Старые песни о личном. Вадим Мулерман: «Кобзон всегда старался меня вытеснить как конкурента. Теперь на эстраде только одна Пугачева его не боится...»

Его песни нынче чаще услышишь на телеканале «Ностальгия». Но если оглянуться назад, то хиты Вадима Мулермана действительно «озвучили» 60—70-е — «Хмуриться не надо, Лада», «Трус не играет в хоккей», многие другие. Впрочем, даже у некоторых поклонников этого исполнителя почему-то возникла уверенность, будто бы он давно эмигрировал и процветает в Соединенных Штатах. А на самом деле советский песенный кумир живет в Харькове, работает в молодежном Театре песни. И на его недавний юбилейный вечер, кстати, как раз и приехал ведущий «Ностальгии» Владимир Глазунов, который вместе с Ольгой Сумской украсил юбилейную программу певца. В эксклюзивном интервью «ЗН» Вадим Мулерман рассказал, что же держит его именно в Харькове; почему у него особое отношение к Иосифу Кобзону; и почему песни в его исполнении так и не вошли культовый сериал «Семнадцать мгновений весны».

«Чужие песни не заимствовал»

— Вадим Иосифович, около двенадцати лет назад вы давали мне интервью и оно вышло под заголовком «В Америке я только гость». Но ведь многие до сих пор вас считают эмигрантом?

— А откуда у вас желание работать с детьми, ставить с ними мюзиклы, шоу?

— Я всю жизнь мечтал об этом. И когда заканчивал ГИТИС как режиссер, на госэкзамене мэтр эстрадной режиссуры И.Шароев спросил, что же я собираюсь делать дальше. И я ответил совершенно искренно о своем пристрастии. Ведь с детьми работать—одно удовольствие. Сколько веры, сколько желания овладеть тем материалом, который ты им даешь! Взрослые на такой порыв не способны: великовозрастные ученики уже мнят себя великими, и все твои советы им в одно ухо влетают, из другого вылетают. Сначала музыкальный театр-студия замышлялся как детский. Но потом естественно образовалась возрастная группа с 17 до 25 лет. В концерте она как бы подхватывала эстафету поколений. Поэтому вторая часть вечера была окрашена ностальгией. Я пригласил гостей, которые под фонограмму не поют. И сам так никогда не делаю. Если человек в возрасте, зачем же обманывать зрителя и ставить его записи в молодости? Это создавало определенную атмосферу. Я теперь просто балдею от того, что, когда идешь по улице, каждый третий человек останавливается и говорит какие-то добрые слова, благодарит за этот небывалый вечер.

Заметно, что зрителям (а это, в основном, люди уже немолодые) нравятся мои старые песни. Возможно, они грустят о прошедшем, слушая «Почему ты мне не встретилась?». Но я напоминаю им и «Хромого короля», и «Трус не играет в хоккей», и «Хмуриться не надо, Лада». Кстати, и название вечера было придумано как парафраз этих слов, только вместо имени Лада — ладно. И вопросительный знак.

Меня ведь называли в свое время «певец любви, певец печали». В основном, у меня песни о любви. Конечно, есть и шуточные, лирические, гражданственные. Но, поскольку я по первому образованию еще и драматический артист (в свое время закончил студию театра имени Т.Шевченко), пытаюсь все перевести в музыкально-драматический жанр. И этой театрализации песни добиваюсь от молодых исполнителей.

— Есть песни Мулермана, так сказать, фирменные. Вместе с тем много песен к вам перешло от других исполнителей…

— Вообще-то я пою только песни, для меня написанные. Другое дело, что какие-то, например «Колдовство» А.Флярковского, записывали и Валерий Ободзинский и я. Песня «Эти глаза напротив» были созданы Д.Тухмановым для меня, а я ее подарил Ободзинскому по дружбе, у меня было в то время достаточно шлягеров. А вот когда Ободзинского не стало, начал ее петь. Бывали случаи, что композиторы в Москве сидели в студии со мной, а завтра ехали в Ленинград, и там ее записывал Эдик Хиль или Володя Макаров. В этом смысле я никогда «чужие» песни не заимствовал. А довоенные или фронтовые песни были у многих в репертуаре. Если ты можешь их спеть по-своему, почему бы и нет? В то же время я не пел песни Магомаева, а он мои. Как-то мы попали одновременно в Сочи, и один из администраторов предложил сделать общий концерт — с участием Магомаева, Ларисы Мондрус, Володи Шубарина и меня. Договорились прямо на пляже. Через полчаса билетов не стало, это ведь был пик славы всех перечисленных артистов. А вечером Мусик Магомаев, как мы его любовно называли, звонит и говорит, что он настолько разболелся, что петь не в состоянии. Представьте себе. Переполненный зал Зимнего театра в Сочи. Выходит конферансье и говорит, что концерт пройдет без Магомаева. Ползала направляется к выходу. Тут же я отстранил конферансье и принял удар на себя: «Муслим действительно болен, я обещаю спеть несколько песен из его репертуара, может быть, это как-то компенсирует отсутствие нашего общего любимца». И, представьте, остановил публику. Концерт прошел замечательно. Вот тогда я единственный раз и спел его коронный репертуар «Чертово колесо», «Королеву красоты». Так что фактически у каждого был свой репертуар. У нас есть только один артист, который поет все подряд…

— …Кобзон?

— Конечно. С ним сейчас никто не хочет связываться. Вернее, с его капиталом. Только, кажется, Пугачева его не боится. Теперь именно в деньгах его «могущество»… Но я бы не согласился на такую жизнь с охраной. Разве случайно, что он и теперь в эфире канала «Ностальгия» напрямую заявляет о своем первенстве? Иосиф сам себе придумал звание «маршала советской песни». Но этого показалось мало, да и не модно теперь, захотелось звания «русского Синатры». Идея фикс о первенстве беспокоит его и через много лет. Не стоит вспоминать, что я очень давно вступил в брак с его бывшей женой Вероникой Кругловой, ведь я ее не «отбивал», они сами расстались. Даже когда он на словах пытался мне помочь, получалась медвежья услуга. Узнав, что мое появление в эфире запретили, он сказал, что зря, теперь, мол, точно уедет в Израиль.

Вот тогда мне окончательно перекрыли кислород. Кобзон всегда старался меня вытеснить из Москвы как конкурента. Даже Игорь Крутой, его ближайший друг, сказал, что сорок лет подряд таить злость недостойно. Я был готов к примирению. Но эта мышиная возня, увы, так и не прекратилась.

«На волне антисемитизма у меня и возник конфликт с Лапиным»

— В связи с историей создания фильма «Семнадцать мгновений весны» постоянно вспоминают о противостоянии Мулерман—Кобзон. Что же на самом деле тогда произошло с вашей фонограммой к фильму о Штирлице?

— Это довольно известная история. Когда я был на гастролях, Микаэл Таривердиев прислал мне телеграмму с просьбой записать песни к фильму. Через десять дней в Москве мы это сделали. Т.Лиознова настаивала, чтобы я пел не «своим» голосом, то есть голосом популярного певца, а как бы голосом Вячеслава Тихонова, то есть озвучил мысли героя. А у меня, надо сказать, способность к имитации, к пародии как была, так и осталась. Короче, устроили так, чтобы я, не обращая на себя внимания, мог посидеть рядом с говорящим Тихоновым. А уже вечером позвонил Лиозновой: «Татьяна Михайловна, можем начинать». Она сама признала, что задачу я выполнил прекрасно. Но оказалось, что вокруг этих песен шла большая игра. Тут же, в студии, я случайно услышал, как эти песни звучат в исполнении Магомаева. Оказалось, и ему предлагали петь «под Тихонова», но он сказал, что будет петь своим голосом, и баста. Не знаю, как бы все сложилось, если бы не моя крупная ссора с Лапиным, тогдашним председателем Гостелерадио. Режиссер просто побоялась, что фильм поставят на полку. В результате, как известно, песни Таривердиева в фильме исполнил Кобзон, и мой опыт, видимо, ему пригодился. Та давняя запись наверняка не сохранилась, но она бы расставила все точки над «і».

— В одной телепередаче крупным планом показывали перстень на вашей левой руке. Что он символизирует?

— Магендовид? Это звезда Давида. Это означает, что ты еврей и больше ничего. Хотя этого тоже вполне достаточно. Кольцо мне подарил много лет назад один из раввинов Иерусалима прямо на сцене. Я его иногда ношу. А впервые надел вместо обручального, когда мы развелись с Вероникой Кругловой. Но символика символике рознь. Я, например, против того, чтобы люди еврейской национальности надевали кресты на шею. Это неправильно. Хотя христианство пошло от иудаизма, и в нашей среде много людей, которые приняли христианство, Лариса Долина, например. Но это не значит, что она отреклась от своих родителей, от нации. Я не религиозный человек в смысле ортодоксальности веры. Кстати, Харьков к этому не располагает. Здесь очень сильны и русская, и украинская, и еврейская традиции. Все это отражено у меня в репертуаре. Но мы, рожденные в Украине, учили-то, в основном, песни этой земли.

Я начинал юбилейный концерт с мелодии «Рiдна мати моя». Отец мой обладал совершенно потрясающим лирико-драматическим тенором. Мы часто ездили к бабушке и дедушке в Одессу, и отец пел. А просили петь украинские песни. В детстве я был белобрысым, что не типично для еврея, и меня почти все принимали за своего. Но именно на этой почве, во времена официального советского антисемитизма, у меня и возник конфликт с Лапиным. Поздравляя сотрудников телерадиокомитета СССР с 1971 годом, он сказал: обойдемся в новом году без Мулерманов и Мондрусов. Конечно, мне передали эти слова, и я спросил у Лапина по телефону, что бы это значило. Он вместо ответа стал выяснять источник информации и назвал меня провокатором. Я его — фашистом. Так и поговорили. Свое слово не выпускать меня в эфир он сдержал. Долгое время я был «немым».

— Что же все-таки не нравилось в вас Лапину? Графа в паспорте?

— Не только. Ведь многие исполнители с этим «пороком» смирились и забыли о своей национальности, как и о многонациональности своей аудитории. А я искренне не мог понять, почему грузинские песни в концерте петь можно, а еврейские нельзя, шутки про чукчу уместны, а про Рабиновича неприличны. Вот мне и «разъяснили», чтобы другим было неповадно. Кстати, в результате государственного антисемитизма страдали и люди с безупречной анкетой.
В.Н. Людвиковского, например, упрекали в том, что в его эстрадном оркестре много евреев. Он не обратил на это внимания. Тогда быстро нашелся «компромат». Выйдя под хмельком из Дома композиторов, Людвиковский позволил себе непростительную вольность — помочитъся за Центральным телеграфом. Рядом тут же появилась милиция, оформили протокол. Этого оказалось достаточно, чтобы снять замечательного музыканта с работы. По первому поводу он грустно пошутил: сколько раз здесь писали Ильф и Петров — все сходило им с рук.

Я был виновен не больше Людвиковского и его музыкантов, но обиды на страну и советскую власть никогда не держал. Хотя, когда поступал в Харьковскую консерваторию, услышал в лицо от тогдашнего ректора, что им нужны национальные кадры. Меня не взяли. И лишь распоряжением министра культуры Украины Бабийчука зачислили на учебу. Что подтвердило мою уверенность: если человек чего-то стоит, он своего добьется при любой «погоде».

«Даже начинающим певцам предлагают хит за 10 тыс у.е.»

— О том, что вы занимались в консерватории, знают, наверное, немногие...

— Учебу я заканчивал уже в Ленинграде. В то время военные кафедры в гуманитарных вузах отменили, и я попал в Ансамбль песни и пляски Киевского военного округа, где и проходил службу. До той поры видел себя оперным исполнителем и даже пел Фигаро в опере Моцарта. Но песня затянула. Так я оказался на эстраде. Кстати, быть эстрадными артистами нас никто не учил. Учила, пожалуй, сама эстрада, освященная именами Райкина, Утесова, Шульженко. Я выступал с этими великими мастерами в одних концертах и горжусь этим. Но консервативность тогдашней музыкальной эстрады преодолеть было почти невозможно. Когда на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады в 1966 году я снял микрофон со стойки и прошелся вдоль рампы, это было воспринято как дерзость и неуважение к зрителям. Премию, однако же, дали. Но опять же, учитывая «политический» расклад. Первую получили представители Белоруссии и Грузии В.Вуячич и В.Майсурадзе, вторая досталось нам с Кобзоном.

— Раньше вы называли в качестве образцов для современной эстрады Аллу Пугачеву и Валерия Леонтьева…

— Кое-кого можно и добавить. Ларису Долину, Сашу Серова. Но сегодня и нет эстрады в привычном смысле. Это называется шоу-бизнес. Но это уродливое шоу, это не искусство. Конечно, нынешним псевдозвездам легко жить, они фактически не работают, а только рты открывают. За что только им деньги платят? Нам такие и не снились. При том, что мы собирали стадионы и Дворцы спорта. Раньше я думал, что эта пена быстро сойдет, а она все не сходит. Видите, как ошибся. То, какими качествами должен обладать хороший эстрадный певец, я старался показать на юбилейном вечере: голос, вкус, артистизм, музыкальность, живой звук. Я показал, что меня волнует. Можно меня не спрашивать, просто их послушать.

Я фактически открыл для зрителей Игоря Демарина. Ему постоянно перекрывают кислород на больших эстрадных подмостках. Там ведь надо принадлежать к какой-то группировке. А он не клянется никому в любви и преданности. Обидно, что люди не знают о существовании такого замечательного тенора из Израиля, как Феликс Лившиц. Прекрасно спел Ринат Ибрагимов. Кто-то может сказать, что это день вчерашний. И я понимаю, что возникают какие-то новые эстрадные формы. Но в основе всего лежит песня. А петь-то как раз и нечего. За редким исключением. Вот и возникают «Старые песни о главном». Но поют их все равно хуже, чем они звучали в оригинальном исполнении. Не будем забывать, что в честь песни «Лада» назвали автомобиль. А советские хоккеисты не выходили на лед, пока не прозвучит «Трус не играет в хоккей». Разве сейчас есть такие примеры?

— Вы надеетесь на лучшее? Но ведь сами говорите, что вокруг больше низкосортных примеров, они развращают вкусы, оглупляют людей.

— На поверхность выплывают те, кто заручился поддержкой толстосумов. Но, по большому счету, публика это понимает. До переезда в Харьков я был председателем жюри фестиваля «Звезды ХХ века» в Израиле. Меня попросили собрать лучших исполнителей прошлых лет, что я и сделал. Были Давид Тухманов, Эдуард Хиль, Эмиль Горовец и ваш покорный слуга. А накануне там выступал Игорь Крутой со своей командой. У нас были переаншлаги, а у них — дефицит зрителей. Это факт. И молодежь бежала к нам за автографами, потому что им родители показали, на каких песнях воспитывались.

Да и песни сейчас стали больно дороги. Я после конкурса имени К.Шульженко в Харькове подошел к одному известному композитору и попросил подарить песню лауреату первой премии. Он согласился. Но… за десять тысяч долларов. Откуда у начинающей певицы такие деньги? В пику этим людям я и решил, что в моей школе дети будут заниматься бесплатно. Сравните: в Америке плата за обучение в моей студии составляла в среднем 1000 долларов в год.

Меня замечательно приняли в Харькове. Теперь хожу по знакомым для меня улицам, встречаю дорогих людей, хотя уже мало их осталось. И губернатор и вся его команда отнеслись ко мне прекрасно. Я много езжу по области. Но когда меня спрашивают, к какой партии я принадлежу... Я не делю людей по цвету флагов. Если есть человек, который реально помогает искусству выжить, он мне близок. Для меня моя «партия» —это жена, дочери.

— Вы частенько говорите о подарке судьбы—о встрече со своей нынешней женой.

— Господь Бог знал: пора мне дать такое, чтобы я успокоился в этой жизни. Он, наверное, посадил меня на рейс, чтобы я встретился со Светланой, тогда стюардессой. Друзья меня не встретили, пришлось взять такси. А в это время Светлана оказалась на стоянке. На следующий день мы встретились в кафе у оперного театра и за бутылкой шампанского решили пожениться. Светлану не смутило то, что ее родители младше меня, но это оказалось не важным. Красивая, добрая, умная, прекрасная мать и жена, она мне очень помогает. Она — лучшая героиня всех моих лирических песен.

Из досье «ЗН»

Вадим Иосифович Мулерман родился в Харькове в 1938 г. Начал выступать на эстраде в 1963 г. в Харькове, там же окончил студию при театре им.
Т. Шевченко. В 1966 г. стал лауреатом Всесоюзного конкурса советской песни, а также был в числе победителей международных песенных конкурсов в Братиславе (1968), Праге (1969), Гаване (1980). Учился на вокальном факультете Харьковской консерватории, учебу заканчивал в Ленинградской консерватории. В 1980 г. окончил режиссерский факультет музыкальных театров ГИТИС. Работал с эстрадными оркестрами М.Кажлаева, А.Кролла, Ю.Саульского, Л.Утесова. Был первым исполнителем популярных песен А.Бабаджаняна, А.Пахмутовой, Д.Тухманова, В.Шаинского, Я.Френкеля и др. Два года руководил Еврейским театром в Москве. С 1992 г. жил и работал в США, где организовал во Флориде детский музыкальный театр. Сейчас руководитель молодежного Театра песни в Харькове. В. Мулерман — народный артист России и заслуженный артист Украины.