СМЕЙСЯ, ПАЯЦ!

«Приходи сегодня к нам на спектакль», — пригласил меня знакомый вокалист, я пообещала, хотя желание посмотреть спектакль оперной студии при НМАУ меня давно не посещало. Каково же было мое удивление, когда вместо ожидаемого и не вполне качественного «циркового представления» я увидела спектакль, а главное — живое действие в нем.

Давали кровавую веристскую драму Леонкавалло «Паяцы». Буря страстей, накал в отношениях героев и трагическая развязка, убийства, страдания. Все в лучших традициях веристской эстетики. «Паяцы» в этом смысле — спектакль показательный. Действующие лица — актеры бродячего театра, воплощение лицедейства и извращенного шутовства. Идея оперы лежит в глубине противоречия актерского притворства и мимикрии и озлобленной загнанной душой актера, сроднившейся со своей ролью. Публике не нужна искренность чувств и переживаний. Публика требует хлеба и зрелищ, а хищная публика требует кровавых зрелищ. Зловещий хохот паяца над окровавленными трупами — здесь вся суть чудовищных превращений человека в маску, не знающую ни любви, на жалости. Весь этот подтекст вложил композитор в свое детище, принесшее ему славу.

Тема спектакля об актерах очень популярна в артистической среде уже много веков. Призванные развлекать толпу, здесь они уже не играют, а обнажают свое «я». Впрочем, это лирическое отступление — только для прояснения некоторых деталей.

Итак, спектакль в спектакле. Но и этого мало. Нужно, чтобы публика почувствовала себя причастной к действию. Это была одна из режиссерских задач постановки (режиссер Роман Кофман). Зрительный зал в оперной студии небольшой, и сцена тоже не отвечает всем требованиям и возможностям спектаклей. Так что пришлось задействовать все пространство, в том числе и почтеннейшую публику. В самом деле, раз уж пришли на спектакль посмотреть, заодно и поучаствуйте.

Спектакль на удивление компактен и концентрирован: ни одной лишней детали (то есть ни одной лишней арии, лишнего дуэта и т. д.) Да и сюжет не особенно замысловатый: актерский быт, ревность, подстрекательство, убийство — ничего особенного для веристского спектакля. А режиссер из всего имеющегося решил «выжать» максимум. Известный в прошлом мастер «капустных» перформансов (вспоминается его «Кармен», выполненная в лучших традициях капустного жанра), Роман Кофман, кроме дирижерской и другой общественной деятельности, с некоторых пор занялся режиссурой. Первая его проба (первый «блин») — «Кармен» Бизе. Поэтому идя на «Паяцы», я настроилась определенным образом, по-кофмановски, и... увидела спектакль с элементами... впрочем, элементов было много. Кровавая веристская драма в комедийном ключе — это основное в спектакле (наверное, чтобы не страшно было). В детстве мы всему верили, боялись страшных бабаек и серых волков. Папы и мамы нас успокаивали, говорили, что они не настоящие, а мы все равно верили и боялись; переживали, когда волк съедал Красную Шапочку, и успокаивались, когда она появлялась жива и здорова. В этой постановке было что-то похожее. Юмор как основное действующее лицо сыграл роль «снимателя» напряжения в действии, завлекая публику и не отпуская ее внимания.

Последняя кульминационная сцена оперы, где и должна случиться вся трагедия — собственно «представление». Но с чего оно начинается: Тонио (В.Козин) — главный подстрекатель и отъявленный интриган — ходит со шляпой и собирает деньги с пришедшей публики, сначала с той, которую представляют артисты хора на сцене, затем — в зрительских рядах. При этом делает все так, что публика принимает самое активное и оживленное участие и с явным удовольствием — и вот уже в его шутовском цилиндре звенят и бутафорские монетки, и национальные украинские дензнаки. А Арлекина (Беппо — С.Пащук) на летающей тарелке в опере «Паяцы» Леонкавалло можно увидеть, я думаю, только в киевское оперной студии при НМАУ, и тарелка эта действительно приземляется сверху и мигает разными огоньками.

Однако не все так просто. Последняя реплика Тонио после всех кровавых драм: «Finita la commedia» — убирает всякие остатки юмора, который сопровождал действие почти до самого последнего момента. Весь фокус в том, что композитор приберег основной драматургический удар на самый конец спектакля. А режиссер сделал так, что ничто не должно было предвещать беду, даже мрачный (по режиссерской задумке — несуразный) Канио (Паяц — О.Монастырский), обряженный в костюм Пьеро, скорее не насторожил, а развеселил, и никем, в том числе и несчастными Коломбиной (Недда — С.Леонтьева) и Сильвио (М.Нагорный), не был воспринят всерьез. Такая двойственность в режиссерской трактовке оставляет место для воображения. То ли это просто финальный «выкрутас», то ли действительно обнаженный подтекст, — понимайте, как хотите. Но эффект достигнут — действие разомкнулось, не договорило, несмотря на финальную и вполне определенную реплику. Словом, именно в этом, на мой взгляд, сфокусировалась режиссерская позиция.

А теперь осталось перейти к самому ответственному моменту моего маленького рассказа — к актерской игре. Они все действительно играли. И это вокалисты, которые не особенно желают утруждать себя актерством. Даже Станиславский, наверное, воскликнул бы: «Верю!» Но шутки шутками, а это на самом деле была актерская игра. Однако нужно отдать должное режиссеру, который извлек из возможностей своих героев все, что мог, не только правдами, но и неправдами. Трагический и мрачный Канио, имея природную специфическую манеру пения — при этом с его лицом происходит что-то невероятное, даже, видимо, не подозревая об этом, был использован как комическое лицо. Роман Исакович решил оставить его так, скорее всего, чтобы не потерять естественности. Ну действительно, зачем что-то искать и придумывать, когда уже есть готовый персонаж? Специфическими певческими манерами мало кого можно удивить, а вот умение использовать это для общей пользы — признак режиссерского чутья.

Итак, спектакль сыгран, трагедия превращена в комедию, никто не умер, все весело раскланиваются под бурные аплодисменты. Хочу сказать, что постановка удалась, и, пользуясь случаем, приглашаю всех желающих, кто еще не успел посмотреть «Паяцев», на это представление, которое в Киеве идет уже без малого год. Приходите, не пожалеете!