СПАСТИ ДРАКОНА

Думаем, большинство согласится, что мультяшки оставляют глубокий след в нашем сознании. Нет человека, который бы не использовал как пословицы или прибаутки «знаковые» фразы из мультиков своего детства, а может, и не только детства. Поэтому несколько пренебрежительное отношение к мультипликации со стороны известных критиков, СМИ и вообще «взрослых» кажется до некоторой степени неуместным. Особенно, если учесть, какой поток мультфильмов — и добрых, и не очень — хлынул на наши экраны и, соответственно, на головы наших детей и нас самих. Некоторые из художественных направлений мультипликации — к примеру, аниме — даже породили целые субкультуры. Наверное, в первую очередь именно почитатели аниме, успев уже остыть после показа «Унесенных духами», обрадовались появлению на украинских экранах франко-корейского мультфильма «Дети дождя», сделанного по канонам аниме (разве что менее реалистично). С неожиданной, красивой, а иногда просто утонченной графикой, с комиксоподобным сюжетом, с прекрасной музыкой — со всем, что определяет хороший образец соответствующего жанра. В то же время, поскольку сюжет показался нам настолько «на нечто похожим», захотелось разобраться хотя бы в общих чертах, что именно такие мультфильмы внушают нам с широкого экрана.

Сюжет можно было бы назвать довольно растиражированным: две расы — пиросы, дети огня, и гидросы, дети воды, враждуют «всю свою сознательную жизнь». Окружающая их природа тоже имеет исключительно дуалистический характер — полгода в небе висит палящее солнце, а потом идет непрекращающийся дождь. В течение первого полугодия знаменитые рыцари пиросов едут расправляться с гидросами. Последние из-за недостатка воды каменеют и для маскировки создают похожие на себя каменные скульптуры, из которых пиросы добывают «солнечные камни» — местный аналог энергоносителей и валюты одновременно. Соплеменникам вожди пиросов скармливают всю эту грабительскую деятельность под видом «священной войны наших героев» с «недочеловеками», угрожающими самому существованию пиросов. Для сокрытия истины по дороге домой рыцари убивают простолюдинов, уходящих с ними на «кровавые бои с гидросами» в качестве оруженосцев. В течение второго полугодия на пиросов, прячущихся от смертельного для них дождя, коварные гидросы будто бы насылают хищных драконов; хотя в действительности это вроде бы и не так, но выяснится ситуация уже в самом конце.

Сюжет, в общем, беспроигрышный. С определенного времени вопрос «борьбы и единства двух начал» (не под гегельянским, а именно под даосским соусом) стал очень популярной темой массового искусства: аллюзии к восточной философии добавляют не только пряный аромат lux orienti, но и еще модный сегодня «интеллектуализм» — зритель «понимает» сущность вопроса, и его это очень радует. Вопрос социальных противоречий и образа Другого также очень своевременный. А еще добавьте к этому канву волшебной сказки с ее походами во «вражеский мир», поединками на мечах, открытием «истины», непобедимой любовью и финальным поединком главного героя с самим воплощением зла, победа над которым восстанавливает всю вселенскую гармонию. Можно отметить: такой микс волшебной сказки с «восточными мотивами» стал довольно частым и в западной кинокультуре, и в восточной.

Образы пиросов в мультфильме довольно разнообразны и правдоподобны. У них есть социальная структура, вроде деления на касты и, что главное, «хорошие», «плохие» и даже «средние» по моральным качествам персонажи. Вариация на тему «героического романа» на фоне милитаризованного феодального общества.

С другой стороны, собственно, дети дождя (гидросы) изображены максимально схематично — такая себе перманентно веселая и праздничная толпа, весьма одаренная в разнообразных искусствах. Выглядят они неестественно и неубедительно — прежде всего из-за своего поведения. Их регулярно и систематически убивают пиросы, поставив это уничтожение «на промышленные рельсы». Любые мыслящие существа подумали бы как минимум о какой-то обороне, а скорее — о контратаке в сезон дождей, когда противник почти беспомощен. Взамен они ваяют похожие на себя скульптуры, и играют во что-то типа русской рулетки, лелея надежду, что их с этими скульптурами перепутают. Гидросы похожи на какой-то странный и явно обреченный на исчезновение биологический вид, с атрофированным инстинктом самосохранения и самыми печальными перспективами в ближайшем будущем.

Впрочем, «Дети дождя» дают довольно широкое поле для размышлений и ассоциаций. А это хороший признак — мультфильм в результате интересен не только детям (кстати, воспринимающих с восторгом такие яркие сказки, в которых добро обязательно побеждает зло и почти никто из «добрых» не страдает), но и старшей аудитории. И, как это часто случается со взрослыми, они стараются прежде всего заглянуть «за экран» и понять, с кого же рисовали авторы фильма «хороших», а с кого — «плохих». И тут ехидный глаз может подметить, что «хорошие» гидросы откровенно сделаны «под европейцев»; пусть не прямо и не слишком громко, но их образы преисполнены некоторой неопределенной античности — колоннады, статуи, черты лиц, набор музыкальных инструментов, склонность к карнавализации. Кроме того, девушка из народа гидросов обращается к юноше-пиросу как к «варвару» — очередной намек на «антично-европейскую» природу первых. Пиросы же, очевидно, принадлежат к какому-то сборному афро-монгольскому антропологическому типу, за исключением «злых» пиросов — у тех расовую принадлежность выяснить почти невозможно, то есть в общем-то требования политкорректности выполнены.

При всей «расовой корректности» — гидросы абсолютно незлобные, а пиросов просто ввели в заблуждение — с политическими ассоциациями как для детского фильма авторы несколько перегнули палку. Слишком уж болезненно на что-то похожи пиросы, которые коварно подкрадываются к беспомощным врагам и подрывают мирное население, неспособное защититься. Такая откровенная агитка вызывает внутреннее сопротивление. Особенно если учесть, что несчастные гидросы не просто беспомощны в сам момент уничтожения, но и вообще добрые, милые и пушистые и никогда ни одной живой душе ничего плохого не сделали. Мало того, что они не воюют, — они даже мясо не едят. Просто толстовцы, да и только. На этом фоне хищные пиросы — настоящие изверги.

Впрочем, хотя этот перенос между «беззащитными» и «жестокими» виден невооруженным глазом (и с точки зрения все той же политкорректности — недопустим), трактовка этого образа может быть несколько неожиданной: ведь речь идет о в общем-то неплохих людях, которых власть накормила баснями о «внешней угрозе», жестоко уничтожая инакомыслящих, «из ничего» слепила образ врага и под этим соусом гонит на кровопролитную войну за энергоносители, которыми потом набивает карманы «приближенных лиц». Правда, кого-то напоминает?

Вопрос о том, «кто тут восток, а кто запад», запутывает еще и предыстория с разрубленным пополам космическим драконом, распавшимся «на две стихии»: ведь со стихией воды (по мультфильму — с гидросами) ассоциируется восток, а с огнем (то есть с пиросами) — западная культура.

Еще одна стойкая ассоциация связана с самим названием фильма. «Детьми дождя» после левинсоновского «Человека дождя» стали называть детей-аутистов, частично или и вовсе не способных к общению с внешним миром. Зато очень часто наделенных незаурядными способностями. Сложно сказать, является эта ассоциация случайной или же на ней специально сыграли авторы — тем не менее сходство очевидно. В мультфильме изображены два замкнутых в себе общества, и дело не только в том, что члены одного на полгода превращаются в окаменевшие фигуры, а второго — плотно закрываются в подземных убежищах, и потому у них нет возможности встретиться, коснуться друг друга. Главная проблема в том, что ни одна из этих рас не хочет знать, слышать или понимать своих соседей. С этой точки зрения фильм освещает еще одну грань толерантности — терпимость и терпеливость в отношениях с Другими, которые порой не похожи на тебя, а может, и вообще кажутся «не из этого мира».

Возможно, к такому придирчивому анализу политической подоплеки фильма побудило то, что именно она выполнена наилучшим образом — объемные образы власти и покорности, довольно логически и полно продемонстрированный социальный строй и связанные с ним ритуалы. И вместе с тем не всегда логичны и интересны диалоги, слишком схематичны или и вообще банальны «смысловые точки» — тема любви, которая будто бы спасла целый мир, но как-то стыдливо осталась за кадром, а уж о последних истерических криках «хозяина зла» и финальных речах восстановленного дракона не стоит и говорить: финал, похоже, стал стёбом как на целый фильм, так и на целый жанр.

Впрочем, к счастью, политические ассоциации обычно живут не так долго, как произведения человеческого духа. А с точки зрения духа и тем более мира ребенка, к которому все же адресуется фильм, «Дети дождя» — это волшебная и в общем-то добрая сказка. Где какое бы то ни было добро там все же побеждает зло; притом с небольшим количеством насилия. Где самые серьезные проблемы решаются силой слова, а не оружия. Где честно говорится, что власть часто лжет людям для собственной выгоды. Что деньги могут оказаться большим злом. А некоторые пронзительно-красивые анимированные сцены с хорошо выверенным цветом и динамичной «камерой» даже оставляют определенную вероятность того, что этот мультфильм захочется посмотреть еще когда-нибудь.