвольте заметить, что я поинтересовался не вашими лично долгами, а долгами предприятия, которым вы руководите.

— У предприятия есть долги Bearco, государству, связанные с пуском производства титановой губки. Они известны. Зачем их еще раз повторять?! Ведь это все равно не поможет в погашении долгов. Поэтому нет смысла затрагивать эту тему.

— Смысл хотя бы в том, чтобы к старым долгам не прирастали новые. Об этом, кстати, шла речь и в предыдущих публикациях, с которыми, надеюсь, вы знакомы.

— Мы читаем все, что касается титанового производства, в том числе, конечно, и ЗТМК.

— Догадываюсь, что вы не разделяете точку зрения, изложенную в «Зеркале недели».

— По одной причине: когда темы не знаешь и пользуешься устаревшими источниками, картина получается необъективной. То есть, отдельные вопросы, действительно, так и есть, как они излагаются в печати, но под них другая база подводится. Просто выстреливает статья, как в желтой прессе. И так — на нее поплевались, на том все и закончилось.

— Так в чем проблема, Владислав Владимирович?! Давайте воспользуемся новыми данными, у вас есть возможность доказать, в чем автор был неправ и где он необъективен.

— Я не вижу необходимости ничего доказывать. На ваши вопросы я готов ответить и отвечаю на них конкретно. Все остальные нюансы по долговой части к нашей теме не имеют отношения, поскольку вы — не орган управления предприятием.

— Ну, а реализация государственной программы «Титан Украины», надеюсь, имеет отношение к теме нашего разговора? Насколько она реальна? В каком обозримом будущем титан получит широкое применение в народном хозяйстве?

— Если говорить об авиации, то давайте на землю спустимся — где эта авиация? Сегодня ее нет в Украине. Двигатели — да, делает «Мотор Січ», и очень успешно. Но в двигателях используется небольшое количество титана верхнесалдинского производства. После распада Союза так оказалось, что ни в Казахстане, ни в Украине нет производств титановых слитков. Точнее, они есть, но не для ответственного назначения. На электронно-лучевой установке в Институте Патона получить сплавы с легирующими компонентами очень и очень проблематично в части стабильности состава. Это и определяет направление работы — на удовлетворение потребности металлургов в губчатом титане: в брикетах, порошках, мелких фракциях. Раньше на это не было серьезного ориентира и уклона.

— И на это вы делаете ставку?

— Сегодня это реальность работы и реальность продаж. Поэтому мы планируем реконструкцию и расширение производства по выпуску не той титановой губки, которая была раньше — 12—70 мм, а разных промежуточных фракций. И второе — это все-таки освоение четырехтонного аппарата для выпуска высокомарочных сортов губки, которые будут использоваться на предприятиях «Фико», в Институте Патона и за границей. Заказов у нас сегодня хватает. Но объем производства таких марок на имеющемся оборудовании у нас очень ограничен.

— Вы сказали, что рентабельности сейчас нет. А что, при возрастании вала она появится?

— Тут, понимаете, как все сложно. Рентабельности нет в связи с тем, что кремниевое производство, которое занимает значительно больше половины территории предприятия, имеет сумасшедшие по своей стоимости основные фонды, и все «висит» на одной товарной продукции. Были идеи его вычленить, но это часть единого организма. Каждое из этих производств не имеет индивидуальной инфраструктуры — энергетической и прочих. А в отдельных случаях и технологии увязаны неразрывно. Поэтому, к сожалению, титановое производство тянет бремя убытков от остановленного кремниевого производства.

— Следует ли из этого, что само по себе производство губки прибыльное?

— Да, если убрать общезаводские и накладные расходы, которые образуются ввиду неработающего монстра.

— Каков тогда уровень рентабельности?

— Нет рентабельности сегодня.

— Губки или в целом всего комплекса?

— В целом.

— А губки?

— Нет такого подсчета. Методики, по которым это вчера и сегодня делалось, не предусматривают вычленение одного производства. На ваш вопрос можно ответить в том случае, если убрать с титаномагниевого комбината кремниевое производство. Но кто сегодня и куда его уберет?

— На мой взгляд, картина вырисовывается безысходная. Получается, лишь бы как-нибудь продержаться, а о кардинальных изменениях и помышлять нечего?

— Отчего же. Мы работаем над идеей реструктуризации. Но я пока не готов что-либо конкретизировать. Для кардинальных изменений нужны деньги. Вот, к примеру, трамваи стоят уже неделю. Поедьте, разберитесь, почему? Представляете, что вам ответят. Это что, безысходность?

— Трамваи в Запорожье, я думаю, пойдут.

— И здесь все пойдет. Нас хоронили уже двадцать пять раз. И в очередной раз хоронят. Рано!

— Кто, если не секрет?

— Те, кто пишут в газетах. Хотя производство нашло деньги, выполнило работы, вернуло людей. Оно запустилось, никого не угробило, никто даже запаха не слышал. Предприятие должно было остановиться, но начало продавать продукцию и даже отказывает покупателям. Нет рентабельности? Но ее нет сегодня. А завтра она будет. Это старое производство, оно не капитально запущено, а после ремонта, и проблемы есть. Но с этим не хотят считаться. Потому что это не входит в чьи-то планы из каких-то соображений. Вообще идея была о направлении всего на кремниевое производство. И к чему мы пришли с кремниевым производством? Вот здесь ошибка сидит. Здесь технических решений было еще меньше, чем в титановом производстве. И убытки, опять же, здесь были. Здесь долги создались. И сегодня кремниевое производство губит ЗТМК, но не титановое…

Готов признать себя полным невеждой, поскольку своеобразие логики, предложенное собеседником, совершенно недоступно моему пониманию. Ну, почему, например, невзирая на многолетнее катастрофическое положение предприятия, его руководство упорно противится процессу реструктуризации? И в то же время фактически подтверждает своими действиями ее целесообразность, передавая часть оборудования в аренду коммерческой структуре. Честно говоря, у меня есть свой вариант ответа. Да и читатель, уверен, имеет о нем представление… Однако, дабы не провоцировать «благородное возмущение» оппонентов, ограничимся тем, что мы друг друга поняли. Более того — сочтем несущественным несколько, мягко говоря, преувеличенное заявление о работе ЗТМК в режиме расчетных показателей, на которые ориентировались в момент запуска производства титановой губки. Несмотря на приверженность к засекречиванию показателей работы предприятия, согласимся на предложенные правила игры. Располагая полученными из неофициальных источников данными на сей счет, я готов не придавать их огласке. Тем более что для создания истинной картины происходящего на ЗТМК вовсе не обязательно оперировать абсолютными цифрами, вполне достаточно назвать несколько относительных. Например, с момента пуска производства титановой губки кредиторская задолженность комбината возросла в два раза, убытки — почти втрое. Производство германия сократилось более чем в два раза. А об эффективности деятельности предприятия в целом весьма красноречиво свидетельствует рост просроченной кредиторской задолженности — с 30 до почти 80 процентов. Кстати, уже в этом году наступает срок возврата первого кредита, выделенного государством на возобновление производства титановой губки. Финансовые источники для этого у комбината отсутствуют. Средств нет даже на выплату зарплат работникам. Из-за этого сотни из них вынуждены обращаться с исками в суд, а текучесть кадров на предприятии составляет порядка 35 процентов. Что еще остается? Ах да, отсутствие проблем с реализацией готовой продукции.

Действительно, в настоящее время произведенная губка в полном объеме отправляется покупателям. Но в этом нет ничего удивительного, поскольку, во-первых, продукция реализуется по цене, которая гораздо ниже себестоимости. А во-вторых, примерно с середины прошлого года комбинат общается с рынком не напрямую, а через посредника — ООО «Титан-трейд». Кстати, по «странному» стечению обстоятельств, именно с той поры ЗТМК прекратил отчисление средств в бюджет, лишившись хоть и небольшого, но все же источника прибыли — возврата сумм НДС, положенных импортеру.

Такая вот любопытная экономика получается. О ней предпочитают умалчивать, ссылаясь на коммерческую тайну и углубляясь в рассуждения о том, что губит комбинат не титановое, а кремниевое производство. То самое, продукция которого в прежние времена занимала до 80 процентов вала, принося прибыль и позволяя компенсировать убытки от выпуска титановой губки, имевшей при самом благоприятном стечении обстоятельств рентабельность на уровне нуля. Впрочем, об этом уже было написано и сказано не раз — увы, безрезультатно. И тут я вынужден согласиться с генеральным директором насчет того, что «поплевались, на том все и закончилось». Ну а поскольку ситуация уже давно и явно вышла за рамки здравого смысла и она, судя по всему, устраивает тех, кто по долгу службы обязан ее контролировать, остается разве что обратиться к собственнику предприятия — государству. Даже несмотря на полное отсутствие надежды быть услышанным.

«Хотя это и невозможно в принципе, но все же я готов допустить, что ты, государство, никогда не видело «Белое солнце пустыни». Однако ни за что не поверю, что хотя бы раз тебе не довелось слышать фразу одного из его героев — Павла Артемиевича Верещегина. Уже хотя бы потому, что эти ставшие крылатыми слова произносили и произносят тысячи твоих граждан. А тебе, скажи честно, государство, за себя обидно бывает? Так — чтобы до слез, до отвращения, до смертной досады на весь мир… Тогда отчего же ты позволяешь кому бы то ни было относиться к себе как к последнему базарному лоху, которого горазд обмануть даже патологический лодырь?! Привыкло уже, что ли? Но если кто-то из твоих граждан пытается отгородиться словесами о том, что, дескать, родину он любит, а государство — ненавидит, то тебе, сердечному, деваться некуда. Впрочем, как и всем нам. Ибо, как ни крути, прав был классик: ты, государство, — это мы. Потому и обидно…»