Солистка Национальной оперы Анжелина Швачка: разные лики Кармен

У солистки Национальной оперы Анжелины Швачки (меццо-сопрано) есть свой персональный рекорд: «Кармен» Ж.Бизе она исполнила 105 раз в 18 постановках самых разных стран мира! И практически каждый спектакль разительно отличался и режиссерской концепцией, и подачей образа. Однажды пришлось участвовать даже в суперавангардной постановке. «Кармен выходит из душа, мокрая, завернутая в махровое полотенце, садится и поет хабанеру…», — говорит певица.

Между тем сама Анжелина — приверженка исключительно классических версий. Как на театральной, так и на филармонической сцене. Недавно вместе с Ириной Семененко они представили свою новую программу в Национальной филармонии Украины — «А жінка в світ приходить для любові».

Это уже не первый опыт подобных музыкальных проектов двух ведущих солисток. На их счету концерты современной русской музыки, старинных романсов, романсов русских композиторов… И на этот раз пели произведения на пяти языках — немецком, испанском, французском, итальянском, английском. В планах Анжелины Швачки и Ирины Семененко — большая программа на основе популярных и малоизвестных украинских романсов. А есть еще и опера, где певица довольно активно задействована в текущем репертуаре.

— Анжелина, вы много поете в Киеве, но, я знаю, что продолжаете тесно сотрудничать и с зарубежными импресарио…

— С одним агентом я работаю уже семь лет. У меня эксклюзивный контракт. Я довольно много гастролировала — в Москве, в Любляне, в Дании, в Швеции, в Германии, в Японии. Сейчас практика контрактов. Заключаются контракты на определенный период: певец поет, а потом неизвестно, что дальше.

Мне такое не подходит, потому что ценю стабильность. Да, мне делали заманчивые предложения — в Норвегии, Италии, Франции (чтобы посидела «на контракте» в этих странах — в отрыве от почвы родной). Но и в своем театре чувствую себя комфортно. Ведь больше пугает неизвестность: продлит ли со мной иностранный театр контракт? Или придет другая, молодая, раскрученная певица и будет более востребована? Можно свою нишу утратить, а новую не обрести.

— Не секрет, что вас ассоциируют с образом Кармен…

А я привыкла к постановкам, где Кармен с красной розой, дикая, страстная, соблазняет…

Я уже не раз говорила, что люблю классические постановки. Поэтому из восемнадцати постановок более всего запомнились спектакли в Нацопере и в Норвегии, потому что оба классические. Кармен была такая, какой я ее представляю — боевая, свободолюбивая, кокетливая…

Да, и сейчас есть талантливые режиссеры. Например, Дмитрий Черняков в Большом театре. Его «Евгений Онегин» вызвал у меня шок, состояние открытия. Он все переворачивает! Но это исключение. Как правило, «навороты» и новшества коробят.

Например, один режиссер говорит, что Кармен ничего не должна делать для того, чтобы соблазнить Хосе. Якобы она тем и хороша. Еще один считает, что Кармен — это айсберг, она должна быть холодна, и притягивать именно этим.

Но ведь моя первая хабанера «У любви как у пташки крылья…» Получается, что Кармен, наоборот, завоевала Хосе страстностью, любовью к свободе, а не тем, что она «айсберг». В общем, сколько режиссеров, столько и мнений.

— Вы сами замечаете в себе изменения, внутреннюю трансформацию в связи с таким долгим «общением» с Кармен?

— Ни в коем случае нельзя себя ассоциировать с этим образом. Когда только начала петь и изучать спектакль, то перечитала новеллу Мериме и задумалась, а что бы я сделала на месте Кармен? И пришла к выводу: я никак не отождествляюсь с образом. Я бы убежала! Не выясняла бы отношения: кто прав, кто виноват — я свободна и свободной умру.

На данном этапе, мне нравится музыка Верди. «Аиду» люблю, «Бал-маскарад». А партия принцессы Эболи в «Дон Карлосе» — это высший пилотаж для меццо-сопрано. Параллельно с этим меня заинтересовал Дж.Россини… Сейчас идут репетиции его «Золушки» , я буду исполнять заглавную партию.

Это постановка для взрослых: интересная музыка, сюжет по сказке, только с некоторыми оговорками.

Нынче общемировая тенденция — делать комические, позитивные спектакли. Да я и сама проследила судьбу всех своих героинь: то их убивают, то травят, то режут, то вешают… Какую партию ни возьмешь — все бедная, несчастная, суицидальная. И наконец-то в моем репертуаре появится героиня, которая находит своего Принца и все заканчивается happy end.

Есть суеверные актеры, которые не играют определенных ролей, например, ведьм. А у меня в опере «Бал-маскарад» партия Ведьмы, я даже навожу заклятья. Но если через себя все пропускать, то никогда ничего не споешь. У оперного певца должны быть холодные мозги. Как-то была у меня в жизни личная трагедия. И вот когда я пела арию Любаши в «Царской невесте» — «Ведь я тебя одна люблю…», то чувствовала, как слезы подступают, все, думаю, верхнюю ноту мне не взять. Поэтому такого на сцене делать нельзя.

— Вы бы согласились, оставив семью в Киеве, посвятить свою карьеру только зарубежному слушателю?

— Стабильность для меня важна как для матери двоих детей. В Киеве именно это состояние я ощущаю. Мне предлагали на Западе оставаться, но я… нерешительный человек. Не люблю кардинальные изменения. Правда, если вдруг предложат Ла Скала или Метрополитен-опера, то глупо было бы отказаться. Еще многое зависит от продолжительности контракта и страны. Например, не хочу работать в Германии, мне эта страна не подходит… Мне ближе Франция, Италия, Скандинавия. Вот Норвегия приятно удивила. Понятно, что их уровень жизни с нашим не сравнить.

В Японии пела с оркестром Владимира Ашкенази Кащеевну в опере «Кащей Бессмертный» Римского-Корсакова. Все остальные артисты были из Мариинского. Помню, когда на репетиции спела свою арию, то дирижер остановил оркестр и сказал: «Только мы, славяне, можем так чувствовать музыку…»

А японцы сдержанные люди. Никогда не проявляют ни отрицательных, ни гиперположительных эмоций. Они могут отрываться только в караоке по пятницам. Но азиаты активно осваивают музыкальный рынок и среди них встречаются невероятно трудолюбивые и фанатичные музыканты, вокалисты…

— Ощущаете в театре конкуренцию среди меццо-вокалисток?

— Думаю, каждый у нас на своем месте. Я, например, знаю, что не все партии меццо-сопрано могут «лечь» на голос одной певицы. Есть партии контральтовые или драматически насыщенные. И я с удовольствием отдам их кому-то другому. У меня хорошие отношения с Татьяной Пиминовой, у нее тоже меццо-сопрано. Редкий случай, когда певицы могут договориться, взаимовыручка существует. Да, согласна, в вокальном мире чувство зависти есть, но его лучше избегать.

Могу спеть «Кушать подано» или «Кушать забрано» и считаю, что ничего в этом стыдного нет. А понятие «статуса»? Прежде всего для меня существуют понятия ответственности перед публикой и взаимовыручки.

— Расскажите о своих учителях…

— Мой учитель — Галина Туфтина, народная артистка СССР. Четыре года как ее не стало… Она была звездой в свое время, пела партии Кармен, Аиды, Любаши. Я «села» на ее репертуар, когда она ушла на пенсию.

Она меня учила не только вокалу, но и общечеловеческим ценностям. Прежде всего, силе воли и выдержке. Были моменты, когда голос не слушается, глаза полны слез. Она говорила: «Знаешь, сколько таких моментов будет в театре, когда партия не получается? А никто тебя не будет спрашивать, есть у тебя сегодня голос или нет!» За это я ей благодарна. Она была строгим, но справедливым учителем, редко меня хвалила. Сначала я ее побаивалась, но потом поняла, что ее строгость — лишь внешний образ. Я же закончила училище в Днепродзержинске, была хоровым дирижером. Дирижировала хорошо, но мне хотелось петь. Все подбирала себе на слух и пела…

— Не мешает ли абсолютный слух в вокальном деле?

— На этапе учебы в училище абсолютный слух мне страшно мешал. Меня просто физически коробило, когда кто-то пел нечисто. А когда стала вокалисткой, то «попустило». Ведь партнеры бывают разные.

— Часто возникают курьезные, непредвиденные ситуации во время ваших гастролей?

— Да, бывает. Мой партнер в Мариинском театре Виктор Луцюк «прославился» тем, что Елене Образцовой сломал руку на опере «Кармен». В период работы с Виктором я как раз была в интересном положении и предупредила его, дескать, со мной надо осторожно. Но когда он меня в финальной сцене «бросил», то я приземлилась прямо на рог быка — бык из папье-маше, а рога его из витой проволоки. У меня был такой болевой шок, что искры из глаз посыпались…

Или случается, что партнеры решают пошутить — на сцене начинают корчить гримасы, чтобы рассмешить. Особенно на гастролях, когда накопилась усталость.

— Чувствуете ли вы востребованность на родине, если учесть, что и политики, и зрители сегодня увлечены только популярной музыкой?

— Сейчас в театры ходит много людей, залы полные… Но зачастую киевляне, которые живут в центре, возле театра, вообще не посещают оперу. И, наоборот, иногородние жители приезжают, им приходится ночевать у знакомых, на все идут, только бы послушать оперу. В метро как-то ко мне подошла женщина: «Ой, ви пані Швачка?» Оказывается, она часто бывает на моих спектаклях, сама из Вышгорода, ночует у подруги. Мне стало так приятно… Ради таких моментов и стоит выходить на сцену.

Раньше я хотела быть эстрадной певицей. Исполняла песни из репертуара Софии Ротару, Аллы Пугачевой, Анны Герман. Даже всерьез думала о карьере эстрадной певицы… Но опера победила! Если сравнить песни нашего поколения и современные, то ведь сейчас и голосу негде развернуться. Но все же в последнее время вижу, что опять востребованы голосистые певицы. И Джамала, и новая Алеша. Потому что «лабуды» уже наелись.

— Знаете ли вы английский, ведь вам пришлось поколесить по миру?

— На английском я говорю ровно настолько, чтобы меня поняли. Да, словарный запас у меня огромный. Но когда начинаю говорить эмоционально, то меня может заносить. И я смотрю, что режиссер меня не понимает, я его запутала.

Еще у меня есть мечта. Я все-таки чувствую в себе режиссерскую жилку, поэтому хочу поступать на режиссуру в консерваторию. Хоть опыт у меня немалый, но режиссер и актер — разные профессии. Я интуитивно чувствую задумки режиссера. Да, бывали трения с постановщиками… Но переломить их решения невозможно. Ведь режиссеры вынашивают концепцию как ребенка.

— Вам однажды пришлось петь вместе с Сергеем Пенкиным…

— Это было шесть лет назад в опере «Евгений Онегин». Он пел Ленского, а я Ольгу. У него великолепный голос. Сергей поразил меня своей простотой, доступностью. Да, оперная партия — сложная штука. Здесь должен быть не только потрясающий голос, но и техника, опыт работы с живым оркестром. Он продемонстрировал вокальную форму, хотя партия у него не совсем получилась. Потому что была незавершенной. Зато мы с ним подружились. Продюсер Пенкина даже предложил мне дальнейшее сотрудничество. Но у меня началась активная гастрольная деятельность.

— Есть ли у вас хобби, увлечения?

— Одно большое хобби— моя профессия. Ведь не дни проходят, а годы. У меня некий ассоциативный ряд: словно бы тройка лошадей проносится… А нужно спеть и итальянский цикл, и украинскую музыку, и французскую, и испанскую… И вообще — работы не початый край.