ЗВУКИ КОСМОСА НА КРЫЛЬЯХ ТИШИНЫ

«Гранди мистецтва» (продюсерское агентство «Мистецьке Березілля», глава Патронатного совета проекта — Владимир Горбулин) порадовали киевлян новой акцией, подарив встречу с уникальным немецким музыкантом Стефаном Микусом. Преодолевая границы и языковые барьеры, он искал свою музыку в разных странах и континентах. Всю жизнь он посвятил собиранию, освоению и распространению неизвестных Европе инструментов народов Востока, Азии, Индии, Америки. Научившись играть на этих инструментах, он заново открывал душу каждого. В новых условиях и по-новому возрождая от давних времен идущую традицию, он стал музыкантом-универсалом: инструменталистом, певцом, композитором.

Европейская культура долго шла к унификации тембровой палитры музыки академической традиции, создав современный симфонический оркестр — идеальный образец слитности звучания тщательно отобранных, прошедших шлифовку видов и групп инструментов: струнных смычковых, деревянных и медных духовых, ударных. Все они имели своих более демократических предков в народной среде. Традиционная музыка разных народов хранит в своей памяти и использует на практике несравненно более богатый звуковой мир. Он столь же многолик и многокрасочен, как климатические зоны и природные ландшафты, как внешний облик человеческих рас и народностей, как их языки, обычаи, нравы.

В природе, частью которой мы являемся, все звучит и все имеет свой неповторимый голос. Эти живые голоса спрятаны в музыкальных инструментах, сделанных из различных природных материалов: шкуры, деревьев разных пород, металла, глины, земных плодов. Музыкант становится подобен самому Творцу, который создал этот мир, вылепил нас из глины и вдохнул в нас свое дыхание. В концерте Стефана Микуса мы наблюдали это таинство слияния творца и творения. Каждый инструмент превращался в его руках в живое существо, каждому он дарил свое дыхание, согревал теплом своих ладоней, с каждым сливал свой голос. Инструменты, на которых он играл и которые аккомпанировали его пению — японские губная гармошка шо и бамбуковая флейта шакухачи, египетский ней и армянский дудук, африканская арфа и эфиопская лира, — издавали звуки то тонкие и нежные, то глухие и отрывистые, то протяжные и струящиеся, как бегущий среди камней чистый горный ручей.

Микус дал своему концерту поэтическое название «На крыльях тишины». В любой из сыгранных им композиций раскрывалось таинство рождения звука. Произведение как бы не начиналось и заканчивалось, а возникало и исчезало, уходя в тишину. При общем созерцательном и медитативном характере исполненных композиций условно их можно было разделить на лирические и жанровые. В первом случае основу составлял долгий протяжный напев, ритм которого был подобен плеску морских волн, а рисунок напоминал постоянную изменчивость плывущих по небу облаков. Некоторые сольные мелодии сопровождал аккомпанемент, записанный на магнитофонной ленте. И тогда возникало ощущение, что одинокий голос погружен в тонкую звуковую ауру. В сольных инструментальных номерах возникли ассоциации с долгими напевами муэдзинов в предутренней прохладе, которые словно сливаются с дуновением ветра, шелестом листвы, синеющей далью гор. Когда Микус пел в сопровождении собственного аккомпанемента, в его сольной песне голос певца по-особому волновал и задевал душу. Было в нем нечто трудно выразимое: тоска одиночества и светлая умиротворенность, грусть и надежда, погруженность в себя и слияние с беспредельностью вселенной. Микус выходил на сцену в светлом полотняном костюме, которые носят в жарких странах в летнюю пору, садился на низкий столик-постамент, скрестив ноги в восточной позе и, любовно взяв в руки очередной инструмент, отключившись от окружающего, весь уходил в музыку. Играл и пел он с закрытыми глазами. А на большом экране сбоку можно было видеть, как оживает инструмент под его пальцами, как дыхание, сосредоточенное напряжение, внутренние вибрации души музыканта переходят в звуки и звучание.

Много лет посвятив путешествию в мир музыки разных народов и пройдя школу у ее аутентичных хранителей, Стефан Микус не стал только учеником, заучившим традиционные напевы с чужих голосов. Он проникся духом этой обширной музыкальной вселенной, впитал его в себя и стал самостоятельно творить, не воспроизводя буквально освоенных образцов. Тем самым он проложил мостик между западной и восточной культурами. Освоенная традиция по издавно существующей в Европе практике выступала обогащенной и обновленной в акте индивидуального творчества. В его произведениях перед нами предстала духовно богатая личность музыканта, открытого миру и трактующего музыку как универсальный язык для общения человека с себе подобными и с Богом, который этот мир сотворил.