ВПЕЧАТЛЕНИЯ СЛУЧАЙНОГО ПОСЕТИТЕЛЯ

«Дух дышит где хочет». Эти слова апостола Иоанна звучали во мне, когда я ходила по выставке «Картины художников инвалидов», состоявшейся параллельно в Медицинской библиотеке и в Украинском доме.

Это не та выставка, на которой проходишь от картины к картине, обегая равнодушным взглядом очередное полотно. Здесь хочется подолгу задерживаться почти у каждой вещи. Несмотря на то, что картины снабжены табличками, которые, кроме фамилии художника, сообщают: «инвалид I группы», «нарисовано зубами», «слепой художник», вас не покидает чувство праздничности. Кстати, я не уверена, нужны ли эти сведения, которые как бы приглашают вас проявить снисходительность. Мне кажется, работы, представленные на выставке, в скидке не нуждаются и было бы достаточно названия, которое встречает вас при входе.

Почти все картины подкупают искренностью. Нет никакой парадности, тенденциозности, «литературщины». Ничего вычурного, нарочитого. Сюжеты самые обычные, обыденные. И названия простые, ненадуманные: «Натюрморт с ромашками», «Отцовский двор», «Серый день», «Андреевский спуск», «Рябина в снегу», «Костел» и другие.

К сожалению, за недостатком места о всех понравившихся работах не скажешь, но некоторые хотелось бы отметить.

Много света и поэзии в картине «Ранняя осень» О. Ю. Старахарного. Художнику удалось передать, как на ещё сочную, зеленую траву ложится отблеск пронизанной солнцем желтой листвы берез. Свет формирует объемы, как бы сотканные из золотой пыли.

Привлекают полотна А. П. Соломьяного «Зима в Одессе», «Дача Ковалевского», «Дождь прошел по Лонжерону». Особенно интересно последнее, где пропитанные влажным воздухом, потерявшие свою плотность дома словно дрожат, миражируют, устремляются ввысь.

Запоминается чудесная озорная акварель «Рыбачки» Руслана Раба.

Картина Нины Лонской «Первый снег» полна непосредственности и свежести, а некоторая неопределенность перспективы придает ей мягкое очарование.

Интересна композиция Д.З.Дидоренко «Любой огрызок — начало новой жизни»: из серого бесформенного корешка прорастает зеленая веточка, слабый побег, который тянется, рвется вверх, выпускает листочки, славит жизнь. Веточка написана на фоне едва различимых рельефных контуров. Возможно, это изображение будущего растения, а быть может, его духовная субстанция, дающая молодому стебельку силы жить и расти.

Заслуживает внимания исполненное оптимизма полотно «Черешневый праздник» А. В.Сороки. Хотя, возможно, некоторая излишняя красочность и яркость кому-то могут и не понравиться.

Не забудешь грустную «Осень» Николая Котлярова. Вы понимаете, что одиноко стоящая в парке пустая скамья на фоне деревьев непропорционально мала. Но в этой «неправильности» — ранящая выразительность.

Выделяется и талантливая картина «Киевская Венеция» Алены Глазовской: серое небо, черные тучи, темная тревожная вода, от полуразрушенного здания веет жутью.

Но самое сильное моё впечатление — картины Инны Лесовой. На выставке представлены три её работы: «Воспоминания о 53 годе», «Натюрморт с хризантемами» и «Натюрморт». «Воспоминания о 53 годе» — истинная жемчужина. Эту вещь принимаешь сразу, ещё не осознав, чем она так хороша. Художнице удается создать особое настроение, которое находит в вас полный отклик, внутреннее эмоциональное созвучие, мир картины вдруг становится вашим миром. Затем вы постепенно постигаете мысль художницы, начинаете замечать подробности. Вы оцениваете сложность картинной поверхности, уверенность рисунка, безошибочность в выборе красок. У Инны Лесовой свой неповторимый почерк. Картина изображает чуть согбенную старуху и несколько одетых в зимние одежды пяти-шестилетних ребятишек. Это воспитательница с «группой». Такие «группы» в 30—50-е годы были очень популярны. Считалось, что воспитательницы — их тогда называли «фребеличками» (по имени немецкого врача Фребеля) — могли научить детей иностранным языкам и хорошим манерам. На втором плане — оголенные деревья и закатное небо. Открывается глубина заполненного легким, как бы нематериальным воздухом пространства. Все достаточно просто, но вас охватывает непонятное волнение.

Вид у «фребелички» нелепый: огромная несуразная шляпа, седые волосы, смешавшиеся с дряхлым меховым воротником, допотопная сумочка-ридикюль. Старуха казалась бы карикатурной, если бы не её взгляд: острый, пристальный, неспокойный, страдающий и в то же время угрюмый, он создает эффект какой-то тревоги, неопределенности, усиливая эмоциональное воздействие картины. Контраст между пронзительной трагедийностью этой фигуры и наивной безмятежностью и живостью детей создает подспудную напряженность, которую несколько снимает и в то же время подчеркивает поэтический пейзаж на втором плане картины.

Так трогательны и нежны на фоне желтеющего запада беззащитные нагие деревья, так легок осенний вечереющий воздух! Картина завораживает вас, и происходит то, что Александр Бенуа называл «движением души».

Вас охватывает щемящее горестное чувство, которое сообщает картине дополнительные обертоны глубины и бесконечности.

Лесовая выступает здесь тонким психологом. Поражаешься дару творческого воображения, но ещё больше дару человеческой отзывчивости, душевного проникновения. Что должна была пережить эта старуха? В какие невообразимые глубины ее души заглянула художница, чтобы так её написать? Вы пытаетесь угадать сюжетные ходы не картины, а судеб. Что предстоит этим малышам? Каково будущее девочки-глазастика в красной вязаной шапочке с синей вставкой? Что ждет идущего за ней мальчугана?

Вопросы, на которые нет ответов. Но они будят ваши эмоции, размышления, ассоциации. Вы начинаете понимать, что в этой картине пересекаются две реальности: доступная всем и открытая только художнику.

В день поздней осени, в сумеречный час дети возвращаются с прогулки. Но кроме того, что вы видите, есть и еще кое-что. Здесь как бы зримо представлена внутренняя духовная реальность. Угадывается и становится видимым невидимый образ времени. Все это трудно передать словами, потому что живопись Инны Лесовой обращена к глазу и чувству.

Очень хороши также оба натюрморта. С первого же взгляда «Натюрморт с хризантемами» пленяет вас своим нежным колоритом. Вы ещё раз убеждаетесь, как талантлива Инна Лесовая. Её палитра внешне сдержанна, состоит из немногих цветовых сочетаний, но художнице присуще редкое чувство оттенков одного и того же цвета. Выполненное в единой, спокойной гамме полотно поражает поэзией и мягкостью красок. Колорит строится на плавных переходах одного оттенка цвета в другой. Эти тонкие и выразительные градации проявляются на поверхностях всех изображаемых предметов: яблок, кувшина, каждого цветка хризантемы, каждого отдельного лепестка. Особенно восхищают нюансовые переходы на керамической поверхности кувшинчика. Освещенный светом из окна, он не черный и не коричневый, как кажется в первое мгновение, в нем обнаруживается масса оттенков. Зеленые и голубые блёстки как бы наплывают одни на другие, вспыхивают и угасают. Мерцающая блестками полива отражается на поверхности стола и белом листе бумаги. Не совсем ясно, чистый ли это лист или на нем едва намечен карандашный рисунок. Чудится чье-то лицо, которому рефлексы цветов и кувшина придают таинственность и многозначность. Картина замечательна и ритмической организованностью предметов. Округлость хризантем повторяется в очертаниях кувшина и яблок. Предметы и их отражения уравновешены, всё сливается в единое гармоничное целое.

Мои впечатления — это беглые впечатления дилетанта. Картины Инны Лесовой заслуживают глубокого профессионального исследования.

На выставке представлены также фарфор, керамика, писанки, вышивки, изделия из лозы. Несмотря на довольно ограниченное пространство, экспонаты расположены удачно, хорошо сочетаются и словно ведут тихую дружелюбную беседу. Организаторы вложили в выставку много труда. Конечно, можно было бы отметить некоторую однотипность выбранных картин, недостаточность освещения, слишком короткий срок работы выставки. Но всё это с лихвой окупается любовью устроителей к художникам и их произведениям, любовью, которую удалось донести до зрителя и которая не может ему не передаться. После посещения выставки вам кажется, что вы надышались чистым воздухом. И вы думаете о том, что искусство — лучший врачеватель человеческой души.