«Синдром програної війни. 12 есе про Олександра Кривенка» Вместо рецензии, или Тринадцатое эссе о Кривенко

Поделиться
Летом 2004-го вышла в свет книга известного журналиста Владимира Павлива «Синдром програної війни. 12 есе про Олександра Кривенка»...

Летом 2004-го вышла в свет книга известного журналиста Владимира Павлива «Синдром програної війни. 12 есе про Олександра Кривенка». Через десять лет после того, как известные львовские журналисты Кривенко и Павлив, «прощаясь с провинцией», отправились покорять Киев, непростая история особенного поколения, чьим символом был Сашко, стала предметом широких дискуссий во все более узких кругах людей, которых Владимир назвал в своей книге адептами нормальности...

Произведение Павлива читать непросто. Оно слишком искреннее для равнодушных. Оно слишком интимно и таинственно загадочно для тех, кто не знал или мало знал Сашка, его среду и неоднозначную судьбу его резонансных «проектов». Оно слишком мучительно и сентиментально для тех, для кого Сашко, его среда и резонансные проекты были незабываемым жизненным опытом, когда каждый день — как последний, а каждый год — за пять.

Но осмелюсь утверждать, что каждого, кто вчитался в эти неполные сто страниц текста, книга как минимум спровоцировала. На раздумья, на точки зрения, создающие полный спектр, — от безусловного приятия до жесткой критики ее постулатов, на не менее пестрые и противоречивые эмоции. Эта книга — фрагмент социальной истории, потому невозможно анализировать ее стиль, творческий метод и лексикон автора.

Если кратко — «Синдром...» из тех текстов, которые заставляют доформулировать несказанное, отболеть недочувствованное. Для себя.

И сказать еще несколько слов о феномене генерации, навсегда оставшейся поколением Сашка Кривенко...

«Се остання війна…»

Присутствие слова «война» в названии книги символично и оправдано, более того — необходимо. Учитывая как последние три-четыре года жизни Кривенко, так и процесс трансформации в представлении Сашка и его окружения определения синонимов, призванных уточнять доминирующий принцип всей его жизни — нонконформизм.

Кривенко был изысканным и эффектным нонконформистом. Его решения (и стиль их принятия) по поводу начала или прекращения участия в целом ряде «проектов» вызывали легкий (или не очень) шок у друзей и недругов и прочно вошли в легендарный фольклор львовских и киевских журналистских кругов. Кривенко ломал базовые общественно принятые финансовые, карьерные и статусные стереотипы с легкостью, присущей только ему.

Во второй половине девяностых Кривенко обзывал это словом «перформанс», которое способствовало взаимопониманию с «интуристами» (международными экспертами), пытавшимися постичь суть его очередного проекта. — «Перформанс!» — упорно выкрикивал он и на вопрос друзей типа: «Саша, а на фиг это тебе?»

Трудно сказать наверняка, когда Сашко оказался на «войне» и когда для него символ «перформанса» сначала сросся с термином «война», а потом был навсегда им заменен. Поскольку Сашко никогда не был похож на воинствующего ультрарадикала. Добродушный всепрощающий характер и недостаток «здоровья» всегда были предметом бесконечных автошуток и подначек. Как-то мы с Кривенко спешили вверх по ул. Хмельницкого на годовщину событий 9 марта 2001 года. Хохоча из-за того, что после десяти минут быстрой ходьбы мы «захекались, як пси», Кривенко торжественно объявил: «Знаєш, Тарасіку, якщо «почнеться» — станемо ми з тобою героями революції. Не тому, що відважні, а тому, що втекти не зможемо!»

«Война» неминуемо сменила «перформанс», когда Кривенко, объявив ее безвкусице, цинизму, двуличию и «рагулізму» в программной «Україні маргінальній» еще в 1993 году, летя на белом коне с саблей на вражеские редуты и проскочив «передовую», оглянулся вокруг, осознал и увидел, что войска его далеко позади...

Однажды в Запорожье, во время одной из многочисленных региональных медиально-общественных поездок, на вопрос типа: «Ребята, а что вы здесь делаете? Зачем это вам?» — традиционно хмурый и, мягко говоря, не бодрый в утреннее время Кривенко ответил после паузы и без вступления, цитируя классика — «Се остання війна, се до бою чоловіцтво зі звірством встає».

Не знаю, то ли этот ответ был слишком загадочным, то ли в устах Кривенко — слишком убедительным, но больше вопросов не последовало...

«Я не Александр Матросов, я — Павлик Морозов»

У войны свои правила игры и особое значение она придает противопоставлению условных терминов «свои» и «чужие». Многие из тезисов Павлива относительно львовского периода существования кривенковской тусовки базируются именно на этом четком размежевании. То ли из-за непоколебимых принципов, то ли из-за нехватки столичной фантазии «...ми розуміли, що нас «битимуть» чужі, тому серед своїх насильство вважалося недопустимим. Ми ніколи не те що не билися, але й навіть не хапалися «за барки» та не погрожували один одному. Ми знали, що в цьому середовищі нам не варто остерігатися ударів» (В.Павлив, «Синдром...»).

Реалии начала нового века несколько озадачили Кривенко. «Свои» становились «чужими», система ценностей, которая просто не обсуждалась еще семь-восемь лет тому назад, вдруг стала для мягкого Кривенко поводом для раздумий, часто направленно-оправдательных: «Знаєш, система тисне, людям доводиться коритися....» Павлив вспоминает в своей книге эпизод из «раннего» Кривенко. «Пригадую, як він збуджено розповідав мені про історію «зламання» нашого великого поета Павла Тичини. «Ти уявляєш, — казав мені Кривенко, — більшовики його не тортурували, вони його, естета, просто закрили на ніч у темній, смердючій камері зі щурами. І на ранок він здався».

Дальше аргументов стало не хватать. «Старий, я цього не розумію!!!» — подпирая подбородок и выкатывая глаза, говорил он как-то. «Пацан сам учора приходить на радіо (Громадське Радіо), п’ємо чарку, спілкуємось, а сьогодні він таке пише про мене...»

Конформизм других — как будто «своих» — Кривенко оправдывал для себя со все большим постоправдательным синдромом. Не будучи слишком требовательным к другим, Кривенко закрывал проблему «внутри» и впадал в депрессии.

Перлом тех времен была многозначительная декларация одного из «своих» — «Саша, я — не Александр Матросов, я — Павлик Морозов»...

«Сама-сама-сама, бегом-бегом-бегом...»

В стране становилось все «веселее», а ответов на ключевые вопросы у Кривенко — по поводу себя, по поводу «дела», по поводу среды — становилось все меньше.

Новую эпоху в оценке краха поколения открыл ряд банальных предательств, которые просто «выживанием» или результатом давления системы аргументировать было все труднее и труднее. Общественное поле вокруг Кривенко все более изобиловало «телами» тех, кто в зависимости, в предательстве принципов, просто «несвободе» находил особое, мазохистское удовольствие. «Слово» не означало больше ничего; честь, достоинство и благородство стали поводом для откровенного смеха, собственная твердая позиция, в зависимости от конъюнктурного момента, могла вызвать гнев даже у «друзей», что, наконец, аргументировалось интересами нации. Кривенко закатывал глаза и все больше молчал. Всепрощение сменилось ступором перед лицом системного кризиса банальных базовых человеческих ценностей, не имевшего, казалось, уже ничего общего с карьерой, «баблом», благосостоянием семьи.

Оптимистическая вспышка 2001-го сменила черная безысходность 2003-го. Наивные субъективные ошибки, не удержавшие на плаву «перформансы», в 1993-м превратились в объективное жесткое сопротивление извне любым попыткам реализации «войны» 2003-го. Все более редкие вспышки слабой энергии разбивались о крепкую стену системы, достойно поддерживаемой теперь уже многочисленными когортами адептов.

В те времена за рюмкой Кривенко часто возвращается к вопросу об «украинской нации» в своем стиле. В кругу друзей легендарной становится его речь о том, что ему, наверное, врут, и украинцы, которых он знает, не могли принять ряд таких судьбоносных решений для своего государства.

Тезис о Тычине и камере с крысами в роли оправдания действий окружения понемногу вытесняется горько-саркастическим комментарием наподобие легендарного михалковского «сама-сама-сама, бегом-бегом-бегом».

Трудно удержаться от кощунственного тезиса: может, и хорошо, что Кривенко не видел фейерверк общественно-политических кульбитов ряда персоналий в течение последнего года...

«Із лабіринту виходу нема…»

Больше всего дискуссий по поводу книги Павлива вызывал ряд тезисов, которые в целом сводятся к следующему: «... щодо Кривенка, то я не маю сумніву — розчарування в високих ідеалах української державності і цивілізованого суспільства, криза найближчого середовища, поразка у приватному житті... Коли всі ці фактори зійшлися в одній точці, Сашкові нічого не залишалося, як закрити для себе цей найбільш невдалий проект під назвою «(У)країна мрій»».

Нет и не будет конца дискуссиям, насколько Павлив «сгущает краски» и есть ли у него право фактически подозревать Сашка в своеобразном самоубийстве. Кто-то не согласится с неопровержимым для меня утверждением, что Кривенко имел страшный и неблагодарный дар — тоньше и острее, чем мы, предчувствовать и переживать системные кризисы на нашем пути.

Неопровержимо иное. Перефразируя «Україну маргінальну» Кривенко — он не любил сегодняшнюю Украину. Он любил другую...

Кривенко был верен своему стилю в своем разочаровании. Любимые строчки Кривенко из Рымарука, которые он неизменно горланил в состоянии чрезмерного возбуждения в последние годы:

«Із лабіринту виходу немає. Поезія — Медея, що вбиває Дітей своїх.

Їм любо це.
Не треба їх жаліти...»

* * *

Книгу Павлива читать непросто. Поскольку это не просто рассказ о чудаковатом экстравагантном любимце широких украинских кругов журналистов, художников, научных работников, политиков и обычных украинцев.

Книга Павлива — это приговор. Приговор поколению...

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме