Польский режиссер Марек Павловский: «Из украинских артистов у нас знают только Ступку — в роли советского генерала!»

Марек Павловский - известный в Европе кинорежиссер. Он не любит, когда его называют документалистом, хотя больше известен именно благодаря документальным лентам.

Пан Марек называет себя «рассказчиком истории». И о том, что он действительно умеет талантливо «рассказывать» разные истории, свидетельствует успех его относительно нового фильма «Беглец». Эта киноистория (о четырех беглецах, переодетых в форму эсэсовцев, которые пытались убежать 20 июня 1942 года из концлагеря Аушвиц-Биркенау) приобрела огласку в мире. Фильм увидели не только в Европе, но и в Северной и Латинской Америке, Японии, Африке. Ограниченный круг киноманов посмотрел работу в Украине и России. Фильм получил 13 премий: в частности, бронзовую медаль на нью-йоркском фестивале в 2008 году и награду российского «Золотого витязя».

В интервью ZN.UA Марек Павловский признался, что украинское кино, к сожалению, сегодня мало известно польской аудитории...

- Пан Марек, как-то вы заметили, что история, показанная в документальном кино, должна быть прежде всего эмоциональной. Что именно вы имели в виду?

- То, что зритель сначала все воспринимает сердцем и лишь потом - умом. Если он не почувствует историю, то не захочет ее понять. Если зрителя удается поразить, он начинает мыслить. А если его ничто к этому не понуждает, то он или не воспринимает определенную тему, или относится к ней безразлично. Поэтому нужно выстраивать драматургию так, чтобы зритель проникся ею, чтобы что-то его сдвинуло, даже разозлило. Должна быть любая реакция, но не равнодушие! Равнодушный зритель не мыслит.

- Каким был ваш путь в кино? Предшествовал ли ему определенный творческий опыт?

- Моя фильмография пока что небольшая: около шести фильмов. Так немного картин потому, что раньше работал в теат­ре, потом на телевидении, был шеф-редактором и режиссером редакции. В определенный момент захотелось создать и высказать что-то большее.

Мне было важно, чтобы ленты жилы долго. Пока что мне это удается, поскольку «Бег­леца» вписали в историю музея в Освенциме, его показывают с образовательной целью. Среди молодежи в свое время проводился конкурс на лучший фильм на тему Освенцима. Пусть это немного нескромно, но именно «Беглеца» она признала лучшим.

«Запрещенная любовь» также где-то циркулирует по миру. Ко мне недавно обратились из Музея холокоста в Вашингтоне с просьбой предоставить эту ленту, так как им интересна ее проблематика. Упомянутые фильмы живут, их активно смотрят и молодые зрители, что меня очень радует.

- С чего началась ваша работа в документалистике?

- Когда я был шеф-редак­тором и продюсером крупного коммерческого польского телеканала, моей задачей было создать его структуру. Работать пришло много молодежи. Я должен был их научить документировать и исследовать, правильно построить фильм. Именно тогда я начал искать темы для профессиональной подготовки подчиненных. Были две условные группы - так называемые исследователи и режиссеры-документалисты.

Еще с того времени, когда я занимался театральной режиссурой и жил в разных городах Польши, у меня сохранились контакты с людьми. И кто-то из давних знакомых рассказал, что есть короткий, на четыре минуты, фильм - этакая череда кад­ров о нарушении расовых прав. Я отправил своего стажера-документалиста, чтобы он сделал картину минут на 20. Позже его показали на канале «Тефаленум». Как оказалось, этот документалист ничего особого не выяснил.

Именно тогда я и понял, что работа на телевидении меня больше не интересует, не приносит никакого эстетического удовлетворения, и решил снимать свои фильмы.

Случилось так, что первым моим реализованным проектом стал фильм «Запрещенная любовь», в котором я использовал упомянутые четырехминутные документальные кадры. Мне захотелось вернуть молодой паре, о которой повествует фильм, их утраченную первичность. Мы не знаем, кто они, не знаем даже их имен, происхождения. Я условно назвал их Бруня и Герек.

Чтобы снять этот фильм, мне и моей жене (мы вместе работаем) пришлось объехать на машине немало городов и сел Польши: должны были найти свидетелей этих событий. Нам удалось обнаружить их не только среди поляков, но и среди немцев - участников драматических событий, о которых повествует этот четырехминутный эпизод...

Замечу: эту мою работу ценю более всего. Конечно, лента стоила большого труда, однако во время работы над ней я почувствовал себя не только режиссером, но и историком, осветившим хотя бы малый фрагмент истории.

- В Украине знают таких мэтров кино, как Кшиштоф Занусси, Роман Полански, Ежи Гофман, Кшиштоф Кеслёвский и многих других. Знают ли поляки украинское кино?

- Очень мало. Мне трудно вспомнить хоть один украинский фильм, который бы в последнее время появился на экранах в Польше. Те, кто немного ориентируется в истории мирового кино, сразу вспомнят Сергея Параджанова... Но он не украинец, а армянин, который творил в Украине.

В польских кинокругах дол­ж­­­­ны знать и других. Но если говорить о простых поляках, главным источником знаний которых о кино является телеэкран или кинотеатр, то...

Из последних картин, которые я мог бы причислить к «украинским» из тех, что показывали в Польше, - «Водитель для Веры»... Но из украинцев там только Богдан Ступка, которого хорошо знают в Польше. И он играет советского генерала.

Полякам было бы интересно увидеть украинское кино. В нем отражаются ваша культура, образ жизни. Я удивляюсь, почему вы не делаете рекламу своей продукции, а поляки не проявляют интерес к украинским фильмам? Возможно, здесь вопрос в популярности продукта и количестве денег, которые каждая из сторон хотела бы получить.

Единственный кинофестиваль, посвященный украинскому кино, фестиваль в Кракове, но он рассчитан на узкие круги. Даже на польском телеканале «Куль­тура», который пытается показывать последние фильмы, рассказывать о спектаклях, художественных выставках, новых книгах, нет никакой информации об украинском кино. Польскому зрителю доступны новые английс­кие, ирландские, итальянские фильмы, даже популярные ныне иранские, но украинское кино там не представлено.

- В украинском интеллектуальном пространстве до этого времени существует традиция ломать копья из-за общей с другими истории. В частности, с поляками...

- Украинско-польская история - предостережение для всех нас, для нашего будущего. Однако она не должна нас отчуждать друг от друга. У нас схожие языки, схожая ментальность - у нас есть все, чтобы объясниться.

Меня удивляет, что украинцы до сих пор не заинтересовались «Беглецом». Ведь в фильме фигурирует украинский герой. На фоне сложной истории Украины, когда украинцы, с одной стороны, были вынуждены сотрудничать с немцами, а с другой - были жертвами нацизма, эта документальная картина показывает человека, который должен был верить полякам, с которыми убежал из конц­лагеря... Тогда уже не имело значения, кто украинец, кто поляк. Важен был человек сам по себе, его возможности, страхи. Эти люди убегали, потому что хотели жить, осуществить свои мечты.

Эту тему в Украине почему-то обходят. Мы не должны воевать с другими - только со своими стереотипами и своим прош­лым, психологическими страхами. Проб^­лема и в том, что поляки мало знают украинскую культуру. Так складывается, что украинцы больше знают о Польше, чем поляки об Украине! И это проблема не только поляков, у которых нет интереса к познанию культуры своего соседа, но и украинцев, которые не прилагают достаточных усилий, чтобы представлять украинское кино в мире, в частности в Польше. Если мы эмоционально закрываемся в себе, не хотим узнавать о других, то не закрываем ли перед собой целый мир?