БЕДНЫЕ БОГАТЫЕ ПАЙЩИКИ…«СТРОЙ ЦИВИЛИЗОВАННЫХ КООПЕРАТОРОВ» ТОГДА И СЕЙЧАС

Начнем с вопроса, важного, полагаю, не только для Крыма, но и для всей страны. В автономии, например, в начале 90-х годов было почти 380 тыс. пайщиков потребкооперации, а сейчас их примерно 50 тыс. При этом имущество Крымпотребсоюза к настоящему времени не только не уменьшилось, но увеличилось. Куда же подевались его собственники, владельцы почти 330 тысяч паев? И кто ими владеет сегодня?

Оказались лишними...

Чтобы понять смысл процесса, нужно обратиться к нашей и далекой, и недавней истории. Кооперативное движение возникло в начале XIX века. Еще в 1895 году в Лондоне кооператоры 14 стран учредили Международный кооперативный альянс, который вскоре вырос почти до 100 национальных организаций, включающих банки, всевозможные кооперативные объединения. Но только в нашей общей большой стране кооперативное движение было доведено до совершенства обезличенности и обобществления собственности несмотря на то, что паевые взносы в течение всей истории кооперации были частной собственностью. При социализме кооперативные объединения по форме представляли собой акционерные общества, формой акций в которых были паевые книжки, но, по сути, были такими же огосударствленными предприятиями производства, торговли, кредита, жилья, как и колхозы (производственная кооперация). Ленин утверждал, что «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это и есть строй социализма». Причем никому почему-то не резало слух неразрешимое противоречие между требованием «общественной собственности на средства производства и классовой победы пролетариата над буржуазией» и частной природой самих паевых взносов.

Потребительская кооперация, о которой сегодня речь, приобрела особое развитие во второй половине 30-х годов, когда было признано, что усилия кооперативного движения целесообразно сосредоточить именно в сельской торговле и заготовках сельхозпродуктов и сырья. При руководящей роли компартии, которая воплощалась почти исключительно в принуждении ко вступлению в кооперативы и внесению в качестве пая и взносов иногда последних средств, была создана целая структура потребительских обществ, верхним звеном которой стал Укоопсоюз. Причем реально в кооперацию можно было только вступить: выйти из нее, хотя в уставах декларировался «добровольный» выход, было себе дороже. Поэтому, видимо, советское время если и знало случаи выхода из кооперации, то лишь единичные.

Таким образом, путем многолетнего накопления паевых взносов, прибыли от хозяйственной деятельности, процентов (т.е. дивидендов, которые никому никогда реально не выплачивались!), других вложений было создано огромное даже по советским меркам имущество. Если верить «Украинской советской энциклопедии» (т. 7, стр. 204), только в УССР уже к 1959 году было создано почти 65 тыс. торговых и свыше 8 тыс. предприятий общественного питания. Тогда же удельный вес потребительской кооперации в розничном товарообороте уже составлял 29,3 процента. В частности, только в Крымпотребсоюз в начале 90-х годов входили множество предприятий. Да и сегодня в эту систему, еще больше приумножившую собственность, но избавившуюся от «лишних» собственников, входят, кроме 15 местных потребительских обществ, Симферопольский горкоопторг, предприятие «Управление рынками», которому подчинены Центральный и Куйбышевский рынки в Симферополе, три рынка в Севастополе, а также рынки в каждом сельском районе и в каждом городе Крыма (всего несколько десятков), СП «Крымкоопвнешторг», хлебозаводы, заготовительные организации и другие предприятия. По давней коммунистической традиции всем этим добром по форме распоряжаются съезды, собрания членов и конференции уполномоченных, а вот по сути... Сегодня мы вправе констатировать, что состоялся процесс концентрации гигантской собственности в руках узкого круга лиц, а «широкие массы цивилизованных кооператоров» оказались лишенными и права собственности, и права управления.

Вот как это происходило, например, в Крыму. Рассказывает председатель правления Крымпотребсоюза Виктор Стамболин: «В начале 90-х годов, и это все помнят, резко поменялась и политическая, и экономическая ситуация. Экономический кризис, естественно, не обошел и потребительскую кооперацию. Инфляционные процессы лишили потребительские общества собственных оборотных средств. В результате опустели полки магазинов, а с ними и уменьшился интерес многих, особенно временных пайщиков, к нуждам потребительских обществ. Только в течение 1990—1995 годов из потребительских обществ выбыло 214 тысяч пайщиков, или почти две трети».

Так Виктор Стамболин вынужден был объяснять ситуацию в потребкооперации после того, как депутат Верховной Рады Крыма Людмила Денисова сделала заявление на сессии парламента об игнорировании интересов большинства пайщиков. Запомним оценку самого председателя — выбыло две трети. Но это советское по стилю объяснение из разряда тех, которые, собственно, ничего не объясняют, а только, что называется, «напускают туману». Как же это получилось, что кооперация, которая всю советскую историю, как доказывают ее руководители, была опорой и спасением для пайщиков, на самом деле в начале 90-х годов перестала быть таковой? При чем здесь инфляционные процессы, если основной капитал паевых обществ хранился отнюдь не в деньгах? Как это — «уменьшился интерес многих… к нуждам потребительских обществ»? Разве пайщики существовали для нужд кооперации, а не кооперация существовала для нужд пайщиков? И почему это они массово — две трети состава! — стали покидать ряды кооперации, не прихватив с собой и ломаного гроша с прилавка загнувшегося сельского продмага, именно в то время, когда стало трудно. Ведь — если размышлять логически! — именно в это время они должны были держаться за нее, как за спасение? Парадокс: со слов Виктора Стамболина получается, что пайщики — некие злодеи, которые в трудные для кооперации времена бросили ее на произвол судьбы…

Так ли это? Г-н Стамболин дальше объясняет, что с 1994 года началось реформирование кооперации, в стране была принята Концепция разграничения собственности в потребительской кооперации Украины. Прошла перерегистрация пайщиков, в результате которой их количество уменьшилось еще на 4 тыс. Виктор Стамболин пишет: «всего на 4 тыс.»…

Дальше. «В последующий пятилетний период (1995—1999 годы), когда уменьшились финансовые возможности кооперативных организаций в поддержке своих пайщиков, количество пайщиков снизилось еще». Стамболин не пишет на сколько, но это легко подсчитать. Всего в конце 80-х годов в потребительских обществах Крыма имели паи 377 тыс. человек, после вычитания двух третей (214 тыс.) остается 163 тыс. Если отнять еще четыре тысячи, останется 159. Как говорит Виктор Стамболин, перерегистрация 2000—2001 годов показала, что пайщиками в Крыму на сегодня остались 50,7 тыс. человек. Следовательно, за два последних года выбыло еще более 100 тыс. пайщиков. В документе указывается, что «3658 человек добровольно выбыли из потребительских обществ, 8207 — выехали за пределы Крыма или умерли». А остальные почти 90 тыс.?

Да и что дает эта арифметика? Вопрос ведь не в ней, а в том, где делась собственность, созданная работой паев в течение многих десятилетий? А нигде не делась. Она на месте, не подверглась инфляции, не потускнела, не обанкротилась. Сотни тысяч людей ходят ежедневно мимо Центрального рынка в Симферополе, мимо десятков других рынков — вот это и есть собственность пайщиков потребкооперации, она работает, здесь крутятся деньги, создается прибыль — но для кого? Кто получает ежедневные дивиденды от многомиллионных оборотов денег на рынке, у кого оседают миллионы рыночного сбора, и не только? Это и есть самый большой секрет кооперации постсоветского типа…

Дело в том, что «реформирование собственности, — объясняет Виктор Стамболин, — предполагает не поголовную раздачу, а закрепление ее части за каждым пайщиком, который по желанию должен внести определенный взнос за свою долю. Взнос этот зависит от паевого стажа и доли имущества, выраженной в денежном исчислении…» Как, скажете вы, чтобы закрепить (а что такое собственно, «закрепить»?) за собой свой пай, я должен еще и заплатить? И почему «закрепление... за каждым пайщиком» — не есть «поголовная раздача»? Это, по меньшей мере, странно. А разве в конторах потребительских обществ многочисленные старательные бухгалтеры в черных атласных нарукавниках не вели учет движения каждого пая — его первоначальный размер, начисления на него, отчисления, убытки, прибыли каждого акционера, то бишь — пайщика? Где сегодня эти лицевые счета? С другой стороны, в 1996 году правление Укоопсоюза рекомендовало советам учредителей совместных кооперативных предприятий (а не потребительским обществам) провести работу по вовлечению работающих пайщиков в совладельцы этих кооперативных предприятий. Здесь та же картина: чтобы стать совладельцем, надо было внести в уставный фонд предприятия 255 гривен. В Крыму, рассказывает Виктор Стамболин, этой рекомендацией воспользовались 23 человека, и работников аппарата Крымпотребсоюза в их числе, по его словам, нет…

Более того, чтобы «сохранить финансово-хозяйственную деятельность и пополнить собственные оборотные средства», потребительские общества, руководствуясь своими уставами, принимают решения еще учредить взносы — тоже в размере 255 гривен — «на формирование финансовых ресурсов». Так почему же пайщики, вместо того чтобы получать выгоду, то есть дивиденды, вынуждены платить и платить?

Виктор Стамболин не исключает, что «во время такой серьезной работы, как реформирование собственности, правления потребительских обществ могут допустить ошибки по отношению к отдельным пайщикам. В каждом конкретном случае специально созданные комиссии потребительских обществ самым тщательным образом разбирают такие заявления. Если имеются факты, что кого-то «обидели» — мы готовы их рассмотреть…»

Факт. Один из тысяч

И факты действительно имеются. И не отдельные. Факты «обид», если по большому счету, — это все те сотни тысяч, которые, бросив свои паи, не стали добиваться справедливости и вышли (добровольно!) из состава пайщиков. Вот как это пыталась сделать инвалид второй группы, жительница села Азовское Валентина Захоженко. Процитируем ее заявление, направленное депутату Верховной Рады Крыма с просьбой помочь получить свои деньги.

«С 1969 года я являюсь пайщиком Азовского потребительского общества. В январе 1992 года заместитель председателя Крымпотребсоюза В.Стамболин на собрании обратился к нам с просьбой оказать материальную помощь предприятию от 1000 рублей и выше, так как предприятие находится в затруднительном положении... Виктор Андреевич заверил нас, что таким образом каждый гарантирует сохранность своего рабочего места, а сданные деньги пойдут на развитие потребкооперации. Тогда никто денег не сдал в Азовское потребительское общество, всех работников мучили сомнения. Но в феврале 1992 года В.Стамболин приехал опять и заявил на собрании, что сданные деньги будут защищены от инфляции, на них будут начисляться дивиденды, будет закреплена доля в имуществе. Сданная сумма будет занесена в паевые книжки, заверена печатью Азовского потребительского общества, подписью председателя и главного бухгалтера, а если кто захочет забрать свои деньги, то они будут возвращены безо всяких препятствий. Виктор Андреевич красиво говорил, много обещал, работники поверили. И я 20 февраля 1992 года сдала 3000 рублей дополнительного паевого взноса в кассу потребительского общества. Сданная сумма занесена в мою паевую книжку, заверена печатью, подписью председателя, главного бухгалтера. И еще более 150 моих коллег сдали по 1000 рублей и больше. Где эти деньги сейчас — никто не знает…

Когда я заболела (врожденный порок сердца), мне в материальной помощи на операцию Азовское потребительское общество отказало, а чтобы получить свои деньги, посоветовали подать заявление о выходе из пая. Вопрос о моем выходе был решен в 30-дневный срок. Бухгалтером был выдан мне только основной паевой взнос 15 гривен, а дополнительный в 3000 рублей бухгалтер отказалась выдать, объясняя тем, что сданные деньги были взяты с работников незаконно, они занесены в отдельную книгу, эта книга прячется от всех проверок. При Крымпотребсоюзе был открыт коммерческий банк, в который и Азовское потребительское общество вложило большую сумму, а он обанкротился.

Я инвалид второй группы. В Азовском потребительском обществе проработала 31 год. За хорошую работу часто награждалась денежными премиями, мне объявляли благодарности. В марте 1999 года я была незаконно сокращена... И до пенсии не дали доработать, и денег не вернули, поэтому я искала их через суд. Он вынес решение в мою пользу.

Исполнительная служба Джанкойского района выслала Азовскому потребительскому обществу предписание от 8.02.99 года, в котором указано погасить ущерб до 16 февраля того же года, но председатель правления Г.Лафенчук отказалась выдать мне причитающиеся 3.459 гривен 90 копеек...»

Дальше следует пространное описание всех попыток пожилой женщины вернуть себе положенное. Ведь статья 9 устава Азовского потребительского общества гласит, что «член потребительского общества может выйти из него на основании письменного или устного заявления, которое рассматривается в 30-дневный срок, и ему возвращается вся сумма паевого взноса, причитающиеся дивиденды и денежная доля в имуществе…» Дело дошло до президиума Верховного суда АРК...

А что же высокая и справедливая комиссия, которая, как вы догадываетесь, была создана для проверки этого «отдельного» случая»? Как следует из справки бухгалтера Азовского потребительского общества З.Измединовой от 5 июля 2001 года за номером 426, за 1998—99 годы Валентине Захоженко были выплачены ее паевые взносы в сумме 36 гривен: раз 4 гривни и дважды по 16 гривен. Для пущей важности заметим, что Виктор Андреевич Стамболин в крымских газетах сообщил и размер своего пая: он, по его словам, составляет 478 гривен.

В теории
и на практике

Конечно, простому пайщику трудно разобраться в премудростях размежевания и закрепления паев: капитал потребительских обществ теперь делится на делимый, неделимый и резервный, есть пайщики и совладельцы, паи бывают вступительные (не возвращаются), основные, обязательные и дополнительные и так далее, их размер вычисляется при помощи сложных формул и зависит от стажа, количества взносов, они могут по решению собраний увеличиваться или уменьшаться и т. п. Любой вопрос жизни потребсоюзов и кооперативных обществ сейчас регулируется законом «О потребительской кооперации», массой инструкций, программ, положений и так далее. Но чтобы понять главное, не нужно вникать в эти тонкости. Главное в том, что все эти премудрости сегодня понадобились именно потому, что в советское время никакого цивилизованного учета и работы с пайщиками, их собственностью не было. Нормальная цивилизованная работа кооперативных обществ начинается только сейчас. Но значительная часть пайщиков просто умерла, другая переехала, третья вообще не знала своих прав и не относилась серьезно к собственности в системе кооперации. Но есть, как видим, и еще одна часть пайщиков, которых просто обманули, воспользовавшись ситуацией неясности, просто отстранили от имущества.

Как рассказывала на пресс-конференции в Симферополе депутат Верховной Рады Крыма Людмила Денисова, «закрепление» паев происходило примерно таким образом. В условиях безденежья середины и конца 90-х годов да еще и в 2000 году к пайщикам приходили доверенные люди и без каких-либо разъяснений спрашивали, хотят ли они и дальше оставаться в «составе кооперации»? Если нет, распишитесь и — до свидания. А если да — то сообщали, что кроме погашения задолженности по паевым взносам следует уплатить еще несколько десятков гривен для «размежевания и закрепления». Услышав это, люди считали за благо распрощаться с кооперацией, и так никогда не одаривавшей их большими благами. Так выбыли сотни тысяч, оставив свои паи в распоряжении как бы потребительских обществ в целом. Естественно, кроме тех многих тысяч, которые умерли (или выехали) раньше, так и не дождавшись «закрепления» (передачи по наследству) за собой своего же имущества.

К тому же в самих документах по разграничению содержится много сомнительных положений. Например, пункт 13 «Программы завершения размежевания и закрепления собственности в потребительской кооперации Украины (Укоопсоюза)» гласит: «Пайщик, который на протяжении установленного срока не платит паевые взносы, теряет право на доли в имуществе потребительского общества и потребсоюза, а неиспользованные доли в имуществе зачисляются в резервный паевой капитал». Но почему? Какой закон дал право обществу отбирать у человека часть его имущества на том основании, что он не заплатил очередные взносы? Да даже в случае исключения из состава потребительского общества за неуплату все равно причитающееся имущество должны вернуть в законном порядке.

Далее. На момент принятия закона «О потребительской кооперации» имущество входящих в Крымпотребсоюз потребительских обществ, а также предприятий и организаций, созданных на основе указанного имущества, являлось коллективной собственностью почти 380 тыс. пайщиков. Сейчас это коллективная собственность 50 тыс. пайщиков, то есть паевой капитал каждого пайщика должен был возрасти почти в 10 раз. Но никто из них на деле этого не почувствовал.

Во-вторых, в течение десятилетия членов потребительских обществ вынуждали платить дополнительные паевые взносы. В частности, в феврале и марте 1992-го 87 пайщиков уже упомянутого Азовского потребительского общества (будем и дальше брать его в качестве примера) внесли в кассу 92 тыс. еще не обесценившихся тогда рублей. Согласно утверждению Виктора Стамболина, на эти дополнительные паевые взносы было начислено 100 тыс. гривен дивидендов. Однако когда пайщик с 1969 года Валентина Захоженко, внесшая дополнительный взнос в сумме 3000 рублей, в 1999-м попыталась получить хоть какую-то материальную помощь от своего потребительского общества и для этого вынуждена была даже написать заявление о выходе (иначе деньги не возвращали), на ее лицевом счете числились… 36 гривен.

Вопрос — куда подевались дивиденды? Ответа пока нет…