Донецкая подсказка Минуглепрому

Гамлету, принцу Датскому, жилось несравненно проще, чем украинской угольной промышленности Украины. Потому что шекспировский герой задавался одним основным вопросом: «Быть или не быть?», а у углепрома их гораздо больше: как быть? С кем быть? В какой форме быть? И как свое бытие сохранить, когда очень надо, но уже почти невозможно?

Минуглепром активно ищет ответы на эти вопросы. Опубликовав собственные разработки по стратегическому планированию дальнейшего развития угольной отрасли, министерство обратилось к региональным властям Украины с требованием предоставить свои рекомендации. Естественно, государственное угольное руководство в первую очередь интересует позиция Донецкой области — основного плацдарма отечественной горнодобывающей отрасли.

Донецкие не заставили себя ждать и довольно оперативно выдали на-гора документ, озаглавленный как «Предложения по развитию угольной промышленности Украины». В преамбуле указано, что работу над созданием своей версии будущего отрасли специальная рабочая группа начала еще год назад. Губернатор Донетчины Владимир Логвиненко жаловался, что не все предложенные мероприятия нашли поддержку у министра угольной промышленности Сергея Тулуба. В то же время в Минуглепроме корреспондента «ЗН» заверили, что приняли предложения Донбасса с большой радостью и огромным интересом, и сейчас над анализом альтернативного варианта угольной стратегии без устали работают лучшие умы отрасли — ученые, руководители предприятий и т.д.

Главный постулат донецкой стратегии — неэффективность гос­управления угольной отраслью. «Госдотации так и не вывели отрасль из кризиса. Не поможет и дальнейшее наращивание финансирования. Более того, через 10—15 лет, если не начать реформу, шахты выработают подготовленные уголь­ные поля и добыча топлива в любом случае прекратится. Уже без всяких перспектив. Денег на капвложения накопить не успеем. Эффективность госдотаций оказалась близкой к нулю», — обосновал этот тезис губернатор области В.Логвиненко. Возможно, отсюда и легкое недовольство Минуглепрома: С.Ту­луб тоже очень любит говорить о необходимости перехода от жесткого управления к внедрению рыночных механизмов, но все-таки заниматься самокритикой куда приятнее, чем слышать то же от других.

Донецкие специалисты исходили из того, что «распылять» бюд­жетные деньги на все без исключения шахты — нецелесообразно. В какой-то мере это перекликается с позицией еще правительства Пустовойтенко, которое приняло решение о закрытии нерентабельных предприятий, и этот процесс продолжается до сих пор.

После некоторых размышлений шахты было решено классифицировать не по традиционному признаку — на добывающие коксующиеся и энергетические угли, а с точки зрения их перспектив. Наиболее перспективные предприятия должны, по замыслу авторов «Предложений…», составить так называемую группу опорных шахт, способных при любой погоде обеспечить украинскую промышленность и энергетику необходимым и экономически эффективным количеством угля.

К перспективным была причислена 21 шахта. Среди наиболее крупных и известных — шахта им.Засядько, «Краснолиманская», «Красноармейская-Западная №1», «Комсомолец Донбасса», «Южно­дон­басская №1». Чтобы попасть в ряды угольной элиты, предприятиям нужно было всего лишь иметь возможность добывать не менее 600 тыс. тонн угля в год и при этом на данный момент реально добывать не менее 70—80% от этого показателя. Причем с гарантией, что пос­ле реконструкции шахта обязательно будет добывать 600 тыс. тонн и более. Да еще обладать десятилетними запасами угля с пластами не менее 0,9 метра. Из двух десятков перспективных предприятий одна половина требует капитальных вложений для наращивания объемов производства, другая — всего лишь мероприятий по стабилизации.

Вторая группа — потенциально перспективные. К таковым относят 15 шахт. Здесь квалификационные требования гораздо мягче — нужно иметь под ногами «значительные и качественные» запасы угля и возможность применения и внедрения оборудования «нового технического уровня». Из более-менее знакомых широкой публике названий здесь присутствует только шахта «Октябрьский руд­ник». Да и то лишь потому, что в рабочем поселке возле рудника про­шло босоногое детство депутата и бизнесмена Рината Ахметова.

Третья группа — это шахты, которым уготовлена «медленная смерть». 17 шахт, считают инициаторы «Предложений…», должны доработать свои запасы и тихонько закрыться. На это им отводится десять лет.

И, наконец, последняя и самая многочисленная группа «смертников», куда вошли 33 угольных предприятия. Среди них лишь четыре могут подняться в этой табели о рангах за счет масштабной реконструкции. Остальным предписывается либо временная консервация, либо немедленная ликвидация. Что характерно — среди шахт, которые рекомендуется незамедлительно «приговорить», много предприятий не с востока Украины: шахты «Винницкая», «Тернопольская», «Житомирская», «Полтавская».

Но одной классификацией донбасские умы не ограничиваются — Донбасс, сами понимаете, «порожняк не гонит». Среди наиболее радикальных преобразований для шахт, которым позволено жить, — новый механизм ценообразования и расширение финансовой самостоятельности. В частности, цену энергетического угля планируется привязать к цене природного газа по признакам теплопроизводительности. По подсчетам местных специалис­тов, если сравнить затраты топлива на производство одинакового количества электроэнергии на тепловых электростанциях, то уголь должен стоить не менее 84 долл. за тонну. Сейчас отечественный энергетический уголь стоит 46 долл. за тонну, но эксперты утверждают, что его реальная себестоимость в целом по отрасли в полтора раза выше. Ав­торы «Предложений…» очень легко соглашаются с тем, что отпускной тариф для потребителей электроэнергии вырастет на 22%, и даже сумели подсчитать, что это спровоцирует рост инфляции «всего» на 1,7%. В качестве утешительного при­за энергогенерирующим компаниям предлагают компенсацию — на доставку угля и утилизацию продуктов сгорания. Причем энергетикам рекомендуется выделить* средства, которые ранее тратились на поддерж­ку убыточных шахт. В прошлом году эта сумма составила 975 млн. грн.

Новая схема закупок горношахтного оборудования тоже выглядит достаточно экзотически. Какое-то время назад все органы центральной исполнительной власти очень долго и упорно выстраивали систему централизованных закупок чего угодно, стремясь всеми силами ограничить финансовую свободу подведомственных структур при распоряжении средствами госбюджета («не воруй, государство не любит конкурентов»). Теперь ситуацию предлагается развернуть на 180 градусов: госсредства будут размещать на депозитах украинских банков-резидентов (или даже зарубежных банков). Угольные предприятия будут получать их на условиях кредитования под 6—8% годовых, и за эти «кредиты» покупать оборудование по прямым договорам с поставщиками либо через специализированную лизинговую компанию.

Мотивы «разгосударствления» звучат и здесь. Шахты, добывающие коксующиеся угли, предполагается на льготных условиях приватизировать и продать металлургическим компаниям. Предприятия, добывающие энергетические угли, предлагается слить в единую струк­туру — Украинский топливно-энергетический концерн (УТЭК). Губернатор Донетчины признался, что организационная структура концерна «списана» с частной компании — Донбасской топливно-энергетической корпорации, управляющей энергетическими активами ахметовской компании SCM.

Самое интересное — после вхождения в новый концерн шахты выйдут из прямого подчинения Минуглепрома. В идеале УТЭК должен объединить угольщиков, производителей электроэнергии и ее продавцов. А Минуглепром в это время будет руководить отраслевыми институтами и специализированными предприятиями, к сфере деятельности которых относится консервация шахт.

Инициаторы «Предложений…» уверены, что внедрение всех перечис­ленных новшеств не только позволит обеспечить Украину углем, но и даст положительный экономический эффект в 200—250 млн. грн. в год.

Руководители угольных предприятий относятся к подобным инициативам неоднозначно. Зиновий Пастернак, директор шахты «Краснолиманская», двумя руками «за». «Необходимо сконцентрироваться на реконструкции, строительстве и техническом перевооружении крупных шахт, которые удовлетворят потребности народного хозяйства Украины в коксовом и энергетическом угле. Действительно, должны быть опорные шахты, которые обеспечат потребности Украины в угле. Нерентабельные шахты, я считаю, нет необходимости содержать и тратить на них деньги», — уверен руководитель шахты. Возможно, его оптимизм продиктован тем, что его предприятие отнесено к перспективным, более того на базе его предприятия начнут строить новую шахту — «Краснолиманскую-Глубокую». В ожидании начала строительства Донецкий областной совет недавно своим решением дал «добро» на то, чтобы к «зоне влияния» этой шахты прирезали немножко пластов от соседей, чтобы не простаивать.

С другой стороны, его коллега по группе best of the best, заместитель гендиректора шахты им.За­сядько Борис Бокий уверен, что все эти интеллектуальные экзерсисы не скрывают главного недостатка — на самом деле власти нечего предложить угольным предприятиям, как успешным, так и находящимся в крайней степени кризиса: «Там много недоработок, и говорить сегодня о законченной концепции не имеет смысла. Там что-то есть для шахт, добывающих энергетические угли, для «коксующихся» — там ничего нет. Когда концепция будет доработана во всех вопросах, ее можно будет обсуждать. Пока рано», — заявил он.

В Минуглепроме тоже считают, что пока рано говорить о какой-то единой, рожденной в споре истине на тему дальнейшего развития угольной отрасли Украины. Учитывая опыт прошлых попыток реформирования, можно предположить, что спор этот будет продолжаться в основном вокруг двух факторов — социального и экономического. Но такова участь власти — на ее плечи падает ответственность за все непопулярные, хотя, возможно, и обоснованные с точки зрения прагматического гос­менеджмента решения. По другую сторону баррикад, очевидно, опять окажутся шахтерские профсоюзы, ратующие за права работников убыточных шахт, которые вдруг могут оказаться чужими на празднике рыночных отношений.