СЕРЖ ЛИФАРЬ ДЕ ЛЯ ДАНС: КЛАССИКА И АКТУАЛЬНОСТЬ

31 марта — 1 апреля в Киеве прошел V Международный фестиваль балета «Серж Лифарь де ля данс», посвященный сразу двум датам — 200-летию первой балетной постановки в Киеве и 96-летию со дня рождения блистательного танцовщика и балетмейстера, педагога и теоретика балета Сержа Лифаря.

На Родину имя великого танцора вернулось только после его смерти, когда в Киеве в 1994 году состоялся Первый международный конкурс балета имени Сержа Лифаря. Сегодня этот конкурс стал уже традиционным и проводится раз в два года. А в перерыве проходит международный фестиваль балетного искусства «Серж Лифарь де ля данс». В этих фестивалях принимают участие лауреаты лифаревских конкурсов, а также многочисленные гости из Парижа, Нью-Йорка, Штутгарта, Милана, Мюнхена, Тулузы, Москвы, Санкт-Петербурга. На прошлом, Четвертом фестивале присутствовала и вдова Сержа Лифаря — графиня Лилиан д’Алефельдт-Лаурвиг. Она передала Музею исторических драгоценностей Украины на вечное хранение «Золотую туфельку», украшенную бриллиантами. Этот своеобразный балетный Оскар Серж Лифарь получил из рук президента Франции Шарля де Голля.

Нынешний фестиваль продолжил знакомство любителей балета с достижениями классического и современного балета, а также с постановками самого Сержа Лифаря. В рамках фестиваля был представлен балет «Ромео и Джульетта» на музыку Петра Чайковского в исполнении лауреатов III конкурса имени Лифаря Надежды Гончар и Сергея Егорова. Это первое воплощение хореографии Мастера на Родине состоялось еще во время Второго фестиваля «Серж Лифарь де ля данс». Лилиан д’Алефельдт дала авторское право на реализацию этой постановки, которую осуществила любимая ученица Лифаря Клод Бесси вместе с прославленными коллегами из «Гранд-опера» — Кристиан Власси и Аттилио Лабисом.

Сценическое воплощение увертюры-фантазии Чайковского Серж Лифарь трактует также по принципу обобщенной программности и выводит на сцену лишь двух действующих персонажей — непосредственно Ромео и Джульетту. В постановке сочетаются принципы монтажной драматургии (словно внезапно возникшая в памяти Джульетты сцена у балкона, которая сменяется реальной сценой в гробнице) с последовательностью развития сюжета — встреча на балу, любовный диалог, битва с Тибальтом (естественно, воображаемым публикой), горе Джульетты, которая должна отречься от любимого. Во время коды (ее Лифарь трактует символически) показан тяжкий путь влюбленных на Земле и их соединение в любви и счастье на небесах.

Хореография Сержа Лифаря была представлена и Вариациями из балета «Сюита в белом» Е.Лало в исполнении лауреата Первого и Второго конкурсов имени Лифаря Вадима Буртана. «Сюиту в белом» Лифарь ставил и в «Гранд-опера», и в Ла Скала, а также сам танцевал в этом спектакле. Вадим Буртан — легкий, подвижный, пластичный, он полностью соответствует тому рисунку танца, который появился в эпоху романтизма — простой, легкий, «певучий». Волей-неволей вспоминается, что именно в эпоху романтизма Мария Тальоне и Авдотья Истомина впервые встали на пуанты. Точнее на кончики пальцев, так как специальной обуви с твердым носком и жесткой прокладкой еще не было.

Невозможным казалось обойти в фестивале «Спящую красавицу» и «Лебединое озеро» Петра Чайковского в сочетании с хореографией Мариуса Петипа. Именно Чайковский — основоположник балета, как цельного спектакля с музыкальной драматургией — сыграл огромную роль в творчестве Петипа. Они дополняли друг друга, вместе писали либретто, Петипа заранее составлял балетмейстерско-режиссерский сценарий спектакля. До сих пор о мастерстве танцовщиков судят по спектаклям Чайковского и Петипа.

Па-де-катр из «Спящей красавицы» исполняли солисты молодежной группы Швейцарской академии балета (художественный руководитель Алекс Урсуляк). Юным танцовщицам еще не хватает безупречной синхронности в унисонном кордебалете, роль которого именно в XIX веке чрезвычайно возросла. Наиболее ярко выступила Зу Дуо-си, которая продемонстрировала тонкую музыкальность, легкость, пластичность.

Особый магнетизм присущ Анастасии Волочковой — солистке трех театров — Мариинского в Петербурге, Большого в Москве и Национального Королевского балета Великобритании. Лауреат Второго конкурса имени Лифаря, она выступила в нескольких номерах, представив классический и современный танец. Если в «Русской» из «Лебединого озера» Петра Чайковского царил свет, изящество русских поклонов и жестов, то в танце, посвященном трагической любви, Волочкова, облаченная в черный облегающий костюм, словно пыталась раздвинуть руками пространство, оградить свою героиню от наступательной терзающей музыки, то рывками сбрасывая «срывы» в оркестре, то в паузах застывая в скульптурных позах, напоминающих изображение танцовщиц на древних барельефах или вазописи (конечно, в более современном варианте).

Несколькими номерами были представлены и балеты Минкуса, который в свое время был даже популярнее Чайковского, ибо музыка его спектаклей более проста, местами мелодика с ее доступностью напоминает опереточную легкость.

Коротким, но ярким росчерком стало выступление солистки балетной труппы «Компани» Венской оперы, лауреата Третьего конкурса имени Лифаря Сандры Мюльбауэр. Она исполнила вариацию Китри из «Дон Кихота» Л.Минкуса (хореография Мариуса Петипа) — темпераментно, кокетливо, искрометно.

Восхитила своим фуэте юная солистка Большого театра России, лауреат Международных конкурсов Анастасия Меськова. Интересно, что она предпочла исполнить фуэте с веером в руках (Гран-па из балета Минкуса «Дон Кихот»).

Один из наиболее ярких номеров фестиваля — танец «Смерть розы» на музыку Густава Малера (хореография Р.Пети) в исполнении солистов Национальной оперы, народных артистов Татьяны Боровик и Виктора Яременко. Невольно вспоминались слова всех великих реформаторов балета, которые разными средствами хотели добиться одного – чтобы жест выражал одушевление, чувство и мысль. Ведь первоначально танец зародился в рамках празднеств, посвященных богам. У настоящих артистов, очевидно, на генетическом уровне заложено ощущение сакральности искусства танца, которую невозможно постичь рационально. Воспринимая такое искусство, зритель сопереживает, забывая о реальном мире, о собственном я. Умирающая роза Татьяны Боровик — это и благоухающая красота в самом начале танца — грациозная, утонченная, нежная, наполненная любовью; и наглядное увядание опадающих лепестков (дивная пластика рук!); и непреодолимое желание жить и нести красоту. Музыка Малера, наполненная непрерывной светлой скорбью, словно персонифицировалась в образах Татьяны Боровик и Виктора Яременко. Герой танцовщика все время пытается вернуть к жизни умирающую розу, собирает ее лепестки, лелеет ее стебель... Финальный изгиб тела балерины в бледно-розовом платье и распростертые вверх руки танцовщика — символ отчаяния и молитвы — до сих пор терзают сознание вопросом о справедливости этого мира, в котором красота столь недолговременна, в котором именно Настоящее нередко обречено на гибель и лишено шанса воскреснуть.

...Учитывая то, что проведение фестиваля совпало с днем юмора, солисты Национальной оперы Украины приготовили для публики сюрприз — несколько комических сценок. Бурные овации вызвала постановка Аллой Рубиной знаменитого «Сиртаки» М.Теодоракиса в исполнении Ксении Иваненко и Владимира Чуприны: легкий флирт в сочетании с весьма пикантными откровенностями любовных желаний.

Актуальным был номер под названием «Бомж», исполненный заслуженным артистом Петром Клявиным: пиджак на голое тело, «подстреленные» брюки, шарф а ля Бендер и непременный аксессуар бомжа — помятая газетка, которая одновременно служит и средством массовой информации, и скатертью, и покрывалом. Публика восприняла этот номер почти на ура, но в мыслях назойливо пробивалась строка Лермонтова «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Ведь то, что показал Петр Клявин на сцене, было не пародией, а, к сожалению, реальностью, над которой, воистину, не знаешь, смеяться или плакать.

...Пятый фестиваль «Серж Лифарь де ля данс» прошел. Он органично сочетал классическую и современную хореографию в исполнении отечественных и зарубежных звезд балета. Все это время за праздником наблюдал Серж Лифарь — с портрета. Прав был Морис Бежар, когда говорил о том, что, если б не было Лифаря, не было бы Бежара, Роллана Пети, Ноймаера, Форсайта, Килиана, Макмилана...