ИСТОРИЯ КОМБИНАТА С ОКИСЛЕННОЙ КАРМОЙ

Продажа «Укррудпрома» наверняка будет увлекательной. А столкновение групп — упорным, так как ни один из предлагаемых вариантов приватизации не устраивает всех. Учитывая, что цена вопроса — рынок с оборотом свыше 600 млн. долл. в год, сторонам есть и что терять, и за что побороться.

На фоне подготовки к грандиозной драке недавно тихо и не слишком заметно всплыл вопрос о еще одном, уже порядком подзабытом, горно-обогатительном комбинате — Криворожском ГОКе окисленных руд (ГОКОР), в «Укррудпром» не входящем.…

Что такое не везет

«Великая стройка» социализма, доставшаяся Украине по наследству, имеет длинную и запутанную историю. В Криворожском железорудном бассейне ежегодно добывается несколько миллионов тонн труднообогащаемой так называемой окисленной руды. Только в отвалах ее лежит около 600 млн. тонн, плюс более миллиарда в контурах действующих карьеров.

Попытки вовлечь этот ресурс в оборот предпринимались еще с 60-х годов XX века. Технологии существовали уже тогда — не слишком убедительные экономически, но зато на редкость грязные экологически.

У соседей, на Центральном ГОКе, для переработки руды по обжиго-магнитной технологии до конца 80-х ежегодно сжигали сотни тысяч тонн бурого угля. Со всеми вытекающими выбросами. Позже появился более чистый и экономичный способ сухой — магнитной сепарации. Его применили на отвалах ЦГОКа. И почти тут же родился проект постройки специального ГОКа по переработке накопленных отвалов.

Идея была неплохой, особенно на фоне обозначившихся проблем в связи с исчерпанием запасов легкообогатимой руды. Но вот воплощение оказалось чисто советским: сначала махнули шашкой, потом стали думать, в какую сторону.

Проект начался как интеграционный в рамках Совета экономической взаимопомощи. В октябре 1983 году в Берлине было подписано многостороннее соглашение об организации сотрудничества по строительству в СССР ГОКОРа. В список иностранных участников поначалу входили Румыния, Словакия, Восточная Германия, позже подключили Болгарию. Стоимость сооружения комбината была оценена в 1,7 млрд. т.н. переводных рублей СЭВ.

Проект являлся компенсационным, т.е. предполагалось рассчитываться готовой продукцией. Ежегодно перерабатывая на трех установках комбината 26 млн. тонн окисленной руды, собирались производить 10 млн. тонн. окатышей. Из этих спеченных из руды и известняка двух-трехсантиметровых шариков плавят чугун.

Само строительство началось в 1985-м, аккурат в начале перестройки. Новые веяния не замедлили сказаться. Причем не только в перебоях с финансированием. Возникли совершенно неожиданные вопросы — что и зачем строим? То, что работы были начаты до утверждения проекта, было еще полбеды. Хуже, что при любых расчетах «не вытанцовывалась» экономика…

Госстрой СССР дважды рассматривал проект — в 1986 и 1987 годах. И оба раза возвращал его на доработку из-за неудовлетворительных технико-экономических показателей.

Даже вполне «ручной» и правильно понимавший политику партии Стройбанк СССР в 1987 году обращал внимание правительства на то, что «стройка ведется по нерентабельному проекту, не отвечающему требованиям научно-технического прогресса, что к моменту окончания расчетов с партнерами убытки СССР достигнут по меньшей мере 2 миллиардов рублей». В 1988 году была создана специальная межведомственная комиссия, которая тоже пришла к выводу о неэффективности сооружения комбината, его несоответствии интересам государства.

Первоначально комбинат должен был войти в строй в 1990 году. Потом стало ясно, что раньше 1994 года окончить строительство не удастся. Ну а потом — падение Берлинской стены, горящие танки в Бухаресте и домик на троих в Беловежской пуще.

На какое-то время вопрос о ГОКОРе отошел на задний план. Восточная Германия выбыла из проекта в связи с безвременной кончиной, Болгария, потратив несколько миллионов долларов, потеряла интерес к будущему комбинату.

Тем не менее после распада СССР Украина стала правопреемницей строительства комбината, возобновив соглашение с Румынией и Словакией. Более того, вплоть до 1997 года она даже пыталась финансировать проект. Если СССР вложил в него сумму, эквивалентную 640 млн. долларов, то Украина добавила в копилку еще четверть миллиарда долл. Особого толка, впрочем, это не дало, стройка почти застыла.

Начавшийся затяжной кризис резко сократил как выплавку стали, так и потребность в железорудном сырье. В 1985-м, когда начиналось строительство ГОКОРа, в Украине добыли 119 млн. тонн руды и произвели 28 млн. тонн окатышей. Пятнадцать лет спустя руды добыли почти вдвое меньше. Более чем вдвое упало и производство окатышей: это довольно «интеллигентное» и достаточно дорогое сырье заменяли чем попроще.

Не то чтобы стране совсем не нужно лишнее сырье. Проблема в том, что ГОКОР даже в проекте упорно не хотел становиться рентабельным — во всяком случае, настолько, чтобы «отбить» вложенные в него средства. В 1998 году во время очередной попытки разобраться дошли даже до идеи частично отойти от переработки окисленной руды из карьеров, на треть разбавив ее более богатой шахтной рудой. Без этого достройка ГОКОРа обещала только в течение десяти лет более сотни миллионов долларов ежегодного убытка…

Попытка привлечь к достройке металлургов неизбежно упиралась на вопрос — а зачем им эти затраты? Себестоимость окатышей получалась на уровне 24—25 долл. за тонну, а на том же ЦГОКе в 2002 году они обходились в 16 долл. Сделанный в конце 90-х анализ «Укррудпрома» констатировал «наличие излишних (до 20%) производственных мощностей от имеющихся по состоянию на 1.01.98 г. Учитывая планируемый ввод в эксплуатацию ГОКОРа с мощностью 10,02 млн. т. в год по окатышам, можно сделать вывод, что эти мощности будут невостребованы, возникнет проблема сбыта товарной продукции с существующими качественными показателями».

О пользе чтения

В общем, о ГОКОРе вспоминали разве что власти Кировоградщины, у которых появился город-призрак Долинка. Да и там постепенно острота проблемы снизилась. Кто мог — уехал, а кто не мог — нашел работу на месте. Численность городского населения стала даже расти…

Собственно говоря, в Украине немало заброшенных проектов. Однако забыть о комбинате окисленных руд не давал именно его международный статус и возникавший время от времени у Словакии и Румынии вопрос — друзья, мы там, помните, средства вложили, как там с ними?

Правительство демонстрировало озабоченность и начинало говорить — да мы щас, только деньги найдем. Делались заявления, периодически вопрос поднимался на уровень Президента, после чего следовало очередное поручение, которое вскоре потихоньку забывалось. Украине комбинат не был особо нужен, между тем ни Румыния, ни Словакия вкладывать деньги в его завершение не рвались. Предложение о создании на базе ГОКОРа международного акционерного общества тоже зависло. Поговорить о возобновлении достройки стало признаком хорошего тона разве что во время поездок высокопоставленных украинских деятелей в Братиславу или в Бухарест. Так все лет пять и тянулось...

Однако полтора года назад ситуация стала меняться. В парламенте появилось сразу два законопроекта о завершении строительства Криворожского комбината окисленных руд, один из которых был подан Кабинетом министров.

В сентябре 2002-го, в очередной раз говоря о том, что «нам этот комбинат абсолютно не нужен, он нам достался в наследство от Советского Союза», Президент тут же отметил, что для достройки будут привлечены инвесторы, и их предложения уже есть.

В ноябре 2002-го законопроект был благополучно поддержан 247 голосами. Конечно, излишне требовать от такой массы народных избранников, чтобы они внимательно читали то, за что голосуют, но все же немного жаль. Депутаты у нас — люди неглупые, и от изучения пояснительной записки получили бы массу удовольствия. Редко когда встречается законопроект, где пункты настолько противоречат друг другу. Начав с краткого изложения вопроса, авторы делают глубокомысленный вывод о том, что достройка ГОКОРа в первоначальном виде нецелесообразна: в связи с перепроизводством на еврорынке железорудного сырья завершение строительства по проекту создаст проблемы для существующих в Украине ГОКов. После чего с энтузиазмом начинают перечислять, сколько надо льгот для достройки в фактически просто сокращенном на треть исходном виде.

Льгот надо столько, что донецкие свободные зоны просто отдыхают. Сначала инвестору за одну гривню предлагается украинская доля в проекте (56,4%). Но это еще полбеды, ведь он должен в течение двух с половиной лет вложить 150 млн. долларов на пуск первой очереди комбината, т.е. цеха по производству окатышей мощностью 6,6 млн. тонн.

Собственно говоря, это все…

В обосновании есть и иные пункты, выдающие глубочайшие познания составителей о предмете. К примеру, пункт о том, что будут перерабатываться титановые руды, кремний, удобрения, и был бы еще так себе. Однако то, что переработка будет осуществляться по высокоэффективной фторидной технологии, обеспечивающей дивную экологическую чистоту, — это несомненно что-то новое в мировой практике. В остальном мире фтор практически не используется именно из-за его сверхтоксичности.

Что такое чистые технологии с использованием токсичных материалов, можно вспомнить по опыту той же Румынии, где случались сбросы рудных цианидов в прикарпатские речки. Между тем по сравнению со фтором тамошние реагенты — в эксплуатации вещь «почти пушистая». По правилам, только очистные сооружения, которые пришлось бы строить в случае применения фторидной технологии (все-таки жителей города жалко, да и Кривой Рог всего в полусотне километров), потянут несколько больше, чем на 150 млн. долл.

Однако в обосновании проекта на «иные виды деятельности» приходится примерно от половины прибыли на первом этапе достройки до двух третей на втором.

Впрочем, можно успокоить криворожан: дополнительных экологических проблем в регионе не случится. Инвестор быстро достроит цех окатышей и успокоится — никаких денег на дальнейшую работу в финансовом обосновании просто не предусмотрено. Так что остальные пункты — это больше для сотрясения воздуха.

За это заранее благодарные украинцы обещали инвестору полное возмещение налога на прибыль, налога на добавленную стоимость, право на таможенные льготы при ввозе необходимого для достройки, а также налога на транспорт и средств от продажи устарелого оборудования комбината. И все это — на 30 лет, т.е. до середины 30-х годов XXI века.

Кстати, в первоначально проголосованном варианте записали даже, что ввозить можно необходимое сырье, что сделало законопроект совсем веселым — стал бы возможным беспошлинный завоз, к примеру, российской руды с его дальнейшей переработкой. Ко второму чтению эту фразу все же убрали…

Взамен инвестор должен будет за 20 лет рассчитаться по румыно-словацкому долгу. Убеждая депутатов, один из авторов проекта заявлял, что «главный вопрос — международный. На нас наступает Румыния, на нас наступают другие страны. Мы должны продемонстрировать, что мы этой проблемой занимаемся. Что Верховная Рада, как высший законодательный орган, находит пути решения этой проблемы».

Расстановка сил

Вообще же цели разработчиков законопроекта серьезно различались. К 2002-му первая фаза дележа «Укррудпрома» де-факто завершилась. На ГОКах плотно сели «эффективные управляющие», которые четко определяли — этому даем, этому тоже даем, но на иных условиях оплаты.

Без своего ГОКа оказался Мариупольский меткомбинат имени Ильича (он лишь рассматривает вариант постройки собственного комбината). Да и «Криворожстали», имеющей свой шахтный Новокриворожский ГОК, приходится докупать часть руды. Для них дополнительный источник недорогих окатышей был бы вполне кстати. То, что это врежет по другим ГОКам, их не очень волнует. Скорее наоборот, это приведет к снижению цены.

Запуск окатышевого производства на ГОКОРе серьезно изменит расстановку сил на рынке. Сейчас окатыши производят три ГОКа — Северный, Центральный и Полтавский. В 2003 году они увеличили производство почти до 15 млн. тонн. Из этого количества половину использовали внутри страны, остальное экспортировали, плюс ввезли около 3 млн. тонн российских окатышей.

При этом самый крупный производитель — частный Полтавский ГОК (контролируется Константином Жеваго) — из произведенных 7,0 млн. тонн окатышей 93% отогнал на экспорт. Северный ГОК (Александр Ярославский), напротив, из 5,9 млн. тонн, 97% поставил на меткомбинаты Украины. Центральный ГОК из 2 млн. тонн окатышей экспортировал до 40%. Правда, за последние два месяца на нем резко изменилась сбытовая политика. После того как в октябре Ринату Ахметову удалось выдавить с комбината структуры, дружественные группе «Приват», предприятие резко увеличило поставки на «Азовсталь». На последнюю вообще приходится половина украинского потребления окатышей.

Появление в этой тройке четвертого участника, причем с объемами большими, чем у СевГОКа, станет интересным фактором. Кстати говоря, никаких расчетов последствий для рынка депутаты и в глаза не видели...

В любом случае, кому-то придется подвинуться. Если продукция ГОКОРа в объемах, практически соответствующих нашим поставкам в Центральную Европу, пойдет на экспорт, то это означает большой физкультпривет Полтавскому ГОКу вообще и городу Комсомольску в частности. Учитывая, что, экономя на вскрышных работах, на Полтавском ГОКе докопались в карьере до того, что сейчас им нужно либо рыть сбоку шахту для подъема руды наверх, либо срочно строить новый карьер (что они и хотят сделать), акционеры предприятия, видимо, шибко порадуются появлению конкурента. Появление же «накачанных» льготами окатышей внутри страны будет менее заметно (они составят примерно 15% сырья для выплавки чугуна). Хотя продукции ГОКОРа будет достаточно для обеспечения окатышами обоих мариупольских меткомбинатов.

Правда, возникает вопрос о том, где новый комбинат будет брать сырье — предполагавшиеся в 1985-м отвалы Южного ГОКа принадлежат государству только на 25,78%. Криворожский ГОК пока что в госсобственности, но за время достройки положение изменится. Рыть же новый карьер — дело достаточно долгое и затратное. Так что впереди у инвестора веселые переговоры с господином Коломойским, а потом, возможно, и с потенциальным «криворожсталевцем» Виктором Пинчуком (или с Ринатом Ахметовым?).

Возлюби инвестора своего

Впрочем, сам собеседник будет весьма колоритным. Как правило, украинские законы пишутся не вообще, а под кого-то. В данном случае этим «кем-то» впервые может стать иностранный участник — руководитель металлургического холдинга LNM Лакшми Миттал. По крайней мере, шансы он имеет очень неплохие. Г-н Миттал — человек незаурядный, проделавший головокружительный путь от индийского полуэмигранта и совладельца индонезийского сталепрокатного завода до владельца второй в мире по объемам выплавки металлургической компании. Ожидаемое производство стали на его заводах в 2003 году составляло 38 млн. тонн, что практически равно объемам всей украинской металлургии. Ежегодный оборот группы равен годовому бюджету Украины.

Примерно треть объема производства LNM (12,3 млн. тонн) придется на недавно приобретенные заводы в Чехии, Польше и той же Румынии. В странах СНГ группа тоже не новичок. Уже восемь лет она контролирует казахстанский Карагандинский металлургический комбинат (3,7 млн. тонн ежегодной выплавки стали). И для всего этого нужно сырье — те же окатыши…

Кстати говоря, первое чтение закона состоялось в ноябре 2002 года, а уже в марте 2003-го г-н Миттал лично обсуждал с Леонидом Даниловичем вопрос о достройке ГОКа. Похоже, он встречался и с премьером, обсуждение получилось конструктивным.

При этом основным требованием LNM является предоставление ей эксклюзивного права на переговоры с Румынией и Словакией. На переговорный процесс по предварительной договоренности отводилось время до декабря 2003-го.

Зашевелилось и правительство, в мае Минпромполитики даже получило выговор за недостаточное внимание к проекту. И законопроект с некоторыми доработками уверенно пошел на второе чтение. Его судьба была бы вообще безоблачной, но в июне произошел досадный сбой. В принципе, вопрос был почти согласован со всеми, вплоть до вице-премьера Гайдука. Однако накануне второго чтения его прочитал Николай Азаров. И почему-то его не вдохновило возникновение в центре Кривбасса свежеиспеченного оффшора с оборотом только по окатышам порядка миллиарда гривен (до 200 млн. долл.), не платящего никому и ни за что никаких налогов. За 30 лет налогового рая через него пройдет окатышей на 5—6 млрд. долл., что раз в 30 превышает стоимость инвестиций на достройку.

Как сказал Николай Янович, «вчера в процессе обсуждения выявилось, что данный текст закона не отвечает сути экономической политики правительства и государства». Забавно, но это означало, что позавчера все чиновники считали по- иному. Хочется верить, что первый вице-премьер не оказался первым, кто не только прочитал, но и посчитал. А может, сказалась неприязнь бывшего руководителя налоговой к оффшоркам. Поэтому даже прозвучало обещание достроить ГОКОР самостоятельно.

В итоге законопроект не прошел. Сперва его отложили, и снова он появился уже в конце декабря.

Впрочем, жизнь не стояла на месте. В ноябре создали межведомственную рабочую группу для консультаций со странами — участницами строительства КГОКОР и потенциальными инвесторами о его достройке. Она должна была согласовать «план совместных действий потенциальных инвесторов и участников строительства Криворожского горно-обогатительного комбината окисленных руд».

Вскоре стало известно, что рабочая группа высказалась за продажу доли Украины (56,4%) холдингу LNM. В это же время инспекционная группа холдинга провела инспекцию объектов ГОКОРа.

В декабре было несколько распоряжений об ускорении работ. После встречи с губернатором Кировоградщины Леонид Кучма поручил Кабинету министров проконтролировать завершение работ по достройке Криворожского горно-обогатительного комбината окисленных руд. Да и сама LNM решила несколько интенсифицировать процесс, направив Азарову письмо, в котором сказано: если до мая 2004 года Украина не определится, что делать с Криворожским ГОКом окисленных руд, то инвестор потеряет интерес к комбинату.

Откровенно говоря, относиться к таким ультиматумам следует достаточно философски. Г-н Миттал — прекрасный переговорщик, и если вариант с ГОКОРом будет самым дешевым, он подождет и дольше. Возить руду из Бразилии и Австралии, конечно, можно, но не всегда нужно.

Хотя в смысле льгот и сразу ему однозначно ничего не светит: устраивать новую бюджетную дыру в середине года прямо запрещено законодательством.

Да и сама необходимость принятия спецзакона далеко не столь очевидна, как многим кажется. Основной тезис — относительно наличия у Украины государственного долга по данному проекту — сильно преувеличен. У нашей страны есть обязательство совместно с партнерами достроить комбинат, а уже после этого рассчитаться с ними. В настоящий момент это условие не выполняется всеми сторонами стройки, а отнюдь не одной Украиной. Кстати, если бы Румыния и Словакия внесли 200 млн. долл., которые изначально планировались как их взнос, ГОКОР уже бы работал. И тогда у нас действительно появилось бы обязательство по поставке в Румынию 27 млн. тонн окатышей, а в Словакию — 17 млн. тонн.

Любопытно, но словацкий завод в Кошице сейчас контролирует конкурент Миттла — американская US Still. И официальная Братислава поначалу даже передала американцам право требования по ГОКОРу, но позже снова вернула эти полномочия себе. Так что все далеко не однозначно. Более того, как раз после принятия закона у нас возникнет госдолг в 765 млн. долл. Причем это еще по нашей версии: румыны, к примеру, считают, что им должны 750 млн. — пару лет назад один из украинских чиновников вроде подписал соответствующую бумагу. Если это правда, он несколько погорячился: ценность переговорщика вовсе не в том, чтобы завышать стоимость исходного долга.

Может быть, нам стоит поучиться тому, как отношения со странами Центральной Европы урегулировали наши соседи россияне? За 2001—2003 годы они успешно провели серию переговоров по долгам бывшего СССР. Часть списали, часть погасили товарными поставками. Наиболее интересна работа с реструктуризированной частью долга. Фактически вся она была почти немедленно продана при посредничестве фирм-операторов или без них со средним дисконтом в 76% (см. таблицу).

И это при гораздо более высоком качестве долга по сравнению с ГОКОРовским. В Украине же возникает развеселая ситуация, когда мы собираемся выдать реальных «живых льгот» на 100% долга, к возникновению которого имеем очень смутное отношение. Возможно, ГОКОР и нужен, но ведь не любой ценой.

Или кто-то думает, что Румыния и Словакия получат от LNM полную сумму долга? Стоимость своих вложений — 884 млн. долл. (в т.ч. минимум 230 млн. в годы независимости) — мы приравниваем к 1 гривне (19 центов США ). Надо думать, качество долга наших соседей не так уж отличается от украинского. Когда LNM купила в Румынии ее крупнейший металлургический завод Sidex Galati, то его долги в 900 млн. долл. были конвертированы в ценные бумаги с дисконтом до 90%. Вероятно, и в этом случае Бухарест и Братислава в качестве исходных предложений получат не больше. Естественно, все это торгуемые (и конфиденциальные) вещи. Но когда переговоры завершатся, сомнительно, чтобы котировки долга заметно отличались от 20% номинальной стоимости.

Если же при этом Киев любезно согласится компенсировать инвестору полную сумму, это предложение примут. С благодарностью.

Недавно вице-председатель совета директоров LNM Holdings Адитья Миттал (сын основателя и главы LNM) заявил, что группа планирует вложить в производство в Польше 600 млн. долл., в Румынии — 250 млн. долл. и в Чехии — 280 млн. Украина в этом списке не значится, но зато у нее есть прекрасный шанс во всем этом поучаствовать в качестве донора. А может, это и есть ее карма?