ВСЕ В КРОВИ, МЫ — В БЕЛОМ

По мере приближения финала XX Московского международного кинофестиваля становилось все более очевидным - это фестиваль усвоенных уроков. Действительно, многое из того, что прежде было неизменным объектом упреков, инвектив и даже негодования (скажем, сегрегация журналистов), нынешний московский киноиюль не омрачает. Правда, до фестивального Эдема еще далековато: остались перебои в просмотровых и транспортных графиках, появились обыски при входе в главный кинозал и плата за внеконкурсные просмотры. Однако эти неудобства легко объяснимы, в то время как улучшения более существенны. Вот главное из них - конкурсная программа составлена разнообразно и достойно. А некоторые работы экспансивными критиками объявлены даже шедеврами и, хотя это наверняка преувеличение, явных провалов точно нет. Более того, профессиональная утонченность отборочной комиссии во главе с Мироном Черненко, как мне представляется, на этот раз превратила селекцию в творческий акт. В конкурсной обойме картин видится свой внутренний, собственный, к тому же непростой сюжет.

Драматургия меню

Заметно, что фильмы, включенные в обязательную программу, группируются вокруг неких общих тематических узлов, а отдельные такие группы еще и содержательно резонируют с другими. Возможно, я преувеличиваю концептуальные умыслы экспертов-отборщиков, но вот фрагменты из них вольно или невольно созданного «сценария». Так, две работы сосредоточены на одной из святынь родства - материнско-сыновних отношениях. Причем соприсутствие этих конкурсантов в одной программе творит своеобразную мировоззренческую коллизию чуть ли не шекспировского масштаба. «Мать и сын» Александра Сокурова (Россия) - философское эссе об абсолюте любви, явленном в заботе молодого мужчины об умирающей матери. «Мальчики Витман» Яноша Саса (Венгрия), напротив, об абсолюте отчужденности: братья-подростки с потрясающим хладнокровием готовят и совершают убийство родительницы. Поскольку действие происходит в 1914 году, ясно, что имеет в виду автор в образном плане: после содеянного мировую войну можно, пожалуй, и начинать. Предчувствие тотального катаклизма, до времени как бы растворенного в обыденности, связывает упомянутый венгерский фильм с немецким. «Отель Шанхай» Петера Патцака основан на реальном событии, которое нарекли «Кровавой субботой» 14 августа 1937 года.

Фильмы «Бабочка махаон» Шунжи Иваи (Япония) и «Шевроле» Хавьера Макуа (Испания) построены по драматургическим принципам горьковского «На дне». В локальной социальной ситуации, в которой безвыходно заперты герои-изгои, смоделировано общее «состояние человечности» - в данном пункте истории и географии. Однако первая картина, где речь идет о криминальных мытарствах китайцев в Японии, примыкает еще и к тем, где акцентирована тема несхождений различных культур и национальных менталитетов. Среди таковых также упомянутые мною в первой корреспонденции «Ловушка» (Польша) и «Жить как короли» (Франция). В свою очередь означенная французская картина имеет «партнера» по интриге в лице финской ленты «Государственный министр» (режиссер Пауль-Андерс Симма) - в обеих действие вращается вокруг самозванцев-авантюристов, пытающихся обмануть судьбу и хладный социум, обскакав их по кривой. На фестивальном экране мужчинам-прохиндеям естественную оппозицию составили женщины, бесконечно погруженные в свой богатый внутренний мир и обретающие там излечение от душевных травм и вожделенную самоидентичность. Швейцарская «Голубая гора» режиссера Томаса Таннера о неординарных интимных комплексах 12-летней девочки Сони, шифрующей свои секреты в импровизированных «садах камней». Избавительницей от навязчивых грез станет другая девочка - 16-летняя разбитная Мелани. Более трагичная и сложная история стала сюжетом «Марианны Укрии» итальянского режиссера Роберто Фаэнца. Сицилийский аристократический род свято хранит тайну глухонемой Марианны, в детстве она была изнасилована «другом» семейства Пьетро, а во сокрытие греха должна выйти за него замуж. Героине потребуется полжизни, чтобы освободиться от пережитого шока и связанной с ним немоты, а также - гнета патерналистских традиций, а у врат свободы в этой феминистской саге героиню, конечно же, будет ожидать другая женщина, а вовсе не принц.

Феминистки и авантюристы, повстанцы против фатума и безвольные его марионетки, почитатели и осквернители родственных уз - вот главные персонажи сюжета под названием XX ММКФ. Однако в центре интриги, увы, оказалась одна из самых реальных и омерзительных фигур современности -наемный убийца. По всей видимости - подлинный герой нашего времени.

«Уже написан Вертер…»

«… Сначала я ничего не понял: раздалась серия глухих хлопков и звон разбитого стекла. Потом посетители кафе упали на пол и поползли в сторону кухни. На террасу вбежал человек в белой рубашке с тремя красными пятнами на ней. Я подошел к баллюстраде и осторожно выглянул на улицу: рядом с автомобилем в лужах крови лежали два трупа». Так рассказывал мне белорусский кинорежиссер В.Рыбарев о том, что он видел 21 июля в кафе «Синема». В тот день метрах в пятнадцати от Киноцентра на Пресне снайпер (по свидетельству специалистов, весьма профессионально) шестнадцатью точными выстрелами уложил наповал Юрия Гусева, совладельца ночного клуба «Арлекино», и его телохранителя. Раненому водителю удалось укрыться от убийц в кафе, где и сидел постановщик нашумевшего в горбачевские времена фильма, который опять же по странной случайности назывался «Меня зовут Арлекино». Сюда же влетели и четыре шальные пули.

Режиссура судьбы явно тяготела к форсированным ходам и решениям: на следующий же день на Форуме кинематографий СНГ и Балтии была запланирована дискуссия о перспективах российской «чернухи» - кинематографа, который предельно откровенно показывает изнанку нашей весьма огнестрельной жизни. Мнения разделились. Одни взяли виновницу дискуссий под защиту: «Чернуха», исполненная средствами искусства, - это реализм» (Алексей Герман). «Художник, который дозирует черное и светлое, - то не художник, а официант. Искусство по природе своей аморально. Оно занято точностью и правдой, а это и есть красота» (Олег Ковалов). Были и противники «чернухи», видевшие в ней примитивную спекуляцию бездарой на шоковых эффектах: «Чернуха - это спонсированный дилетантизм, а еще - способ любой ценой активизировать внимание зрителя. Как это делает, например, Зураб Церетели в памятнике Петру, или любой «отвязанный» ведущий молодежной телепрограммы» (Георий Пузенков). Была и такая позиция: «Велика честь говорить о «чернухе» как явлении культуры. Она больше схожа с торговлей гнилым мясом» (Н.Пьянкова). Наконец, была четвертая точка зрения, сформулированная киноведом Львом Караханом, которому довелось пройти поутру мимо еще не высохших луж крови у Киноцентра: «Мы трагически утратили дистанцию с реальностью, и она поглотила нас. Жизнь «схлопнулась» с киночернухой. Нам нужно восстановить эту дистанцию на основе новых представлений о человеческом достоинстве». Действительно, хорошо бы. Да как? Кино тут явно не подсобляет.

Если экран XX ММКФ хоть в малейшей степени представительствовал от пресловутого «духа времени», то главным и самым действующим лицом здесь, несомненно, был киллер. Причем в конкурсных лентах «Достучаться до небес» Томаса Яна (Германия) и «Пришлите мне голову Мейвис Дэвис» Джона Хендерсона (Великобритания) непыльная работа профессиональных «мокрушников» и дилетантов-энтузиастов стала предметом всяческих комических приколов, рассчитанных на жизнерадостный смех публики. А вне конкурса шел победитель «Кинотавра» «Брат» россиянина Алексея Балабанова и посетитель Канна «Приятель покойника» украинца В.Криштофовича, где киллеры - главные и отнюдь не отталкивающие герои, а общечеловеческая мораль ютится на эпизодических ролях. «XX ММКФ весь в крови» - так озаглавил всю полосу своих репортажей о смотре «Московский комсомолец». Возразить нечего. По обе стороны от порога Киноцентра в эти дни действительно лилась кровь.

Нечаянный апофеоз

Хотите верьте, хотите - нет, но украинский кинематограф, не проникший в конкурсную программу XX ММКФ, в остальных удостоился таких успехов и восхвалений, что в их достоверность до сих пор не верится. На международном кинорынке абсолютным лидером продаж стала «Принцесса на бобах» замечательного одесского режиссера Вилена Новака. На «Форуме» попросту утопили в комплиментах новые картины Михаила Беликова, Вячеслава Криштофовича, Михаила Илленко и Василия Домбровского. «Для нас это настоящая сенсация», - справедливо заметил в связи с этим мой киевский коллега Сергей Тримбач и вместе с автором этих строк постарался внести хотя бы толику реализма в эту сладостную до неправдоподобия атмосферу. Но факт остается фактом, и вот отрывки из славословий, где отчасти объясняются и их мотивы. «Показанные украинские фильмы - это здоровое кино, без истерии, народное и экспериментальное одновременно. Это кино о главном. Мне надоела истерическая интонация российских картин. Украинцы создали фильмы, в которых есть чем дышать» (Олег Ковалов, Санкт-Петербург). «После развала советской кинематографии я долго ждал, когда в фильмы независимых республик вернется первозданный дух национальной культуры. Сейчас вижу, что это случилось только в украинском кино. Здесь найдена и новая интонация в отношении к прошлому - озорная, ироничная, без натужного порицания всего человечества, погрязшего в пороках и грехах. У нас этого нет. Спасибо за потрясение, которое мы испытали». (Александр Шпагин, REN-TV). «В целом украинская программа оказалась лучше всех других, включая и конкурсную» (Вадим Михалев, Москва). Панегирики можно было бы длить долго, если бы не естественное опасение вызвать этим у читателя нечто вроде ментального кариеса. Что же касается наших режиссеров, то они, за исключением Василия Домбровского, действительно создали достойные работы.