Сон гения рождает чудовищ. «Антихрист» и другие монстры каннского праздника

Главнейший кинопраздник планеты продолжается в Каннах. Уже открыты некоторые козыри этой киноигры без правил (иногда и по правилам). Ларс фон Триер показал своего «Антихриста». И, без преувеличения, шокировал уважаемую публику: одни закрывали лицо от ужаса, другие — хохотали. Очередной эксперимент гения над аудиторией удался на славу, хотя вряд ли лента получит «Золотую пальмовую ветвь». Скорее всего фаворитом станет «Пророк» Жака Одияра — тюремная сага, в которую влюбились почти все кинокритики Канн.

В свое время «Приключение» Микеланджело Антониони каннская публика встретила свистом и топотом. Сейчас кадры из этой картины стали основой фестивальной афиши. Возможно, когда-нибудь и кровавые сцены из «Антихриста» Ларса фон Триера запестрят на билбордах гламурных Канн?

Сказать, что эту ленту восприняли неоднозначно — не сказать ничего. Зал, где присутствовали преимущественно кинокритики, свистел, топал, рукоплескал. А когда на экране в конце финальных титров появилось посвящение Андрею Тарковскому, — вообще взорвался хохотом.

Почему именно этому российскому режиссеру посвятил свой «порнохоррор» (так уже успели окрестить «Антихриста» в некоторых медиа), Триер так толком и не объяс­нил, но назвал «Антихриста» «лекарствами от депрессии», которой страдает уже два года, и «главной картиной всей своей жизни». В ответ на многочисленные упреки по поводу этого шокирующего кинопроизведения он констатировал: «Я — самый лучший кинорежиссер мира».

Но Триер не был бы Триером, если бы можно было с ходу определить, говорит он серьезно или шутит. Но то, что киноразмышления выдающегося датчанина на тему того, что мир на самом деле создал Сатана, являются шуткой, хоть и очень жестокой, сомнений не вызывает. Чем-то он напоминает шутки детей, когда те привязывают к хвосту кошки с десяток жестянок и гоняют ее по двору. Примерно таким, только умноженным сотни раз на возраст, депрессивность, трудный характер и мастерство Триера, было его отношение к публике.

А начиналось все так... У пары погиб ребенок, супруги прячутся от мира в доме, затерявшемся где-то в гуще леса. Здесь и начинаются хоррор с отрезанием гениталий, и порно, и злой триеровский стеб. И... невероятной красоты построение каждого кадра, и гениальность режиссуры, подкрепленной музыкой Генделя и явно не раз виденными композициями из оголенных тел, которые в разных городах мира создает еще один провокатор — Спенсер Туник. Нельзя утверждать, что все кинокритики восприняли новый фильм Ларса фон Триера исключительно негативно. Оценки разные. От категорического «конец гения!» до умеренного «пройдет немного времени, и все поймут значимость этой работы...» А работа действительно перенасыщена символикой библейской апокалиптики, ницшеанскими мотивами, проступает конфликт мужского и женского начал... В общем, есть о чем говорить. Один из каннских критиков написал: «Режиссер в «Антихристе» манипулирует зрительскими эмоциями, подбрасывает их и ловит около самой земли, как жонглер горящие факелы. Он нагнетает шок, наполняет его током — зритель в постоянном напряжении (но сидит — никто не покидает зал)».

На той же встрече с прессой, проходившей довольно живо, режиссер выглядел явно довольным тем, как ему удалось взбудоражить каннскую публику. И это при том, что кровь с экранов на Круазетт лилась рекой и без его стараний.

«Резня» Бриянте Мендози, год назад покорившего часть радикально настроенной публики остроумным «Сервисом», с блеском воссоздает историю студента школы криминалистики, который становится свидетелем медленного и жестокого убийства женщины. Именно он, его отстраненность (мы видим все события фактически его глазами) и абсолютная будничность зла подтверждают тезис Триера о Сатане и все, что из этого вытекает.

Едва не вызвала уже не киношную резню (если бы это были не хорошо организованные Канны, то без жертв не обошлось бы) премьера картины Энга Ли «Взятие Вудстока». Даже Тарантино, который, как и Клод Лелюш и Коста-Гаврос, с удовольствием ходит на просмотры, был вынужден лезть через забор, чтобы оказаться на красной дорожке.

Ажиотаж был оправдан. Ли, после своей эротической акробатики в фильме «Жажда», снимает остроумную ленту о том, из какого «ничего» рождался Вудсток. Это — не созвездие легендарных рок-икон, а простая история сына еврейских эмигрантов, решившего после проведения фестиваля спасти семейный бизнес от банкротства. Кино вышло лирическим, теплым, создающим такую атмосферу, настроение, которые долго остаются с тобой после просмотра. Даже появление будущего, еще совсем юного продюсера «роллингов» в образе ангела на белом коне среди мусора и грязи воспринимается как своеобразное троеточие. Правда, мы, в отличие от молодых героев картины, знаем, чем все закончилось.

А вот новозеландскому режиссеру Джейн Кемпион вдохнуть жизнь и легкое дыхание юности в ленту «Горящая звезда» не удалось. Ее старательное изложение истории любви молодого поэта Джона Китса и его 18-летней соседки Фанни оказалось всего лишь обычным мелодраматическим фильмом-биографией. Кемпион вернулась на Круазетт после 15-летнего отсутствия и рассказывала преимущественно о... слезах. Сама Кемпион плакала, когда писала сценарий, исполнитель роли Китса Бен Вишоу — когда его читал. А прототипом для образа Фанни Браун Кемпион взяла свою дочь Алису. В фильме роль Фанни сыграла Эбби Корниш, уже успевшая «засветиться» в «Хорошем году» Ридли Скотта и «Елизавете». Режиссер считает, что картиной «Горящая звезда» она «заж­жет звезду в душе каждого зрителя». Но лента кажется для этого слишком академической.

Такой же довольно формальной, хоть и снятой с незаурядной изобретательностью, предстала лента корейца Чен-вука Пака «Жажда». Так же, как в 2004-м Чен-вук Пак показал в Каннах свою свободную интерпретацию «Графа Монте-Кристо» — «Олд бой», так и на этот раз он привез не менее свободную и не менее радикальную версию «Терезы Ракель» Эмиля Золя. Правда, и события, и персонажи французского классика перепутаны до невозможности. Священник-вампир, страсть, странная болезнь могли бы образовать взрывной коктейль, но в данном случае он вышел слишком холодным. В отличие от предложенной Лу Е китайской истории любви со многими неизвестными — «Ночь весеннего опьянения», преисполненной трагизма, поиска собственного «я», собственного пола и, наконец, собственной жизни в целом. Ее сразу окрестили «Горбатой горой по-китайски». Живые эмоции, отдаленные ассоциации с «Вечерней одеждой» Бертрана Блие вызывают сочувствие и симпатию и к автору ленты, и к ее героям.

Но в неофициальных рейтингах фестиваля в лидеры выбилась картина Жака Одияра «Пророк». Это жестокая тюремная история о молодом арабе, который оказывается между несколькими огнями — корсиканской, итальянской и арабской мафией. Картина весьма впечатляет, и, безусловно, герой Тахара Рахима является одним из претендентов на приз за лучшее исполнение мужской роли.

И, как всегда, параллельная основному конкурсу программа «Особый взгляд» иногда радует больше, чем сам конкурс. Так случилось и с румынской картиной «Полиция, имя прилагательное» Корнелиу Порумбою, который несколько лет назад получил здесь «Золотую камеру» за лучший дебют (этот его фильм «12:08 к востоку от Бухареста» потом победил на киевской «Молодости»). Исто­рию о том, как следователь, порядочный в общем человек, должен выследить и посадить в тюрьму за торговлю наркотиками подростка, сына городского богача, снят с блеском. Полицейский знает, что юноша не виноват, но «сдает» его, чтобы не потерять работу. Впрочем, пересказать сюжет трудно, поскольку большинство экранного времени он просто следит за подозреваемым, его домом, блуждает по городу и т.п. Несмотря на почти полнейшую статичность, лента поражает блестящим владением киноязыком, чувством юмора и внутренним драматизмом... Режиссер максимально аскетичен. Ни единой уступки коммерциализации или зрелищности, ни единого даже малейшего намека на гламур — все это напоминает о том, что главные события Канн происходят не на красной дорожке в блеске фейерверков, а в темных залах, где показывают кино.