На ручнике. Чиновники Нацбанка все больше увлекаются нерыночными методами

На фоне последних событий практически не замеченным осталось сообщение Ассоциации украинских банков (АУБ) от 5 ноября с.г. — о состоявшейся накануне встрече группы членов Совета АУБ и руководителей банков — членов ассоциации с главой НБУ Владимиром Стельмахом и его первым заместителем Анатолием Шаповаловым.

Один из тезисов сообщения гласил, что, «обсуждая существующий порядок рефинансирования, члены совета ассоциации высказались за равный доступ всех банков (независимо от размера уставного капитала) к механизмам оперативного рефинансирования, предусмотренного постановлением НБУ №328». А в самом конце как бы вскользь сообщалось, что «обсуждение поданных АУБ предложений происходило достаточно эмоционально» и что «во время дискуссии стороны пытались услышать друг друга, что не всегда удавалось».

Как рассказал «ЗН» один из участников встречи, эти формулировки дают лишь очень отдаленное представление о накале страстей, бушевавших в ходе общения руководства НБУ с банкирами.

Вторая серьезная стычка произошла в четверг, на заседании Совета Нацбанка. Глава совета Петр Порошенко услышал из уст представителей правления НБУ укоры в превышении своей компетенции и полномочий, проявлявшемся в излишней заинтересованности проблемами Промин­вестбанка. В ответ Петр Алексе­евич заявил, что если с него не будут сняты подобные обвинения, то он готов немедленно подать в отставку с поста главы Со­вета НБУ и объявить об этом шаге публично — на запланированной по итогам заседания пресс-конференции. Но попутно пригрозил выдвинуть руководству НБУ встречные обвинения — в возможных злоупотреблениях при манипуляциях с валютным курсом, а также предоставлении избирательного доступа банкам к рефинансированию Нацбанка.

Чем эти страсти подогревались, и что стало причиной скандала?

Не секрет, что банковский рынок сейчас серьезно страдает от проблем с ликвидностью (читай — от дефицита свободных денег). Во-первых, потому что клиентские вклады стали, по понятным причинам, крайне ненадежным источником ресурсов. Во-вторых, для отечественных учреждений стали фактически недоступными внешние займы.

В-третьих, нормально не функционирует и межбанковский ресурсный рынок. Если в августе, например, его ежедневные обороты стабильно превышали 5 млрд. грн. (периодически достигая 7,5 млрд. и выше), то в последнее время обороты упали до немногим более 3 млрд. Причина — банкиры в случае появ­ления свободной ликвидности предпочитают, перестраховываясь, приберечь ее для собственных нужд.

Уровень остатков на корсчетах банковской системы в НБУ практически неуклонно снижается начиная с 10 октября, когда он превышал 20 млрд. грн. В конце прошлого месяца (на утро 31 октября) он упал до рекордного за последние годы значения — 11,8 млрд. грн., едва покрывая уровень обязательных резервов, составляющий сейчас около 11 млрд. грн.

Средневзвешенная ставка по межбанковским сделкам в тот день, по данным Нацбанка, достигла 28,6%. В отдельных случаях ставки денежного рынка, по свидетельствам его участников, достигали 50% годовых.

С начала ноября ситуация существенно не улучшилась. Остатки на банковских корсчетах утром в пятницу составляли менее 13 млрд. Подсчитываемая НБУ средневзвешенная ставка по операциям межбанка стабильно превышает 25% годовых («широкий» рынок во многих случаях котируется значительно дороже).

В сложившихся условиях едва ли не единственным источником ресурсов для банков осталось рефинансирование НБУ. Но получить его в Нацбанке, как утверждают мно­гие банкиры, далеко не просто. Хотя обеспечение ликвидности бан­ковской системы было объявлено руководством НБУ одним из приоритетов банковского регулятора.

Чем объяснятся подобная ситуация?

Очевидно, что Нацбанк, столкнувшись с необходимостью одновременно обеспечивать ликвидности банковской системы и удерживать обменный курс гривни к доллару, оказался в тупике. И выбраться из него безболезненно возможности не видит. Активное рефинансирование банков для поддержки их ликвидности, по сути, означает не менее активное печатание гривен, которые мгновенно перетекают на валютный рынок, оказывая дополнительное давление на шатающийся обменный курс.

Масштабные интервенции, которые Нацбанку приходится сейчас осуществлять в поддержку курса, означают продажу валюты из его золотовалютных резервов в обмен на предъявляемые банками гривни, что приводит к автоматическому изъятию последних из обращения. А значит — к мгновенному испарению свободной ликвидности в банковской системе. Так, на интервенции на валютном рынке НБУ истра­тил в прошлом месяце более 4 млрд. долл. При этом он изъял из обращения более 20 млрд. грн., компенсировать потери которых приходится опять-таки рефинансированием. Круг замыкается.

Очевидно, что ходить по нему долго нельзя — из-за происходящей при этом достаточно быстрой потери резервов. В октябре их уровень снизился на 5,6 млрд. долл. (почти 15%), составив на 31 октября
31,9 млрд. долл.

Разумный рыночный выход из сложившейся ситуации — добившись стабилизации курса, сделать гривню на внутреннем рынке достаточно дефицитной и дорогой (по уровню процентных ставок), чтобы ее продажа за доллар оказалось невыгодной. По оценкам аналитиков, это предусматривает удержание ставок в гривне как минимум на уровне 25—30%.

Активно практикуя ручные методы и административные ограничения, Нацбанк с горем пополам стабилизировал ситуацию на валютном рынке. Да так кардинально, что, по утверждениям злопыхателей, пациент, то есть рынок, теперь находится в коме. Насколько правомерны подобные оценки — это тема отдельного детального изучения. Однако большую угрозу сейчас представляет возможность паралича ресурсного рынка.

Понятно, что при 30-процентных ставках банковская система не может чувствовать себя комфортно в вопросах ликвидности. Очевид­но и то, что в таком случае резко возрастает спрос на рефинансирование Нацбанка, которое стоит сейчас (по крайней мере, номинально) в два раза дешевле.

Правила получения рефинансирования НБУ определяются «По­ложением о регулировании Национальным банком ликвидности банков Украины» (постановление №378 от 26 сентября 2006 года). Согласно этому документу банки, не обладающие крупными портфелями гособлигаций и регулярными пос­туплениями в иностранной валюте, до последнего времени могли получать долгосрочное (по украинским меркам) — на срок до одного года рефинансирование НБУ двумя путями. Первый — участвуя в тендерах по поддержанию ликвидности банков. Второй — обращаясь к Нацбанку за так называемыми стабилизационными кредитами.

К последнему способу банки при­бегают лишь в самых крайних слу­чаях: стабилизационные кредиты выдаются только «в поддержку мероприятий финансового оздоровления финучреждений». И дело здесь не только в сложности и болез­ненности сопутствующих процедур. Сам факт такого обращения — тяжелейший удар по имиджу банка.

Злые языки утверждают, что многие из выданных в октябре Нацбанком кредитов рефинансирования вполне могли бы квалифицироваться как стабилизационные. Однако просители (их не менее злые языки обозвали «инвалидами первой и второй группы») готовы были платить любую цену и соглашаться на любые условия, только бы не попасть в эту категорию.

Второй способ — тендеры НБУ по рефинансированию. Проводятся они каждую неделю, но годичные ресурсы регулятор предлагает только раз в месяц. В принципе, положение о регулировании ликвидности банков (№378) определяет достаточно широкий перечень финансовых инструментов, которые банки могут предоставлять в залог для получения рефинансирования.

На первый взгляд, чего еще надо — приходи и бери. Однако дьявол кроется в деталях. Ведь далеко не каждый банк держит в своем портфеле достаточный объем высоколиквидных бумаг (гособлигаций, депозитных сертификатов НБУ, муниципальных облигаций). А к остальным залогам, как правило, предъявляются серьезные дополнительные требования, соответствие которым чиновники всегда в состоянии оспорить. К тому же тем, кто еще не проникся достаточной ненавистью к бюрократии, стоит попробовать оформить необходимый пакет документов для тендерного рефинансирования.

Кроме всех перечисленных нюансов, положение о регулировании ликвидности содержит еще одно пикантное требование: под обеспечение кредита каждый отдельно взятый банк может предоставить лишь однородный залог, т.е. либо только гособлигации, либо только депозитные сертификаты и т.д.

Понятно, что ввиду скудности банковских портфелей ценных бумаг (по состоянию на 1 октября с.г. их доля в активах составляла лишь немногим более 4%) далеко не каждое финучреждение в состоянии сформировать приличный залог на каждый отдельный тендер.

Отсутствие у многих банков ликвидных ценных бумаг подтвер­ждают и в Нацбанке. По его данным, на 1 октября ценные бумаги, рефинансируемые НБУ, имели в своем портфеле 12 из 17 крупнейших банков группы, а в целом только 49 банков из 181 действующего.

На состоявшемся в четверг, 6 ноября, тендере рефинансирование на общую сумму 3,8 млрд. грн. получили 48 банков. А в прошлом месяце, по статистике самого НБУ, на тендере 8 октября было выдано 1,655 млрд. грн. на срок 359 дней по ставке 16,8% годовых. Ресурсы получили около 20 банков, так что на долю каждого из них пришлись «копейки».

В октябре, на фоне возникших проблем с ликвидностью, Нацбанк издал пресловутое 319-е постановление (от 11 октября с.г. — им, помимо всего прочего, был введен запрет на досрочное изъятие банковских депозитов). Первым же его пунктом банковский регулятор обязался «рас­ширить возможности поддержания ликвидности на основании программ финансового оздоровления».

Перечень принимаемого при рефинансировании обеспечения действительно был расширен. Но поскольку речь шла о «программах финансового оздоровления», которых банки, напомним, боятся как огня, эта норма оказалась для большинства из них фактически бесполезной.

Уже через несколько дней, 16 октября, появилось постановление №328, которое, по идее, могло стать манной небесной для страдающих от дефицита ликвидности банков. Финучреждения получили долгожданную возможность — получать от регулятора так называемое оперативное рефинансирование.

«Замораживающее» 319-е постановление было дополнено нормой о том, что «в случае уменьшения объемов депозитов в банке на 2% на протяжении пяти рабочих дней» пострадавший может «обратиться в Национальный банк за подкреплением ликвидности». Условие — одновременное предоставление оформленного договора залога акций/паев собственников существенного участия в банках, выгодополучателем (залогодержателем) по которому является Национальный банк.

Однако банкиров очень быстро постигло разочарование. Посыпа­лись разъяснительно-указательные письма, и одним из них (№14-011/3668-14302 от 22 октября с.г.) вносилось «маленькое» уточнение: заявки на получение кредитов, согласно 328-му постановлению, будут рассматриваться «как правило, по банкам, которые организованы в форме открытых акционерных обществ и только по банкам, уставный капитал которых 500 млн. грн. и больше».

Обосновывалось это требование благой целью «содействия повышению капитализации банков и побуждения к этим действиям акционеров банка».

Чтобы осознать всю пикантность ситуации, надо понимать, что критерию минимального 500-миллионного «уставника», по данным НБУ на 1 октября с.г., соответствовали только 25 работающих в Украине банков. Если вычеркнуть структуры в форме ЗАО и ООО, в списке останется не более двух десятков финучреждений. Из которых более половины (12) на сегодняшний день — «дочки» иностранных банковских структур, которые, по идее, нуждаться в оперативном рефинансировании Нацбанка не должны.

А вот остальные 160 банковских учреждений (88,88% из общего числа украинских банков), подавляющее большинство которых — представители хоть и не очень крупного, но все-таки отечественного банковского капитала, получается, должны справляться со своими проблемами самостоятельно. Что в нынешней ситуации для многих (на самом деле выполняющих и перевыполняющих большинство нормативов регулятора, то есть вполне здоровых в общем-то учреждений) может означать скорую необходимость обращения в Национальный банк за стабилизационными кредитами.

Как бы предвосхищая такую возможность, в изданном на этой неделе очередном (353-м) постановлении в число возможных залогов под рефинансирование были включены имущественные права по кредитам, находящимся в категории субстандартных. Однако мало кто из наблюдателей обратил внимание, что относится сия процедура опять-таки к «мероприятиям финансового оздоровления финучреждений».

То есть заранее, до возникновения реальной угрозы банкротства, помогать банкам хочется не очень. Зато потом перечень возможностей открывается широчайший. Правда, в основном для чиновников. Но об этом чуть позже.

Когда в ходе встречи с руководством Нацбанка банкиры потребовали объяснить такую дискриминацию 160 банков, они получили ответ, что правление Нацбанка, на котором будут рассматриваться заявки на получение оперативного рефинансирования, попросту не в состоянии физически справиться с возможным их потоком. Поскольку только одно заседание правления, на котором рассматривалось всего нескольких таких заявок, длилось около пяти часов.

Кто-то из первых лиц НБУ про­говорился, что в первую очередь Нацбанк заботят интересы 17 крупнейших системообразующих учреждений (первая группа), на долю которых приходится около 60% активов банковской системы. А всем остальным придется идти на тендеры на общих основаниях. Или проходить стабилизационные процедуры.

Когда прозвучал вопрос, является ли это официальной позицией Нацбанка и значит ли это, что регулятора не волнуют интересы остальных 40%, эти неосторожные слова чиновники быстро взяли назад. Но осадок остался.

Что же стоит за подобными решениями НБУ? Необъяснимая близорукость? Или гигантомания, укоренившаяся в сознании людей, родившихся в занимавшей 1/6 земной суши стране?

Мало для кого секрет, что первы­ми, кто зашатался под воздействием кризиса и обратился за помощью в НБУ, оказались именно банки из числа крупнейших и крупных. Их-то в банковской среде и назвали «инвалидами первой и второй группы». Но почему статус системообразующих позволяет этим пациентам решать свои проблемы на более при­вилегированных, чем у всех остальных, условиях, возмущаются банкиры. Тем более что и для этих остальных угроза потери платежеспособности действительно приобретает все более реальные очертания.

Возможно, делая подобные прогнозы, мы излишне сгущаем краски. Во вторник, в преддверии очередного тендера по рефинансированию, Нацбанк снова разослал письмо (именно таким способом, как видим, все чаще в последнее время вносятся поправки в правила функционирования банковского рынка). И сообщил, что включает в перечень принимаемых залогов имущественные права по кредитам, относящимся к категории стандартных.

Но ведь расширили перечень, скажет читатель. Все правильно, да только фишка в том, что, как утверждают банкиры, мнение чиновников и их собственное насчет того, какие кредиты можно относить к категории стандартных, как правило, сильно расходятся. И удастся прийти к согласию или нет, будет зависеть от того, окажется ли «сила аргументов» банкира достаточной, чтобы найти отклик в сухой душе чиновника.

Именно этими тривиальными причинами и может объясняться происходящее — без доказательств и на условиях анонимности, но все же разъяснил «ЗН» один из банкиров. «Проблема в том, — сказал он, — что нынешняя нормативка, определяющая условия предоставления долгосрочного рефинансирования НБУ, выписана таким образом, что окончательное решение, будут ли в конечном итоге предоставлены ресурсы или нет, фактически остается за чиновником. Причина для отказа, при желании, найдется всегда. А это — чрезвычайно благодатная почва для всевозможных злоупотреблений и коррупции. По рынку уже ходят упорные слухи, что проблему получения рефинансирования можно решить, но это стоит вполне конкретных денег. Вот и получается, что те банкиры, которые научились «решать вопросы» на необходимом уровне, могут пользоваться привилегиями за счет остальных».