Инфляция в Украине — одна из самых высоких среди стран с переходной экономикой, и это вряд ли приемлемо

В нынешнем августе в Киев прибудет новый глава украинского представительства Международного валютного фонда (МВФ). Перед отъездом в Вашингтон Джеффри Фрэнкс, занимавший эту должность последние три года, дал эксклюзивное интервью для «ЗН» с оценками сегодняшней экономической ситуации в Украине. Естественно, нас интересовало, насколько значительным, с точки зрения представителя влиятельной международной организации, был прогресс в реформировании отечественной экономики за последние годы. Оказалось, что не очень…

— Г-н Фрэнкс, во время недавнего визита в Украину первого заместителя директора-распорядителя МВФ Джона Липски вы сообщали о возможности улучшения инфляционного прогноза для Украины на нынешний год. Действительно ли это случится, или теперь уже придется поступить наоборот?

— Как известно, МВФ периоди­чески пересматривает свои макроэкономические прогнозы в отношении стран-участниц. И в очередной раз это произойдет в преддверии опубликования прогноза мирового экономического развития, которое запланировано на конец сентября.

С другой стороны, несмотря на наблюдавшуюся до недавнего времени видимую позитивную динамику инфляции (если ее можно назвать таковой), серьезное беспокойство вызывают очевидные риски усиления ценового давления в Украине в будущем. Так что если прогноз и будет пересмотрен, то сегодня уже сложно ска­зать, в худшую или лучшую сторону.

— В чем вы видите основные риски?

— Одна из главных угроз ускорения инфляции состоит в чрезвычайно быстром росте частного потребления, стимулируемом не только увеличением бюджетных выплат, но и высокими темпами наращивания объемов кредитования физических лиц, домохозяйств. Это первый фактор, который может трансформироваться в рост цен на потребляемые населением товары и услуги.

Второй фактор связан с тем, что с начала нынешнего года инфляционная конъюнктура в Украине складывалась благоприятно в основном бла­годаря ненормально низким ценам на продукты питания, в частнос­ти на мясо. Однако ситуация может измениться, поскольку вследст­вие засухи можно ожидать определен­ных осложнений с урожаем, в то время как тенденция к повышению цен на продукты питания уже наблюдается и в мировом масштабе.

Вдобавок мы уже видим рост цен производителей где-то на уровне 20% в годовом измерении, что также будет провоцировать более высокие темпы роста потребительских цен. Так что комбинация всех перечисленных факторов может негативно повлиять на инфляционные прогнозы.

— Можно ли из сказанного вами сделать вывод, что реализацию семипроцентного правительственного прогноза роста потребительских цен в 2007 году вы считаете маловероятной?

— В принципе, и прогноз правительства достижим. Его можно обеспечить. Но для этого необходимо проводить более жесткую и фискальную, и монетарную политику, что в нынешних политических условиях в Украине кажется крайне маловероятным. Если же параметры экономической политики будут оставаться неизменными, более того, существует угроза их дальнейшего ослабления, тогда более реалистичен прогноз роста цен по итогам года от 9 до 10%.

— Вы считаете такой уровень приемлемым?

— Здесь необходимо сделать одно важное замечание. В Украине постоянно ведутся дебаты по поводу инфляции и, в частности, оптимального ее уровня. При этом консенсус в последнее время как-то свелся к тому, что если рост потребительских цен удается удержать в одноразрядных параметрах, т.е. он не превышает 10%, то это уже неплохо. Хотелось бы отметить, что мы считаем такой уровень неприемлемым для украинской экономики на нынешней стадии ее развития. В любом случае, рост потребительских цен на уровне девяти или даже восьми процентов остается слишком высоким.

Мы считаем необходимым, чтобы среднесрочный прогноз инфляции был установлен на уровне максимум пяти процентов и был сопоставим со среднестатистическими показателями экономик других стран переходного типа. При этом речь не идет о том, чтобы темпы роста потребительских цен в точности совпадали с этой цифрой, возможны колебания в приемлемом диапазоне.

— Вы считаете, что такой уровень инфляции оптимален и не будет угнетать динамику ВВП?

— В отношении наиболее развитых экономик мира мало у кого возникают сомнения, что оптимальная инфляция должна варьироваться между двумя и тремя процентами в год. Что касается переходных экономик, подобных украинской, то здесь тоже существует консенсус среди экономистов: в таких странах инфляция должна быть несколько выше. Это необходимо для абсорбции неизбежных негативных последствий переходных процессов, в частности, выравнивания дисбалансов относительных цен, пропорций между секторами и т.д.

Не вдаваясь в глубокий анализ происходящего, отмечу, что если взглянуть на окружение Украины, то есть страны Восточной Европы и бывшего Советского Союза, то мы увидим, что в Украине уровень инфляции — один из самых высоких. И это не продиктовано объективной необходимостью, поскольку соседние страны обеспечивают сходные средние темпы экономического роста, сохраняя при этом гораздо более низкую инфляцию.

То есть можно вести дискуссию, какой должна быть оптимальная инфляция — то ли пять, то ли шесть процентов, или называть еще какую-то цифру. Но факт остается фактом: инфляция в Украине — одна из самых высоких среди стран с переходной экономикой, и это вряд ли приемлемо.

— А стоит ли вообще всерьез дискутировать по этому поводу, если в объективность официальных показателей инфляции мало кто верит? Не открывают ли возможность для манипуляций последние изменения в методике их подсчета?

— Насколько мне известно, изменения, внесенные в начале нынешнего года в методику определения индекса потребительской инфляции, являются достаточно несущественными. Произошло незначительное изменение весовых коэффициентов — несколько уменьшена доля продуктов питания в пользу других компонентов потребительской корзины. У нас нет объективных данных, на основании которых можно было бы сделать предположение, что статистикой цен сознательно манипулируют.

В то же время незначительность изменений в весовых коэффициентах как раз и является слабым звеном, поскольку, рассматривая потребительскую корзину, нельзя не заметить, что она не является достаточно репрезентативной. Особенно хорошо это видно на примере Киева, где доля расходов на жилье и энергоресурсы явно занижена, тогда как удельный вес продуктов питания остается завышенным. Поэтому люди, особенно с высоким и средним уровнем дохода, ощущают, что индексы, которые публикуются и озвучиваются, не полностью отражают реальную ценовую ситуацию.

Госкомитет статистики, конечно, достаточно тщательно проводит свои обследования и опросы. Но, боюсь, их результаты недостаточно объективны, поскольку многие люди со средним или высоким достатком либо вовсе не принимают участия в таких опросах, либо склонны скрывать реальное положение дел и занижать свои действительные доходы, значительная часть которых имеет теневое происхождение.

Кроме того, существует еще один аспект этой проблемы. Мы знаем, что в Украине достаточно значительна категория администрируемых цен, за регулирование которых отвечают органы исполнительной власти. Это дает возможность на протяжении определенных периодов времени искусственно сдерживать инфляцию. Например, зафиксировав на достаточно низком уровне цены на природный газ для населения. Но это только отсрочка, ведь ценовое давление не устраняется и проблема не решается. Рано или поздно диспропорция между административно установленной и реальной ценой должна быть устранена. И чем глубже и продолжительнее будет эта диспропорция, тем более болезненным окажется процесс выравнивания, а ценовой всплеск — более резким и значительным. И это — намного худший сценарий.

В общем, опыт не только Украины, но и других стран, где пробовали административным образом удерживать цены, свидетельствует о том, что эта мера может быть эффективной только в очень краткосрочном периоде.

— Считаете ли вы эффективными методы регулирования цен на хлеб, к которым прибег нынешний Кабмин?

— Мне бы не хотелось комментировать именно этот случай и эту инициативу правительства. Но в целом я бы сказал, что МВФ не советует прибегать к подобным нынешним мерам административного контроля за ценами. В частности, восстановление квот на экспорт зерна и вмешательство в процесс ценообразования мы считаем очень опасными.

Как я уже говорил, такие шаги могут дать кратковременный выигрыш, но в долгосрочной перспективе они не будут эффективными. Если существует угроза дефицита хлеба, то правительству нужно принять меры, чтобы расширить предложение. В краткосрочном периоде это можно сделать за счет интервенций из Госрезерва. Но если из-за плохого урожая хлеба не будет внутри страны, то необходимо импортировать эту продукцию. И чтобы обеспечить этот импорт, естественно, придется платить мировую цену.

Если же правительство заботится о самых незащищенных слоях населения, то более приемлемой стратегией могло бы стать предоставление целевой адресной помощи или попытка тем или иным образом обеспечить хлебом именно эти слои населения. Но никак не желание административными рычагами противодействовать рыночным тенденциям и уж тем более не запрет на экспорт зерна.

— Как известно, влияние на инфляцию способны оказать не только правительственные меры, но и политика Национального банка. Уже не первый год представители МВФ настойчиво рекомендуют украинским монетарным властям перейти к менее жесткой фиксации обменного курса гривни, сосредоточив основные усилия на контроле за денежными агрегатами и ценами. Вы проработали в Украине три года. Не кажется ли вам, что диалог не был достаточно продуктивным?

— Да, прошло три года, однако они не были потрачены впустую. Все это время мы достаточно плодотворно сотрудничали с Национальным банком. В последние годы роль МВФ все больше сводится к предоставлению не финансовой, а технической или консультационной помощи. Это сотрудничество как раз и закладывало технические предпосылки для перехода к более гибкому режиму регулирования обменного курса. То есть сейчас монетарная система Украины более подготовлена к такому переходу.

С другой стороны, пока не наблюдается большой гибкости или больших колебаний обменного курса, не считая одного прецедента, имевшего место в 2005 году…

— Этот прецедент, кажется, как раз и продемонстрировал неготовность нашего общества к подобному переходу…

— Мы понимаем, с чем это связано. Очень многие в Украине считают, что фиксированный обменный курс вызывает больше доверия и дает большую уверенность бизнесу и населению. Но мы должны также понимать, что нынешний курсовой режим сопряжен с более высокой инфляцией. В том числе и потому, что усилия Национального банка по поддержанию курсовой стабильности ограничивают его способность обеспечивать стабильность ценовую.

Более высокие темпы инфляции при фиксированном обменном курсе подрывают конкурентные позиции ваших производителей, поскольку их производственные затраты растут быстрее, чем у конкурентов. То есть эта тенденция достаточно опасна не только для платежного баланса, но и для конкурентоспособности всей экономики.

Кроме того, сохранение фиксированного обменного курса способствует повышению долларизации в банковском секторе. Ориентация же на привязку к доллару при выдаче кредитов приводит к тому, что при вынужденном значительном изменении валютного курса может быть очень серьезно подорвано здоровье всей финансовой системы.

Поэтому, с одной стороны, да, на данном этапе очень срочной потребности в более гибком курсообразовании, возможно, и нет. Но с другой — необходимо уже сегодня создавать предпосылки для перехода к нему, потому что если этого не сделать, то в будущем можно столкнуться с серьезным кризисом. Постепенный переход к гибкому курсу позволяет, с одной стороны, снижать инфляцию, с другой — избежать серьезных неприятностей в будущем.

— Можно ли сформулировать четкий алгоритм: кто, что и когда должен сделать для этого? Кто должен быть инициатором — законодательная, исполнительная или монетарная власть?

— Несомненно, руководящая роль, инициатива должны исходить от Национального банка. С другой стороны, процесс перехода к гибкому курсообразованию должен обеспечиваться НБУ и правительством сообща, при их полном взаимопонимании, поскольку он серьезно отразится на финансовой системе всего государства.

Если говорить о конкретных шагах, то необходимо предусмотреть меры по развитию внутреннего финансового рынка, и в первую очередь — вторичного рынка государственных ценных бумаг. Это необходимо, чтобы Национальный банк мог осуществлять полноценное регулирование денежно-кредитной сферы за счет открытых интервенций на внутреннем рынке — причем на долговом в большей степени, нежели на валютном.

Кроме того, понадобятся дальнейшие шаги по развитию валютного рынка, в первую очередь, отмена сбора с покупки-продажи валюты. И, наконец, очень важно и в дальнейшем укреплять аналитический потенциал Национального банка в вопросах прогнозирования и моделирования инфляции.

Перечень необходимых технических шагов можно было бы продолжить. Но в принципе, как показали проведенные нами консультации, он уже хорошо отработан в НБУ, и главный вопрос — не в «технике» перехода.

Главное — достичь необходимого политического консенсуса, т.е. согласия всех задействованных ветвей власти. При его наличии сделать первый шаг — перейти к более гибкому курсообразованию — можно хоть завтра. И процесс внедрения полноценного инфляционного таргетирования в таких условиях был бы технически относительно несложным и достаточно быстрым, заняв максимум несколько лет.

— При отказе от фиксированного курса могут резко ухудшиться инфляционные ожидания населения и бизнеса, что в результате действительно спровоцирует более высокую инфляцию. Как быть с этим?

— Перейти к инфляционному таргетированию вовсе не означает сразу и одномоментно полностью отпустить валютный курс в свободное плавание. В процессе перехода у центрального банка остается возможность осуществлять интервенции для удержания курса в определенных рамках. Эти рамки могут и должны расширяться очень осторожно и постепенно, чтобы растянуть процесс привыкания к плавающему курсу во времени и, таким образом, сделать его практически безболезненным.

Более того, большинство ведущих мировых центробанков не отказываются от интервенций на рынке и в режиме свободноплавающего валютного курса. Они продолжают в той или иной степени влиять на процесс курсообразования своих национальных валют.

Но при этом меняется фокус, т.е. главная цель, с которой эти интервенции осуществляются. Одно дело, когда вы проводите их для того, чтобы удерживать обменный курс неизменным, и совсем другое, если вы это делаете для сдерживания инфляции или постепенного выравнивания платежного баланса.

Важно отметить, что в зависимости от доминирующих тенденций во внешней торговле и сальдо финансовых операций колебания валютного курса могут происходить в обоих направлениях — как ревальвации, так и девальвации национальной денежной единицы, сглаживая возможные кризисные дисбалансы.

— Как вы оцениваете экономическую политику нынешнего Кабмина? Можно ли согласиться с заявлением г-на Азарова, что правительство продолжает работу над системными структурными реформами и осуществляет взвешенную финансовую, экономическую и бюджетную политику?

— Что касается структурных реформ, то я бы предпочел комментировать не действия одного правительства, а тот прогресс, который был достигнут за три года, что я проработал в Украине. Можно сказать, что определенные позитивные изменения имели место. В частности, можно отметить налоговые изменения 2005 года, обеспечение прозрачной приватизации «Криворожстали», принятие пакета законов, необходимых для вступления в ВТО.

С другой стороны, если оценивать продвижение в реализации структурных реформ в целом, то они идут значительно медленнее, чем хотелось бы. Это касается различных аспектов деятельности практически всех работавших последние три года правительств. Если рассматривать приватизационный процесс, то, несмотря на успешный пример «Криворожстали», остальные объекты продавались очень вяло, а в последнее время появились даже обратные примеры — возвращения к прежней непрозрачной практике.

Очень медленно внедряются и многие реформы, требующие принятия соответствующих законодательных актов. Это касается, в частности, закона об акционерных обществах. Когда я три года назад приехал в Украину, он уже давно стоял на повестке дня. Но и по сей день ситуация практически не изменилась. То же самое можно сказать и в отношении либерализации рынка земли, в частности для сельскохозяйственных нужд, законопроектов, касающихся банковского надзора, и т.д. То есть если рассматривать процесс реформирования в целом, его нельзя оценивать негативно. Но он остается достаточно слабеньким.

— А насколько инновационно-инвестиционной, как это провозглашалось, является бюджетная политика?

— Мы приветствовали инициативу смещения акцентов бюджетного процесса 2007 года в пользу государственных инвестиций в экономику, поскольку доля социальных трансфертов уже и так очень высока. Но при этом важен не только сам факт усиления притока государственных средств в экономику — важно, на что эти деньги расходуются.

Если они идут на поддержку каких-то конкретных отраслей промышленности или конкретных предприятий, то это не лучший способ ими распорядиться. Задача правительства — обеспечивать более эффективную инфраструктуру, равные правила игры в равных условиях. Например, построить систему дорог, которая охватит всю страну. Или наладить эффективную подачу электроэнергии, воды, вместо того чтобы ориентировать субсидии или какие-то целевые кредиты в конкретную отрасль промышленности или конкретному заемщику.

Правительство должно обеспечивать процесс в целом, а отдельные предприятия — конкурировать между собой и таким образом развивать эффективную экономику.

Конкретный пример из бюджета 2007 года — резкое увеличение расходов на поддержку угольного сектора и сельского хозяйства. Возможно, эти деньги были бы потрачены более эффективно, если бы их направили на реструктуризацию этих секторов, а не на поддержку и выживание неэффективно работающих предприятий.

— Как вы оцениваете нынешнюю долговую политику правительства? В последнее время к ней возникает немало вопросов…

— Начнем с позитива. Я считаю, что нынешний достаточно низкий удельный вес госдолга в ВВП страны, как и наблюдавшееся в последние годы снижение его уровня, — очень хорошая тенденция. Она обеспечит хорошую защиту финансовой системы Украины от возможных кризисов в будущем.

Но не так давно группа доноров в составе МВФ, Всемирного банка, USAID и ЕБРР обратилась к правительству с письмом, в котором подчеркнула необходимость переориентировать государственные долговые заимствования с внешних рынков на внутренние. Поскольку сейчас 90% госдолга деноминировано в иностранной валюте. Мы подчеркивали, что для правительства гораздо менее рискованным было бы прибегать к займам внутри страны, поскольку гривневые обязательства не зависят от колебаний внешних обменных курсов.

Кроме того, значительным преимуществом переориентирования на внутренние заимствования была бы активизация развития внутреннего финансового рынка, о важности которой мы уже говорили. Такой шаг стал бы хорошим примером и для частного сектора. Расширение инвестиций внутри страны позволило бы дополнительно — и более качественно — стимулировать дальнейшее экономическое развитие. И, наконец, это дало бы возможность повысить роль Национального банка как игрока на денежном рынке и развить его инструментарий по контролю над инфляцией.

— Не хотели бы вы поделиться с нашими читателями главными впечатлениями от пребывания в Украине?

— Охотно. За три года работы в Киеве я неплохо узнал вашу страну и оцениваю ее экономический потенциал как просто огромный. Потому что в ее активе — высококвалифицированное население, которое знает как и умеет работать, богатейшие земли, которые можно значительно эффективнее использовать для сельскохозяйственного производства, и высочайший промышленный потенциал. Очень благоприятен для Украины и текущий экономический момент.

Однако свой потенциал страна использует далеко не в полной мере. Мне кажется, что главная причина — в том, что в обществе все еще нет необходимого консенсуса относительно реализации действительно важных, но очень сложных и болезненных экономических реформ, которые могли бы обеспечить хороший базис для долговременного устойчивого развития.