РАВНЕНИЕ НА КИТАЙ

Когда-то над китайским кино смеялись: просмотры фильмов братских социалистических стран были непременным элементом советского культурного абсурда. Но история повернула все самым неожиданным образом. Избавившись от коммунистического маразма, Украина (да и весь бывший Союз) превратилась в глубокую провинцию, в том числе и кинематографическую. В то время как Китай, не отказавшийся от идеи светлого будущего, быстро стал одним из мировых лидеров не только в экономике, но и в кино. И хотя недавняя фестивальная мода на Китай проходит, 22—23 сентября в Доме кино в честь 54-й годовщины образования КНР состоялись Дни кино Китая.

На открытии, где торжественно превозносилась украинско-китайская дружба, прозвучал призыв «равняться на Китай» в плане поддержки кинематографа. Чужим опытом, конечно, пренебрегать не нужно, но в этой риторике звучит стремление вернуться к советской системе кинопроизводства. Да, китайское государство проявляет заботу о кино. Там, как и во всей китайской экономике, синтезированы открытые рыночные отношения с государственным планом. Но возможно ли это в Украине? Экономика у нас хоть и варварская, но рыночная. Неудивительно, что сформированным советской системой кинематографистам мечтается о стабильной работе под грифом «по заказу Минкульта».

Китайская ситуация в кино чем-то напоминает нашу времен оттепели, вот только «закручивать гайки» там никто не собирается. Режиссерам дали ограниченную, но свободу. При желании в каждом незаурядном фильме можно найти «контрреволюционные» намеки. Государство не душит свои таланты — и фильмы Энга Ли, Чжана Имоу, Чена Кайхе и других привозят в Китай «медведей» и «оскаров». В Китае найден счастливый баланс между государственным контролем и авторской свободой.

Конечно, идеологическое кино в Китае снимается, но выглядит оно довольно экзотично. На Днях кино Китая таким фильмом оказался «Гуаши: лечение по-китайски». Эта семейно-судебная мелодрама (между прочим, сугубо американский жанр) рассказывает о нелегкой судьбе китайских эмигрантов в США, даже если им удается воплотить свою «американскую мечту». Как только лишь главный герой ленты, талантливый компьютерный дизайнер Сюй Датун, получает широкое признание в Америке, к нему начинает придираться обезумевшее враждебное общество. Наглая организация защиты детей подозревает его в жестоком отношении к сыну, начинает судебный процесс и едва не разрушает семью Сюй Датуна. А причиной всех неурядиц было лишь экзотическое китайское лечение «гуаши», примененное к малому ребенку и воспринятое узколобыми американцами как садизм. Извне этот фильм — о сложностях межнационального согласия, необходимости так называемого культурного диалога. Но в нем заложен мощный антиамериканский посыл вплоть до скрытого призыва «возвратиться в Пекин» из этого дикого буржуазного мира. Тем не менее, если это агитка, то агитка времен политкорректности: фильм снят в Америке, основной упрек американцам — их непонимание китайской культуры. Оптимистический финал, где два закадровых голоса переводят китайские слова на английский язык, лишь оголяет фальшь современного поликультурализма: фильм, призывающий к политкорректности, сам является глубоко антиамериканским.

Кстати, о китайцах, трудоустроенных в Америке. Режиссер Энг Ли сделал сногсшибательную карьеру от психологического кино типа «Ум и чувство» с Эммой Томпсон до годзиллоподобного комикса «Галк», недавно шедшего в нашем прокате. Посередине этого трагического пути стоит оскароносный «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» (2000), также показанный в Доме кино. В этой сказочке в стиле кунг-фу на экране не пролита ни единая капля крови, отсутствие насилия компенсировано ошеломляющим нарушением законов гравитации. Во время поединков персонажи передвигаются по воздуху не хуже, чем по земле. Блокбастер, построенный на экзотических мотивах китайского фольклора, стал хитом далеко за пределами Китая.

Ослабление китайской цензуры привело не только к признанию Китая как кинематографического государства. Оно неизбежно оголило проблемы китайского человека. С фильма «Одно дыхание» стало понятно — барьеры между Западом и Китаем на самом деле давно преодолены: китайцы так же страдают от экзистенциальной безысходности и тщетности человеческих отношений. История семейной измены и метания главного героя от одной женщины к другой повторяет схемы европейского кино, уже давно набившие оскомину своими интимами и порнографическими связями. Все это вкупе с модным «догмовским» изображением оставляет ощущение дежа вю, в данном случае не очень приятное.

Только одну ленту из четырех можно было назвать стопроцентно китайской — «Мои родители» Чжана Имоу (1999). Фильм без драмы, почти бесконфликтный, но до самого края наполненный духом китайской аутентичности. Сюжет можно изложить одной фразой: сын после смерти отца возвращается в родное село и вспоминает историю любви своих родителей. Тем не менее, как и должно быть со всяким хорошим фильмом, синопсис ничего не говорит о сути. Она — в прошлом древней, традиционной китайской культуры, существующей сейчас только в виде воспоминаний главного героя. История любви родителей в фильме яркая, сочная и нарядная — в противоположность нынешней китайской действительности, показанной в черно-белых тонах.

...А пока наши студии простаивают, уже и до них добрались вездесущие китайцы. Список китайских фильмов, снятых на украинской земле, может пополниться продолжением блокбастера «Герой» знаменитого Чжана Имоу. Таким образом, если и равняться на Китай, то только в одном: государство должно наконец обратить внимание на кино.