ВЕЧНО СВЕЖИЙ БУКЕТИК ФИАЛОК

Может быть, у кого-нибудь еще при упоминании о букетике фиалок в памяти возникает образ цветочницы Элизы Дулитл? Помните, «Моя прекрасная леди»... Киевским театралам теперь хорошо, у них появилась своя Элиза и «прописалась» эта милая девушка в Национальном театре им. И.Франко со штампом в сценическом паспорте: премьера «Пигмалион» Б.Шоу. Для успеха у зрителей новый спектакль имеет основания — удачная сценическая версия режиссера-постановщика Сергея Данченко, новый украинский перевод комедии Н.Павлова, впечатляющая сценография А.Александровича-Дочевского, стихи А. Навроцкого, замечательные актерские работы и, как обрамление этой совокупной картины, чудесные мелодии Фредерика Лоу.

Древнегреческому скульптору Пигмалиону было проще — оживить мраморное изваяние Галатеи, у английского же профессора фонетики Генри Хигинса задача куда сложнее — переделывать нужно живого человека, со своими понятиями, привычками, убеждениями, со своей душой. Но Хигинс с убежденностью и уверенностью в успехе (счастлив тот, для кого хобби и работа — одно и то же) берется за дело и, как любой увлеченный человек, не особо раздумывает о последствиях эксперимента над уличной цветочницей.

Услышав впервые исковерканную безграмотную речь Элизы, зритель хохочет, тут же вспоминая ставший эталоном бескультурья суржиковый сленг Верки Сердючки. Как мудрый режиссер, который не просто инсценирует пьесу, а стремится выявить в ней созвучности «времени и месту», С.Данченко незаметно и ненавязчиво для зрителя выстраивает необходимые ассоциации, начиная с акцента на фразе Хигинса «Наше время — время выскочек», продолжая их ощущением настороженности от возможного результата насилия над человеком путем исправления его неграмотной речи и наконец раздумьем над тем, что язык-то изменить можно, вот только как мозги поменять! И над всеми этими проблемами «крещендо» звучит самая главная, как ни странно говорить о ней в связи с веселой комедией, проблема ответственности перед тем, кого заставили измениться, сделали лучше, на свой взгляд, ответственности учителя за те последствия, которые будут сопровождать его ученика в новой, изобретенной для него жизни. Но все эти мысли потом, а на спектакле имеет смысл наслаждаться предложенной комедией.

Своеобразная увертюра — первая сцена спектакля — знакомство с главными героями истории. Стремительная музыка, шум и световые эффекты, полная иллюзия проливного дождя, заставившего оказаться рядом бедную цветочницу Элизу (Н.Сумская) и изысканных английских джентльменов Хигинса (А.Хостикоев) и Пикеринга (В.Нечипоренко). Ничего не значащий спор выливается в пари, изменившее жизнь не только Элизы. С этой первой сцены режиссером задается легкий и спокойно- уверенный тон рассказа, свидетельствующий о том, что мастеру есть что сказать и он знает, как это сделать убедительно. От спектакля остается ощущение целостности, гармоничной слаженности, актерской ансамблевости. Конечно, такие роли — мечта любого артиста, и исполнители прямо-таки «купаются» в драматургическом материале. А.Хостикоев отказался от традиционной трактовки образа Хигинса. Перед нами не чопорный педантичный англичанин, а изобретательный шалопай с непобедимым чувством вседозволенности. Невозможно представить, что он сможет измениться, но палитра чувств, предложенная актером, многокрасочна, и вот зритель уже видит плоды внутренней борьбы с собой — Хигинс кружит с Элизой в вальсе. И этот танец как объяснение в любви. Элиза— Сумская во многих ипостасях: непритязательная цветочница, особа, стремящаяся к совершенству, переродившаяся, тонко чувствующая девушка, достойная любви и уважения. Актриса убедительно проживает каждое состояние своей героини, она изобретательна в сценических приемах, пластична, хорошо поет. Одна из лучших сцен спектакля — музыкально-пластическое (балетмейстер Б.Каменькович) решение перевоспитывания Элизы. Нудно-обязательные речевые и гимнастические упражнения, которыми Хигинс изводит Элизу, превращаются в веселые, ярко театральные картинки, мини-спектакли. Такими же запоминающимися мини-представлениями смотрятся сцены с участием Б.Бенюка, исполняющего роль отца Элизы, Элфрида Дулитла. Эта роль — еще одна безусловная победа актера. Острохарактерный образ Дулитла Бенюк «пишет» нетрадиционными сочными комическими красками, применяя тонкие точные находки. Два Дулитла — вначале горький пропойца и потом преуспевающий буржуа — образ в развитии, в неожиданной трансформации, и это позволяет делать сравнения, проводить параллели. Пикеринг в исполнении В.Нечипоренко — представитель старых аристократических традиций. Непременная трубка, спокойствие, невозмутимость и изысканные манеры. Он антипод Хигинса, но все же — так ли все однозначно? Из того же высшего аристократического света и миссис Хигинс (П.Лазова) — воплощение английской породы, стильная, волевая женщина. Актриса дает почувствовать, как много скрывается под маской светской чопорности ее героини. Интересной придумкой подслеповатости физической и «слепоты» в человеческих отношениях разнообразил образ Фредди А.Гнатюк.

Увлекательная авантюра, в которую пустился Хигинс, решив сделать из цветочницы леди, имеет хороший финал. Неприязнь уступила место любви, и Хигинсу не удалось уйти от ответственности перед Элизой, творением рук своих. Пусть несколько банальным ходом встречи Хигинса с маленькой девочкой, продающей фиалки, делается акцент на мысли о вечности этого сюжета. Главное, как показалось, — спектакль об обязательном поиске творцом и моделью друг друга и о любви, которая, конечно же, во главе всего. Наверное, после этого спектакля число людей, при имени Элизы Дулитл представляющих в своем воображении фиалки, увеличится. Вспоминайте запах фиалок, он нежный, едва уловимый, как аромат любви, как воздух театра.