Мартин Райзер: «Адаптация к кризису обходится Украине значительно дороже, чем развитым странам»

В конце прошлой недели Минфин объявил о завершении переговоров со Всемирным банком о первом займе на реабилитацию финансового сектора. 30-летний кредит на сумму 400 млн. долл. с пятилетним льготным периодом поступит в Украину после запланированного на 17 сентября утверждения его Советом директоров ВБ «с целью урегулирования проблемных вопросов, связанных с финансовым оздоровлением банковской системы в условиях кризиса».

Так что Всемирный банк, кроме консультационной помощи, готов предоставить уже и достаточно значимые финансовые ресурсы. Что говорит о поддержке процесса рекапитализации банков.

Однако почему выделенная пока сумма значительно меньше первоначально запланированной
(750 млн. долл.)? И насколько иностранные эксперты удовлетворены результатами своего сотрудничества с официальным Киевом?

Рекапитализация стартовала; государство уже выделило на эти цели почти 10 млрд. грн. Как уже полученные результаты соотносятся с первоначально заявленными целями — восстановление общественного доверия к банковской системе, защита банков с минимальными затратами для плательщиков налогов, укрепление иммунитета банковской системы к будущим кризисам?

За ответами на эти вопросы «ЗН» обратилось к директору ВБ по Украине, Беларуси и Молдове Мартину РАЙЗЕРУ.

— Для начала кратко напомню, для чего, по нашему мнению, нужна рекапитализация и почему процесс реабилитации финансового сектора пошел именно таким путем, — говорит г-н Райзер. — Что мы делаем и какова наша цель? Цель состоит в том, чтобы защитить банковских вкладчиков и сделать эту защиту как можно менее обременительной для налогоплательщиков. Причем когда мы говорим о вкладчиках, то имеем в виду всех вкладчиков всех банков страны. Это очень важно, потому что нужно стабилизировать доверие к системе.

Крупные банки, которые мы называем системными, нельзя в нынешних кризисных условиях просто ликвидировать в обычном для Украины порядке. Почему? Обстоятельства в Украине сложились так, что ликвидация потребовала бы слишком много времени, а вкладчики не могут так долго ждать, да и не могут при таком развитии событий чувствовать себя в достаточной мере защищенными.

Представьте на минуту, что вкладчикам «Родовид Банка» или банка «Киев» сообщают: им придется ждать от трех до десяти лет, пока не закончится ликвидация финучреждения. При этом неизвестно, получат ли они назад свои вклады, как это было в случае с банком «Украина» и другими учреждениями. О каком доверии к банковской системе можно говорить! Люди бросились бы еще более массово забирать свои депозиты из всех банков, возникла бы паника. Что означало бы еще более серьезные потери ресурсов для банковской системы.

— Национальный банк неоднократно заявлял, что положенные по закону выплаты из Фонда гарантирования вкладов покрыва­ют более 90% вкладов в банковской системе. В принципе, этот фонд способен возвращать деньги достаточно оперативно. Так почему выделенные на рекапитализацию 9,5 млрд. и уж тем более зарезервированные под нее 44 млрд. нельзя выдать вкладчикам через фонд и, таким образом, восстанавливать доверие к банковской системе?

— Важно понимать, что защищать вкладчиков приходилось в тот момент, когда ощущалась серьезная нехватка ликвидности, и нужно было поддержать доверие ко всей банковской системе. Убежден, доверие в тех условиях можно было пытаться восстановить, только заявив о намерении спасти всех без исключения вкладчиков.

Но эта альтернатива — ликвидация через процедуры ФГВФЛ — существует для небольших банков, если они окажутся в сложном положении. И в данном случае именно этот путь, скорее всего, и будет избран. Именно поэтому, кстати, мы сейчас активно работаем над усилением потенциала фонда. Об этом нужно говорить не только в контексте выплаты депозитов, но и в контексте повышения его возможностей при работе с активами в процессе ликвидации.

— Но как быть, если ликвидацию традиционными методами проводить нельзя?

— В большинстве западных стран существует необходимая нормативно-правовая база, позволяющая регуляторам забирать депозиты из проблемного банка, изымать из него все хорошие активы и переводить их в другой банк. Таким образом, защита вкладчиков происходит значительно быстрее и обходится дешевле. В Украине тоже есть такой закон, но он был принят лишь несколько недель назад. А пока его не было, единственной возможностью полностью защитить вкладчиков проблемного банка была его рекапитализация за счет государства.

Причем не простое вливание бюджетных денег в капитал, а получение контроля над учреждением. Только после захода в банк имеет смысл проводить его детальный комплексный аудит, который даст достоверные ответы на вопросы, есть ли вообще у этого банка шансы уцелеть, каковы реальные источники его дохода и т.д.

Только тщательно разобравшись во всем этом изнутри банка, можно окончательно понять, что с ним делать: то ли позволить ему жить и развиваться, то ли выплатить все деньги вкладчикам, а сам банк закрыть, если проблемы приобрели необратимый характер. Но этого нельзя сделать до того, как ты зашел в банк, поскольку нет доступа к информации.

— Почему такую информацию не может предоставить временный администратор?

— В случае идеального взаимного доверия и сотрудничества между центральным банком и правительством ситуация была бы намного проще. Но вы знаете, что такого идеального сотрудничества нет. Поэтому Министерство финансов приняло результаты диагностики, а сейчас, зайдя в первые банки, проводит их комплексный аудит.

Здесь важно понимать, что никто при этом не спасает и не выручает каких-либо частных акционеров. Все понесенные потери в первую очередь являются потерями частных акционеров. Если акционеры уже все потеряли, но еще нужны деньги, — тогда начинает действовать правительство. Но когда правительство, внося деньги, получает контроль над банком, бывшие владельцы, завалившие банк, его теряют.

Оговорюсь: сейчас речь не о том, что случилось с банками еще до захода в них правительства. Там действительно много проблем. И даже если регулятор пробовал как-то вмешиваться, пока государство не взяло учреждение полностью под контроль, оно ничего не может сделать, потому что не является собственником.

Напрашивается важный вопрос: «Сколько капитала правительство должно вложить?» Об этом почему-то мало вспоминают в СМИ. Но шесть месяцев назад Украина сделала очень правильную вещь — диагностику. Эта диагностика проводилась независимыми аудиторскими фирмами. Ее методика была разработана НБУ, но мы ее рассматривали и считаем хорошей.

Из результатов этой диагностики и ее обновленных, майских данных мы узнали, что в таких банках, как, например, «Киев» и «Родовид», капитала уже нет, что он равен нулю или даже отрицательный. В результате правительство стало собственником почти 100% этих банков. И в данном случае уже не имеет принципиального значения, сколько капитала нужно первоначально вложить. Его должно быть достаточно для того, чтобы полностью обслужить выплату предъявленных к возврату депозитов населения.

— А если «минус», или дырка в капитале банка, которую требуется покрыть, значительно больше, чем показала диагностика? Всем известно, как порой выдавались и выдаются банковские кредиты: очень часто они уходят в связанные с собственниками структуры. Кроме того, увидев, что банк валится, владельцы и менеджеры нередко пытаются вывести из него последние деньги. В таком случае не спасаем ли мы проворовавшихся собственников?

— Чтобы предотвратить подобное, и было предусмотрено требование о введении до момента фактической рекапитализации временных администраций. Собственно, их работа в том и состоит, чтобы закрывать всевозможные схемы, предотвращать изъятие или замену залогов, бездумное кредитование. Напомню, что эти обязанности на временных администраторов возложены законом, и за их выполнение предусмотрена юридическая ответственность.

Другое дело, что в Украине с этим все намного сложнее, чем, например, в Швейцарии. Но сама ответственность временного администратора перед законом предусмотрена.

Июльские поправки к банковскому законодательству изменили условия, при которых НБУ может вмешаться в работу банка. Раньше, даже если органы банковского надзора знали о плачевной ситуации в банке и происходящих в нем нарушениях, уходило слишком много времени, чтобы выполнить все условия для введения временной администрации. Старые хозяева успевали не только вывести все из банка, но и неплохо прикрыть эти операции. Сейчас условия упрощены.

— Но ведь мало для кого секрет, что и временные администраторы далеко не всегда надлежащим образом контролируют ситуацию в банке. Как, впрочем, далеко не всегда действуют в интересах государства и вкладчиков. Насколько жесткими по сравнению с западными аналогами являются предусмотренные украинскими законами нормы об ответственности собственников и должностных лиц за выявленные злоупотребления?

— Конечно, можно долго сетовать на то, что в Украине бизнесмены, в том числе и банкиры, могут быть менее законопослушны, нежели в европейских или других развитых странах. Можно сравнивать отдельные законы и говорить, что они менее или более жесткие. Однако правда и в том, что правовая система в целом в Украине значительно слабее, чем в тех же Швейцарии или Германии, что она дает возможность уходить от наказания. Суды здесь не являются настолько независимыми, и уровень коррупции тоже намного выше.

Конечно, и в западных странах есть коррупция, но там она и близко не имеет таких масштабов, как здесь.

К сожалению, за одну ночь ситуация не изменится — потребуется длительный период. Очевидно, что разработка и принятие антикризисных мер осложняется не только слабой правовой системой, но и перманентной политической нестабильностью. В результате адаптация к кризису обходится Украине значительно дороже, чем развитым странам. Да и происходит болезненнее.

— К вопросу о цене. Если вы знакомы с методологией подсчета потребностей проблемных банков в капитале, то не могли бы вы объяснить, почему объемы необходимых вливаний отличались порой в разы? Ведь если чиновники назвали цифру в три миллиарда, потом — пять, а в конечном итоге — девять, то общественность вправе спросить: а не вбили ли туда еще откат, транш на предвыборную кампанию?

— Чтобы понять, откуда такие разные оценки, нужно учитывать украинскую специфику, конкретные обстоятельства, в которых все это происходит в Украине. К сожалению, у украинских властей нет одного человека, который бы выражал позицию государства в отношении программы реабилитации финансового сектора. Каждый чиновник является спикером, комментируя едва ли не любой вопрос. Это неправильно. Именно это вызывает замешательство, принося больше вреда, чем пользы.

Но, несмотря на эти очень специфические обстоятельства, все-таки существует четкая методология того, как рассчитывается потребность в капитале для банков. Каким образом это делается? Берутся последние финансовые данные по банку (скажем, в ходе предыдущей диагностики это были данные на конец ноября, по актуализированной диагностике — на конец мая). А затем эти данные подвергаются стресс-тестированию по макроэкономическим параметрам, т.е. учитывается обменный курс, уровень падения ВВП, количество плохих кредитов и др. Все эти данные вбиваются в модель, и по всем банкам применяется одна и та же методология. При помощи такого тестирования мы выходим на объемы необходимого капитала.

Конечно, эта оценка не является столь же полной и достоверной, как при комплексном аудите. Но на него просто нет времени. С другой стороны, существует прозрачная методология, позволяющая экспертам определять, является ли данная сумма разумной. Поэтому перед тем как предложение по объему капитала будет согласовано и подано на утверждение Совету по рекапитализации и Кабмину, эксперты НБУ и Минфина, а также эксперты МВФ и Всемирного банка могут посмотреть все эти данные и проверить правильность расчетов.

Разброс в оценках может быть вызван и разницей во времени. Ведь первые результаты стресс-тестирования были получены еще в начале года, потом они корректировались в мае. Сейчас ситуация наверняка снова поменялась.

— И как вы оцениваете эти изменения?

— Ситуация с ликвидностью сейчас намного лучше, чем в начале года, поскольку депозиты, согласно последней статистике, понемногу возвращаются в систему. Снизились процентные ставки на межбанковском рынке. Вопрос восстановления доверия еще не решен полностью, но дела обстоят намного лучше, чем в декабре—январе.

На сегодняшний день правительство инвестировало в три банка около 9,5 млрд. грн. Но ведь вливания в капитал производит не только государство. Значительно большие суммы будут внесены — и уже вносятся — частными собственниками в других банках после того, как диагностика показала потребность в увеличении капитала. Эти деньги идут в банковскую систему, они будут стабилизировать банковский сектор без какой-либо потребности в деньгах правительства.

Но, с другой стороны, проблемы в реальной экономике оказались значительно серьезнее, чем мы прогнозировали в январе. Поэтому достаточно велика вероятность того, что потребность в дополнительном капитале будет еще большей. Придется увеличивать отчисления в резервы, уровень плохих кредитов, очевидно, будет выражаться двузначными цифрами. Поэтому банкам понадобится дополнительный капитал.

И здесь предстоит очень много поработать как банкирам, так и регуляторам. Именно поэтому мы вместе с коллегами из Международной финансовой корпорации (IFC) серьезно работаем над пересмотром условий реструктуризации корпоративных долгов, над упрощением процедур банкротства в корпоративном секторе, улучшением корпоративного управления в учреждениях, чтобы они могли лучше подготовиться ко всем возникающим вызовам.

— Как вы оцениваете результативность этой деятельности? Насколько успешно вы сотрудничаете с украинскими властями?

— Сам факт, что мы согласились выделить первые 400 млн. долл. в рамках программы по реабилитации финансового сектора, свидетельствует о том, что нам удалось достичь неплохих результатов во взаимодействии с правительством и НБУ. Мы работаем в достаточно конструктивном режиме. И ВБ готов рассмотреть выделение Украине следующего кредита в размере 350 млн. долл., чтобы продолжить сотрудничество в этом направлении.

Однако в ближайшие несколько месяцев Украина будет жить под знаком выборов. Это ситуацию не упрощает. Понятно, что будет много шума, а шум не всегда отражает действительность. Но мы продолжим работу с правительством и НБУ на техническом уровне, чтобы процессы не останавливались. Причем не только в вопросах реабилитации финансового сектора, но и по многим другим направлениям.

Речь идет об улучшении инфраструктуры, о повышении энергоэффективности, о реформах в энергетической и коммунальной сферах, в пенсионной системе и здравоохранении. А также о многих других направлениях, в реформировании которых нуждается ваша страна.

Если мы правильно выстроим логику этих процессов, то рано или поздно, до или после выборов, они приведут к положительным результатам. Кстати, те изменения в законодательстве, которые были приняты в конце июля, — хороший пример того, что даже в условиях ожесточенной политической борьбы украинский парламент может принимать действительно важные решения.