ЖУРАВЛИК С НЕБА

Как полагается у поставангардистов, выставка называлась многозначительно: «Сферография, сферограмма, акция Николая Журавля».

На пасеке отца малыш засматривался на медового цвета пчел -мечтал полетать. Мир был огромным, его хотелось обозреть. Из реек и картона сделал самолет - готовился к полету... Однако, ночью самолет разрушили свиньи. «Сейчас свиней не держу, - шутит Н.Журавель, - обретаюсь в кругу единомышленников.»

По прошествии многих лет художник все так же мастерит крылья, конструирует сферы, чтобы на них писать «журавлиные миры», что сродни лунным пейзажам. В них различимы фигурки людей, а то и целые шествия. Они, как утверждает автор, «идут к роднику из чистой воды и нектара». Н.Журавель один из тех немногих художников, что сегодня работают в технике левкаса. Так создавалась средневековая икона. «Сначала, - говорит автор, - писал на плоскости, покрытой левкасом, передавал иллюзию глубокого пространства. Далее захотелось показать движение самого этого пространства. Так начал писать на шаре. Шар вращается на оси. Живопись тяготеет к плоскости, шар - к движению в пространстве. Потому я начал конструировать сферы как «мобильную скульптуру». Чем не продолжатель Владимира Татлина - создателя «экологического конструктивизма» 20-х годов, автора «Летатлина» и шедевра мирового уровня - «Башни III Интернационала»?

Свои «мобили» Н.Журавель называет «трансферами». На выставке, что работала в течение одного вечера, были представлены четыре сферы, установленные на срезанных подиумах-пирамидах, модель крыла и алтарь - складень авторской конструкции. Живописью был покрыт лишь один шар. Остальные элементы композиции завернуты в белые ткани и подсвечены снизу мощными светильниками. Театрализованность обстановки, белизна поверхностей подчеркивали конструкцию, красоту самих объемов, их соединений. Был создан кинетический «балет» геометрии.

Выставочное пространство в полуразрушенной квартире дома на Большой Житомирской, 25, где нынче, по милости всемогущей районной власти, обретается цвет молодой художественной элиты, это помещение в экстравагантности не уступало экспозиции. Комнаты со вздыбленными полами, полусмытый цвет некогда нарядных стен, остатки лепнины конца XIX века - своеобразные Помпеи «гнезда человеческого», преобразованы Н.Журавлем в космическую лабораторию. Как пергамент Леонардовых манускриптов, шуршат паруса-кальки с нанесенными на них чертежами - расчетами орбит, по которым вращаться «транСферам». Крылатость и сферичность экспозиции пробудили в каждом из нас детское ощущение полетов, а также память о великих мечтателях - Данте, Леонардо да Винчи; о космизме Коперника, Джордано Бруно, Вернадского, о расчетах Сикорского и, конечно же, о летающих коровах Шагала, о Татлине, о кинетизме Архипенко. Помните, что говорил И.Мандельштам о жажде полета? «Она томила и изнуряла людей дантовской эры не меньше, чем алхимия. То был голод по рассеченному пространству. Ориентация потеряна. Ничего не видно. О скорости и направлении можно судить только по хлещущему в лицо воздуху. Еще не изобретена летательная машина, еще не было Леонардовых чертежей, но уже разрешена проблема планирующего спуска... И наконец сюда врывается «соколиная охота...»

Космогония Н.Журавля - воплощение его «Я». Он рожден если не летать, то бредить полетом и открытиями. Его искусство современно, более того - авангардно. Это редкий случай экспериментаторства без агрессии по отношению к традиции. В отличие от многих современников - нынешних «неоциников» - ниспровергателей категории прекрасного создатель «транСфер» не считает возможным порочить образ человека. «Я не люблю чернухи, никого не сужу, не проповедую и, хотя меня воспитала иконопись, себя религиозным художником не считаю. Меня вдохновляют полустертые записи Леонардо, ощущение того, как «давно» соединяется с «теперь». Мне интересно создать модель космогонии и опредметить ее в выставочном зале.» Воистину воплощение «ноосферности» В.Вернадского? «Своими учителями, - говорит Н.Журавель, - считаю М.Бойчука, А.Петрицкого, А.Богомазова, Г.Гавриленко. Их авангардизм был в ладу с добром»...

В темные времена таких, как этот художник, присылают, чтобы сохранить для всех нас свет и дать надежду.