«КОВАРНЫЙ» АЛЬБИОН ПЕРЕИГРАЛ ВСЕХ КАК БЫЛА ОСУЩЕСТВЛЕНА САМАЯ КРУПНАЯ СДЕЛКА В КОРПОРАТИВНОЙ ИСТОРИИ

В конце прошлой недели закончилась изнурительная битва телекоммуникационных гигантов — британского Vodafone и германского Mannesmann. И хотя официально объявлено о корпоративном слиянии компаний, на самом деле британская сторона виртуозно обыграла немецкую. В чем ей существенно помогли французы. Игра была рискованная, и стоила не только свеч. Она привела к созданию компании стоимостью в 360 млрд. долл., самой крупной в Европе и четвертой в мире после Microsoft, Cisco, General Electric.

Эта история вполне заслуживала бы гран-при в номинации «бизнес-детектив» — так она была закручена, и всего-то за три месяца. В ней, как и в мастерски сделанном детективе, конец не угадывался ни в конце, ни в середине. Что вряд ли характерно для бизнес-сделок, как правило, хорошо продуманных и рассчитанных до мелочей. Самый большой накал страстей наблюдался в заключительной части, но чтобы понять весь масштаб и красоту дела, необходимо пойти банальным путем — вспомнить начало и исходные данные.

В ноябре 1999 года британская фирма Vodafone AirTouch, оператор мобильной связи, сделала первое предложение о корпоративном слиянии германской компании Mannesmann. Тогда же пробными выстрелами в прессе нащупывалась почва для предсказания будущего сделки, хотя сами ее участники не очень-то верили в успех. Вернее, немецкая сторона вообще делала вид, что не слышит предложений самоуверенных островитян, последние же, хоть и напускали на себя вид победителя, на самом деле оценивали свои шансы как 50 на 50.

Крис Джент, исполнительный директор Vodafone, своим нынешним триумфом обязан предыдущему году неистовой личной активности, в течение которого он осуществил три из крупнейших сделок, когда-либо планировавшихся в сфере телекоммуникаций, причем каждая последующая превосходила предыдущую по масштабу. Если уж быть абсолютно точными, то все началось 14 месяцев назад. Находясь в Австралии на матче по крикету, Джент услышал новость о том, что Bell Atlantic, локальная телекоммуникационная компания США, очень близка к тому, чтобы приобрести AirTouch, американскую компанию мобильной связи. Последняя же значилась в планах Vodafone, как цель для приобретения. Он бросается в Америку и успевает выхватить АirTouch из под носа у Bell Atlantic. Затем, окрыленный успехом, соединяет двух «американцев» — бывшего соперника Bell Atlantic и уже ставшего «водафоновским» американского оператора AirTouch — в совместное предприятие.

Утряска американских дел так поглотила руководство Vodafone и самого босса, что они практически проглядели противника в родной Британии. В результате фирма Orange, один из британских операторов мобильной связи, была куплена в прошлом году германским Mannesmann. Самое печальное для Криса Джента было в том, что именно Mannesmann, неожиданно укрепивший свои позиции за счет поглощения Оrange, рассматривался им в качестве следующего партнера для корпоративного слияния. Однако Vodafone, уже почувствовавший вкус к глобальному лидерству в области мобильных коммуникаций, не собирался сходить с намеченного пути.

Те, кто близко знает Криса Джента, говорят, что он обладает двумя ценными качествами — умеет не упустить момент и знает, что такое компромисс и как его делать. Из личного дела Джента можно выделить пару любопопытных деталей: пожизненный тори, бывший лидер молодежной секции консервативной партии, который отказался от политических амбиций еще до 30 лет, но среди своих личных друзей называет Джона Мейджора, бывшего британского премьера. Его страсть — крикет. Он сопровождает сборную Англии по крикету по всему миру во время ее зимних турне (в общем, никто ведь не без... увлечений). В 1996 году, став исполнительным директором Vodafone, начинает борьбу с конкурентами вначале на британском рынке — с операторами мобильной связи Cellnet, Оrange, One2One.

Именно личное искусство компромисса и стратегический расчет советников помогли Дженту на прошлой неделе «проломить» глухую оборону германского Mannesmann. Но это уже отдельная история, самая увлекательная и поучительная.

Мannesmann упирался почти три месяца, начиная с ноября. Он не желал лишиться собственного лица: как-никак крупнейшая телекоммуникационная компания в Европе и — компания № 1 в Германии. Кроме того, он сам вынашивал планы слияния с французским соседом — синдикатом телекоммуникаций и коммунальных услуг Vivendi. Именно объединившись с ним, Маnnesmann собирался отразить британские «домогательства». Почти год Клаус Эссер, глава Mannesmann, и его французский коллега из Vivendi Жан-Мари Мессье обсуждали слияние своих групп. Более того, был составлен документ по условиям слияния, согласно которому доли в акционерном капитале объединенной группы делились соответственно рыночной стоимости компаний (у Mannesmann она была, конечно, выше). Но управление намечалось делить поровну: Эссер и Мессье планировали стать сопредседателями.

Совет директоров Vivendi, призванный одобрить франко-германское телекоммуникационное слияние, сделку фактически похоронил. Потому что еще накануне Ж.-М.Мессье потребовал для французов больше высоких управленческих позиций. Немец условий не принял, посчитав, что они ущемят интересы его коллег, бизнеса, инвесторов. Однако, несмотря на риск, что его непримиримая позиция может толкнуть французов в лагерь Vodafone, Эссер стоял на своем.

И тут в игру вступает сам Крис Джент (вот оно — чувство момента!) Он предлагает Vivendi и Vodafone создать совместное предприятие, под названием Multi Access Portal (MAP), которое будет осуществлять Интернет-сервис через мобильные телефоны по всей Европе.

О предложениях британцев, сделанных французской компании, журналисты разведали сразу, но почему-то решили, что глава Vivendi скорее всего откажется от них, так как направленны эти предложения против его давнего союзника из Mannesmann. Однако г-н Мессье не устоял — слишком лакомые «куски» предлагал Джент для его родной компании. Например, в случае победы над Маnnesmann Vodafone обещал обсудить продажу французам всех или части «маннесмановских» компаний фиксированной связи в Германии и Италии.

Но наиболее привлекательным для Vivendi было то, что Vodafone (опять-таки, лишь только в случае победы) соглашался продать французскому синдикату половину 15-процентной «маннесмановской» доли в Сеgetal, холдинговой компании фиксированной и мобильной связи во Франции, в состав которой также входят British Telekom и американская SBC Communications. Это обеспечило бы Vivendi, которая уже владела 44% Сеgetal, полный контроль.

Словом, франко-британское СП было успешно создано в течение двух недель: подписание документов состоялось в торжественной обстановке в последнее воскресенье января. Глава Mannesmann и его советники из Моrgan Stanley и Меrrill Lynch «разглядели» детали соглашения только постфактум. Реальность оказалась гораздо хуже, чем предполагал Клаус Эссер. Еще тогда, в воскресенье 30 января, он понял, что его цитадель падает. Через четыре дня она рухнула окончательно, Маnnesmann согласился на корпоративное слияние с Vodafone.

В полночь со 2 на 3 февраля в офисе Маnnesmann в Дюссельдорфе Джент и Эссер пришли к принципиальному согласию, что германская компания принимает новое предложение, дающее инвесторам Маnnesmann 49,5% стоимости акции в новой компании (прежнее предложение составляло 47,3%). В заключение сделки Маnnesmann был оценен в 180 млрд. долл., то есть именно такую цену германская сторона выторговала у жаждущего слияния британца. Однако драматические события на этом не закончились. Ночью Джент улетел в Лондон, а Эссер утром объявил, что Маnnesmann настаивает на сохранении своих телекоммуникационных компаний в Италии и Германии. Выхода не было: Джент уступил, несмотря на то, что только четыре дня тому обещал французскому синдикату Vivendi продать все это «манесмановское» имущество.

Но дело сделано. Что теперь скажет Vivendi, особого значения не имеет. Французы свою роль сыграли, и они в общем-то не указ могущественному соседу по Европе — Vodafone-Mannesmann, который, если захочет, сольется с кем угодно... Кстати говоря, критики, упрекают шефа Vodafone в том, что он отдавал слишком много за мирные победы в Америке и теперь слишком много отдает в Европе. Однако англичанин вполне осознавал, ради чего он терял власть во Франции, уступая Мессье контроль над Сеgetal. Для Джента вся телекоммуникационная Франция имела меньшую ценность, чем исключительная позиция Маnnesmann в Германии и Италии, плюс уход от конкуренции в Британии со стороны Оrange, находящегося в собственности у Маnnesmann.

«Только две вещи имеют вес во время заключения сделки — выгодно ли это акционерам и есть ли в ней коммерческий смысл» — так говорил Юрген Шремп, глава DaimlerChrysler и влиятельный член наблюдательного совета Маnnesmann, убеждая Клауса Эссера принять британские предложения. Этими же словами Шремп успокаивал германского канцлера Герхарда Шредера, который критиковал агрессивное наступление Vodafone на Маnnesmann. Еще один влиятельный человек в германской индустрии пoдталкивал Эссера к положительному исходу переговоров с Vodafone — Каннинг Фок, глава германского Нutchison Telecom, крупнейший инвестор компании Маnnesmann, благодаря его 44% акций в Оrange. Словом, германская часть акционеров сама рассмотрела преимущества сделки. Остальных иностранных держателей акций (а их в Маnnesmann две трети, что беспрецедентно для германской компании) босс Vodafone убеждал лично, исколесив за последние два с половиной месяца всю Америку и Европу. Клаус Эссер в конечном итоге признал, что согласие на слияние Маnnesmann было дано в основном исходя из пожеланий акционеров.

Поражение своего флагмана германская индустрия восприняла в целом стоически. Банкиры во Франкфурте говорят о том, что в любом случае глобализации не избежать. И добавляют, что британский покупатель предпочтительнее американского хотя бы потому, что он европеец. Кроме того, не так уж сумрачны перспективы после слияния с Vodafone. Эссер выторговал не только максимально возможную долю в акционерном капитале и неимоверную стоимость своей компании — он также добился того, что часть новой штаб-квартиры будет функционировать в Дюссельдорфе, уберег от продажи предприятия Маnnesmann в Германии и Италии и… сохранил себя на руководящем посту заместителя председателя в новом конгломерате.

Vodafone формально стал первой иностранной компанией, преуспевшей в деле корпоративного слияния на германском рынке. Ожидается, что теперь многие американские и британские фирмы будут следовать по его пути. Для этого есть несколько причин. Слабость евро дает германским компаниям экспортное преимущество, которого нет у британцев. Покупка германской фирмы сулит постоянный рост прибыли через доступ к европейскому рынку. Более того, в отличие от французской промышленности, которая пребывает не в лучшей своей форме из-за новой 35-часовой рабочей недели, германский бизнес оказался сегодня гораздо лучше структурированным, чем за все предыдущее десятилетие. Плюс низкая заработная плата и более высокая, по сравнению с другими европейскими странами, производительность труда. Даже инфраструктура Германии признана лучшей, чем в Британии.

Обозреватели считают, что вступление Vodafone во владение Маnnesman изменит взгляды инвесторов на континентальную Европу. Действительно, прежде иностранные компании пока не планировали прямых «захватнических» операций в странах зоны евро, в основном опасаясь политического вмешательства. Успех Vodafone показал, что агрессивные предложения и сделки в еврозоне возможны. И хотя германское правительство беспокоилось по поводу методов и форм проведения слияния, оно тем не менее не предприняло никаких шагов, чтобы его остановить. Более того, сам канцлер Шредер, в конечном итоге, удовольствовался мирным завершением дела.

На сегодняшний день сделка между Vodafone и Маnnesmann является самой крупной за всю историю корпоративных операций. Никто не ожидал, что совокупная стоимость немецко-британской компании достигнет 360 млрд. долл, что на 8 млрд. долл. больше, чем недавнее нашумевшее слияние между Амеrica Online и Time Warner. Любопытно также отметить, что битва между британской и германской компаниями стала своеобразным умственным турниром советников, среди которых значились «столпы» Уолл-стрит: на стороне Vodafone — Goldman Sachs и Warburg Dillon Read, на стороне Маnnesmann — Morgan Stanley и Merrill Lynch. Последние, что и говорить, оказались в нокауте.

Главный выигрыш сделки, залог будущей прибыли, власти и свободы действий — это 42,5 млн. пользователей мобильной связи по всему миру. Как считают инвестиционные банкиры, развитие мобильного Интернета имеет большие перспективы, чем Интернет сам по себе. Кстати, руководство Vivendi в том же январе, кроме Маnnesmann, отказало еще по двум конкурирующим предложениям — от British Telecom и голландского KPN — по созданию трансевропейского интернетовского альянса. Не надо быть слишком прозорливым, чтобы увидеть, что в Европе начинается борьба за интернетовские просторы.

…В день оглашения успешных результатов слияния Kрис Джент не мог не сказать о планах будущих приобретений. Правда, он не захотел назвать объект, дабы не повысить заранее стоимость его акций. По мнению наблюдателей, «покоритель Европы» теперь обратит свои взоры на заокеанский рынок.