СЛАДОСТЬ И ГОРЕЧЬ ЗАПАДА ГЛАЗАМИ ОПЕРНОЙ ЗВЕЗДЫ

Сегодня нередко можно услышать от мастеров оперного искусства в большинстве старшего поколения, что из наших музыкальных театров ушло то трепетное, независимое от материальных благ, отношение певцов к каждой партии, роли, которое было в советское время. Ушел возвышенный праздник души, который передавался со сцены зрителю. Мол, теперь талантливые певцы имеют возможность свободно по контракту выехать на работу в любую страну и стремятся главным образом заработать побольше денег, а не горят желанием служить высокому искусству.

На мой взгляд, это предвзятое суждение, не без примеси зависти, так свойственной нашей ментальности, и в значительной степени ностальгическое по ушедшей молодости. Хотя доля истины, безусловно, здесь есть. И прежде всего потому, что существенно изменились условия нашей жизни — экономические, духовные, правовые. Вместе с тем авторы упомянутых категорических суждений упускают очень важный для каждой творческой личности аспект — выбор репертуара и его диапазон.

Как известно, список дозволенных к постановке опер невелик. Во всех оперных театрах необъятного СССР ставились почти одни и те же спектакли из мировой и отечественной классики. Кроме того, ортодоксальные компартийные идеологи навязывали художественным руководителям коллективов постановки уродливых, заказных опер советских композиторов, рассказывающих о радостном труде рабочих и колхозников, о руководящей и направляющей... Доходило до полного маразма, когда вождь мирового пролетариата Владимир Ленин пел свои апрельские тезисы, стоя на броневике.

Исполняя заглавные партии в таких операх, талантливые певцы деградировали как художники и рисковали сорвать голос. К тому же в театрах существовали так называемые охранные нормы, по которым, скажем, народные артисты СССР должны были петь не более двух спектаклей в месяц. При таких условиях даже выдающиеся мастера могли разучиться петь.

Прежде всего, именно по этим причинам, когда пал пресловутый «железный занавес», лучшие голоса ведущих оперных театров Советского Союза ринулись завоевывать западные сцены. В 1988 году фактически покинул Киевский оперный театр и уникальный бас, народный артист СССР Анатолий Кочерга, заключив договор на пять лет с венской Штац-опера. Потом контракты последовали один за другим. Слава украинского артиста росла, он стал одним из любимых певцов первой дирижерской палочки мира — Клаудио Абадо, удостоился чести известной немецкой фирмы Дойче-грамофон записать на цифровой диск концертный вариант «Бориса Годунова». Это вторая запись данного произведения в его хрестоматийном виде, осуществлённая фирмой. Первая была с Шаляпиным.

В сентябре прошлого года я встретился с Анатолием Кочергой, который на четыре дня прилетел в Киев для участия в праздничном концерте оперных звёзд, посвящённом пятилетию работы телевизионной компании «Студия 1+1». Певец не был в Киеве уже 12 лет, поэтому, как он потом рассказывал, с большим волнением ступил на родную землю. И, конечно же, сразу поехал взглянуть на свой театр, которому отдал 20 лет, сфотографировался у его входа. Восхищался заметно обновлённой столицей Украины.

Анатолия Кочергу знаю давно, слушал все его, к сожалению, немногие партии, исполненные на сцене Киевского оперного театра, подготовил в своё время (как автор) передачу на Украинском радио о творчестве певца. Продолжаю по сей день следить за успехами теперь уже звезды мировой оперы.

Исполняя на киевской сцене много лет подряд лишь пять партий — Досифея («Хованщина»), Мефистофеля («Фауст»), Галицкого («Князь Игорь»), Сильвестра («Ярослав Мудрый»), старого каторжанина («Катерина Измайлова») — Кочерга в 40 лет, как говорится, в расцвете творческих сил, вдруг ощутил, что дальше так продолжаться не может. Он задыхался в атмосфере косности, жаждал интересной, большой работы.

От своих друзей, которые жили и работали в Вене, он узнал, что его разыскивает дирижёр Клаудио Абадо. Но хотя уже наступила горбачёвская «перестроечная» демократия, выехать на гастроли за рубеж советскому артисту всё ещё было не просто. А Кочергу, после того как он женился во второй раз, почему-то вообще полтора года не выпускали за границу.

И всё же в декабре 1988 года он по вызову друга выехал в Австрию. Там, встретившись с Клаудио Абадо, подписал контракт на пять лет работы в венской Штац-опера, где выдающийся дирижёр ставил тогда «Хованщину» М.Мусоргского. Абадо пригласил талантливого украинского певца исполнить партию Досифея. Позже они осуществили запись цикла «Песни и пляски» Мусоргского, за которую оба были награждены золотой медалью «Лучшая запись года» Международной музыкальной ассоциации США. Этот диск был выпущен в золотом варианте и мгновенно раскуплен меломанами. Теперь его можно только заказать. Творческое сотрудничество двух выдающихся мастеров продолжилось на многие годы.

Анатолием Кочергой интересовался ещё один знаменитый дирижёр мирового масштаба — Герберт фон Караян, но об этом певец узнал, лишь когда приехал в Австрию. В 1989 году они встретились в Вене, и уже сильно постаревший маэстро с обидой сразу заметил ему: «Как вы могли, молодой человек, даже не ответить ни на одно из моих приглашений?» Анатолий остолбенел, а придя в себя, стал объяснять Караяну, что не получал его приглашений. «Маэстро, — сказал певец, — если бы я знал о существовании хотя бы одного такого приглашения, я б на коленях по шпалам приполз бы к вам». Дирижёр не мог поверить, что Кочерге не передали его приглашений, что такое вообще может быть...

Как выяснилось, первое приглашение Караян послал Анатолию в 1977 году, а затем еще несколько. Однако, как известно, все такого рода официальные письма шли через Москву. А там решали в большинстве случаев так: зачем нам посылать за границу, да ещё к Караяну, певца из Киева, когда у нас есть свои звезды? И отвечали импрессарио дирижёра, что господин Кочерга очень занят в театре и не сможет приехать, а вот, скажем, господин Пупкин, не менее известный, талантливый московский бас, может, и готов.

Караян все же не оставил мысль о сотрудничестве с Кочергой и в 1990 году прислал к Анатолию своего агента с просьбой приехать в Зальцбург, где тогда работал маэстро, для деловых переговоров. Но певец на сей раз действительно не мог, не имел права принять его приглашение, поскольку уже подписал эксклюзивный контракт с Абадо. Такие на Западе строгие правила. И старый маэстро все понял, не обиделся, выразив надежду на какую-то совместную работу в будущем. Увы, этого так и не произошло, гениальный дирижёр вскоре скончался от тяжёлой болезни.

Когда Анатолий Кочерга в беседе со мной вспомнил всё, что он сделал за 12 лет работы на оперных сценах мира, я не только изумился диапазону его творческих свершений, но и с трудом верил, что он может выдерживать такие колоссальные физические нагрузки. Ведь петь приходится каждый день, а не два спектакля в месяц, как было в Киеве. И так работают на Западе все оперные певцы. Подчёркиваю, это прежде всего для тех наших артистов, которые питают иллюзии насчёт сытой и привольной жизни за границей.

К примеру, в Израиле Анатолий шесть дней подряд (в разных городах) пел симфоническую поэму «Бабий Яр» — сложнейшее произведение Дмитрия Шостаковича, где голос солиста звучит полтора часа без перерыва. Для сравнения замечу: в опере «Борис Годунов» заглавная партия на протяжении всего спектакля звучит 40 минут.

Наш прославленный бас работает ещё с такими знаменитыми дирижёрами, как Питер Штайнберг, Зубен Мэт, Лорэн Мазель, Серж Озава и другими, не менее известными. Поёт в операх «Аида», «Риголетто», «Фальстаф», «Дон Карлос». Часто исполняет «Реквием» Верди. Не ушли из его репертуара и хорошо знакомые русские оперы. Правда, их постановки осуществляются в каждой стране по-разному, поэтому интерес исполнителя к ним не угасает. Список постановок за рубежом русской классики с участием певца пополнился операми «Война и мир» С.Прокофьева, «Ночь на Лысой горе» М.Мусоргского, «Мазепа» П.Чайковского. С последней у Анатолия Кочерги связаны особые моменты его творческой жизни.

Первый раз петь партию Кочубея в «Мазепе» пригласил Кочергу немецкий дирижёр Питер Штайнберг. Маэстро ставил эту оперу в Зальцбурге. Всё бы ничего, но режиссёр откалывал там такие штучки, что исполнители были в шоке. Скажем, Орлику и Кочубею не отрубали голову, как было принято в XVIII веке в России, а казнили «по современному». Их клали на рельсы, и движущийся трамвай отрезал героям головы.

В следующей постановке «Мазепы» судьба свела Анатолия с великим музыкантом и удивительной души человеком — Ростиславом Ростроповичем. Дирижёр ставил оперу в миланском театре «Ла Скала» в 1999 году. Он договорился с дирекцией пригласить для работы над спектаклем молодого петербургского режиссёра Льва Додина, который уже был известен на Западе. Его работа во Флоренции над спектаклями «Пиковая дама» и «Катерина Измайлова» имела шумный успех.

«В постановке Додиным «Мазепы» не осталось ничего традиционного, начиная от декораций и заканчивая костюмами, — рассказывал Анатолий Кочерга. — Скажем, мой герой Кочубей скорее был одет в костюм Петра I, нежели в мундир украинского полководца времён Полтавской битвы. А в тюрьме на мне уже была рваная рубаха. Только музыка и текст остались почти без изменений. На этом настоял Ростропович. Всё же остальное режиссёр превратил в нечто невообразимое. Огромные колонны не стояли на сцене, а всё время то поднимались, то опускались. Артистам приходилось буквально ползать под ними, рискуя быть придавленными. В сцене казни Додин использовал не трамвай, а французскую гильотину, которой в Украине никогда не было».

Как писала пресса, итальянская публика приняла спектакль очень хорошо. Он шёл с аншлагами семь раз. И удивительного в этом ничего нет.

Дело в том, что оперу «Мазепа» мало кто знает на Западе, немного знакомы лишь с ее музыкальными фрагментами. Хорошо знают там русские оперы «Борис Годунов», «Хованщина», «Огненный ангел» (С.Прокофьева) и «Катерина Измайлова». Никогда не слышали «Запорожца за Дунаем», «Тараса Бульбы». В данном случае публика шла на Ростроповича и на голоса. А к современному, «индустриальному» стилю постановок оперных спектаклей на Западе уже привыкли.

После миланского сотрудничества Ростропович, можно сказать, ангажировал Анатолия Кочергу на свои постановки. В прошлом году певец работал с Маэстро в Мюнхене, Париже (исполнял партию Бориса Тимофеевича в «Катерине Измайловой»). Впереди новые встречи.

Интенсивность работы на Западе востребованного певца чрезвычайна. Он совершенно не принадлежит себе. Если по его вине сорвётся хоть один спектакль или концерт, имя такого певца, так сказать, автоматически вычёркивается из музыкальных агентств навсегда. Не допускается подписание параллельных контрактов. Это, по сути, ответ тем людям, которые упрекают Кочергу в том, что он не приезжает в Киев даже на День независимости.

Певец не забывает свою Родину, любит её, и уже своим именем, своим талантом приносит ей определённую славу. Ведь он остаётся гражданином Украины и солистом Киевской оперы (не занимая оплачиваемой штатной единицы). Правда, за годы работы А.Кочерги за границей из родного театра не поступило ни одного предложения. Лишь в этом году, с приходом нового директора — Петра Чуприны, начались конкретные переговоры.

Во время нашего разговора Анатолий Кочерга вспомнил один неприятный случай. В 1995 году киевская опера гастролировала в Париже, привезла «Бориса Годунова», «Мазепу» и «Хованщину», которые шли на сцене Гранд-опера. В это же время в парижском театре «Бастиль» работал Анатолий Кочерга. Увидев на афишах «свои» оперы, он предложил коллегам-киевлянам спеть в них, предварительно договорившись с дирекцией своего театра. Но ни Анатолий Мокренко (тогдашний директор Киевского оперного театра), ни Дмитрий Гнатюк (главный режиссёр), ни Владимир Кожухарь (дирижёр) никак не отреагировали на его предложение. Тем более что певец не стремился, как говорится, сорвать куш за своё выступление, хотя далеко не миллионер, вопреки убеждённости в обратном многих его коллег-украинцев.

Конечно, разговоры о богатстве Анатолия Кочерги — это миф. «Пусть попробует тот, кто так говорит, поработать певцом или актёром на Западе. Нужно «пахать», как вол, чтобы обеспечить себе хотя бы пристойную жизнь», — сказал мне Анатолий.

Действительно, таких звёзд, как Лучано Паваротти, который поёт там уже 36 лет, единицы... К тому же у него тенор, который оплачивается по самой высокой ставке. Далее идут женские сопрано, потом баритоны и, наконец, басы. Кочерга поёт на Западе только 11 лет. А это чрезвычайно мало, чтобы иметь повышенную ставку. К примеру, Николай Гяуров работает на сценах мира уже 40 лет, естественно, и гонорар у него побольше. С этим прославленным басом Кочерга много раз пел в операх «Борис Годунов» (Гяуров — Борис, Анатолий — Пимен), «Дон Карлос» (Гяуров — Филипп, Анатолий — инквизитор), поддерживает дружеские отношения.

Однажды, приехав в 1998 году на гастроли в столицу Мексики Мехико, он на второй день пребывания (ещё не успев выступить) был подвергнут бандитскому нападению на тихой улочке. В результате столкновения певец был ранен. Пуля раздробила Анатолию колено правой ноги.

Через пару дней, едва оправившись после мучительной операции, Анатолий Кочерга решил всё таки выступить перед любителями оперного искусства столицы Мексики, которые за несколько месяцев наперёд раскупили билеты на его концерты и не должны были лишаться ожидаемого удовольствия из-за действий каких-то подонков.

Для выступления Кочерга выбрал концертный вариант оперы «Борис Годунов». Он пел, сидя в кресле, ноги ему прикрыли чёрной атласной тканью, которая простиралась почти на всю сцену. Когда в театре открылся занавес, люди встали, долго аплодировали певцу и, стоя, слушали всё его выступление. А после была, казалось, бесконечная овация. На сцене выросла гора цветов, из которой были видны лишь голова и плечи растроганного, забывшего о боли артиста.

Любопытен порядок формирования пенсии для актёров на Западе. В Германии существует Международная сценическая пенсионно-страховая компания, которая страхует и обеспечивает пенсиями актёров драматических и оперных театров. Причём каждый актёр страхуется автоматически, потому что компания берет процентные отчисления из налогов, которые взимаются с артистов за выступления в той или иной стране мира. Скрыть свои доходы там невозможно, тем более актёру, который всегда на виду.

Ещё один нюанс. В каждой стране величина налога разная. Скажем, в Германии взимается 50 процентов от заработанных денег, во Франции — 38, в Италии — 35 и так далее.

Сегодня Анатолий Кочерга находится в отличной форме и получает, как он мне сказал, огромное творческое удовлетворение от разнообразия и обилия интереснейшей работы, от калейдоскопа талантливых дирижёров, режиссёров, партнёров, с которыми ему выпадает счастье сотрудничать.

Удивительной красоты бас Кочерги, довольно редкое для оперного певца драматическое дарование покоряют сердца любителей высокого искусства всех континентов. Он обязательный участник самого престижного ежегодного Международного фестиваля оперного искусства в Зальцбурге, который, несмотря на стоимость билетов от 400 до 500 долларов США, всегда проходит в переполненном театре на 2400 мест.

Лишь бы не подвело здоровье, а сделать этот выдающийся мастер собирается ещё очень много. И, конечно же, время от времени петь в своём родном Киевском оперном театре для своей родной публики, То, что он певец из Украины, Анатолий Кочерга всегда подчёркивает в биографической справке, которая пишется во время каждых гастролей. А в сольных концертах на бис, как правило, исполняет украинские романсы.