Поэтика будничности

«Подождите аплодировать! Вы еще фильма не видели! От того, что ему дали в Каннах ветку, фильм лучше не стал», — обратились авторы фильма «Подорожні» («Попутчики») Игорь Стрембицкий и Наталья Конончук к зрителям в Доме кино, устроившим каннским лауреатам «овацию стоя» еще перед началом сеанса. Позже, после киевской премьеры «Подорожніх», зрители, не привыкшие слепо доверять регалиям и званиям, выглядели несколько растерянными. Ведь украинское кино в Каннах прославила лента, которая на первый взгляд мало отличается от студенческой кинопродукции, знакомой фестивальной публике. Сразу рождаются две версии по поводу украинского триумфа в Каннах. Конечно, можно предположить, что дипломная работа Игоря Стрембицкого получила «Золотую пальмовую ветвь» случайно, и далее говорить не о чем. А вдруг мы, привыкнув к традиционной украинской киносерятине, прозевали появление чего-то выдающегося?

Несмотря на ожидания публики, штурмовавшей Красный зал Дома кино, «Подорожні» не являются прорывом в киноискусстве ни в тематическом, ни технологическом, ни в стилистическом отношениях. Ленты о «неполноценных», изолированных членах общества (данная картина снималась в приютах для пожилых и психоневрологических диспансерах) являются самым настоящим мейнстримом нашей документалистики. Стоит вспомнить не только фильмы нового поколения режиссеров («Иные» Суркова, «Мухи» Ольги Ореховой, «Viva Vita» Елены Бойко), но и произведения «классиков» — например, «Гамлет с хэппи-эндом» Александра Коваля или «Завтра праздник» Сергея Буковского, напомню, наставника каннского лауреата. «Подорожні» отлично вписываются в эту линию — здесь и гуманистическое внимание к униженным и оскорбленным, и критика системы, отвергающей «иных», и непременный в таких случаях пафос: так кто же «нормальные» — мы или они? Визуальный ряд фильма соответствует фирменной марке «сделано на кинофаке»: тускло-жухлое изображение, снятое на просроченной, местами бракованной «Свеме», неаккуратный монтаж, неуклюжее освещение и тому подобное. Да и образный язык не отличается радикальностью: поэтическое кино прочно сидит в сознании каждого выпускника кинофакультета КГУТКиТ. Сюжет в фильме отсутствует, запечатленные режиссером образы апеллируют исключительно к зрительской интуиции и ощущениям. Конечно, такое кино в Украине любят и умеют снимать: что такое украинская документалистика, как не Дзига Вертов, увиденный глазами Сергея Параджанова и пропущенный сквозь решето шестидесятнического эпигонства? Так уж сложилась киноистория, и упрекать здесь некого. Получается так, что «Подорожні» полностью сливаются со своим кинематографическим фоном, и нам, привыкшим к такому кино, нелегко на этом фоне заметить его достоинства. Но члены каннского жюри, к счастью, редко смотрят украинские фильмы. Они рассмотрели чудо там, где мы видим только серую будничность.

Режиссеру удалось погрузиться в повседневность, в сферу, не замечаемую именно потому, что она слишком близко. Фильм Стрембицкого — совсем не о пациентах сумасшедшего дома. Объект его внимания — то, что обычно выпадает из поля зрения из-за своей самоочевидности. Мы привыкли обращать внимание на уникальное, необыкновенное, отличное — но вовсе не на ежедневные банальности и клише. Несмотря на свой причудливый вид, все герои фильма олицетворяют всепоглощающую будничность. Между тем камера Стрембицкого исследует унификацию человеческого поведения. Реакция «попутчиков» на появление киноаппарата является весьма конвенционной: страдающие болезнью Дауна, позируя перед объективом, стараются принять как можно «более нормальный» вид; врач тычет кошку в объектив камеры, сообщая, что ее тоже снимут в кино; сценаристка фильма Наталья Конончук, попав в кадр, посылает оператору воздушный поцелуй. Удивительным образом Стрембицкому удалось не попасть под власть банальности, а взять ее под контроль, заставить служить своему замыслу. Он как будто умышленно вводит в фильм множество кинематографических клише, чтобы лучше рассмотреть структуру унифицированного «поэтического» кинообраза. Что может быть примитивнее натюрморта с чашечкой кофе и сахаром на белой скатерти? Но язык «Подорожніх» как будто заключает в кавычки эти стандартные эпизоды, указывая: это не просто кофе с сахаром, это клише, на которое все научились не обращать внимание, но давайте присмотримся к нему пристальнее. Так же трудно увидеть за испуганными физиономиями душевнобольных, пытающихся придать лицам «нормальное» выражение, их индивидуальные трагедии. Стрембицкий «вытаскивает» больных из их бытовой среды — только для того, чтобы переместить их в другое пространство банальности. Более простой прием невозможно и придумать: он снимает своих героев по одному на фоне белой простыни. Снова клише, и вновь элементарный режиссерский ход менее всего похожий на халтуру. Стрембицкий говорит о будничности будничным же языком — и выигрывает.

Парадокс ленты в том, что это произведение превращает свои недостатки в собственные же достоинства. Можно с ужасом представлять, как бы выглядел этот фильм, снятый на «Кодак»: лишь «Свема» с ее неповторимой серо-зернистой фактурой способна воссоздать визуальную атмосферу нашей будничности. Белые вспышки между монтажными склейками, которые кто-нибудь другой отправил бы в мусорную корзину, ставят акцент на абстрактности и универсальности отображенных на пленке образов. Не сомневаюсь в скором появлении оскорбленных голосов, неудовлетворенных тем, что Украину в мире будет презентовать «бракованный фильм о бракованных людях»: конечно, у нас же столько замечательных произведений о наших духовных сокровищах! Оказывается, сокровища никого не интересуют. Во главе современной художественной иерархии опять оказываются серые, неприметные произведения, которые легко перепутать с кинематографическим хламом. Конечно, каннское жюри не обладает монополией на определение шедевров, и при всей произвольности и случайности его приговоров стоит признать, что «Золотая пальмовая ветвь» — не только награда конкретному произведению, но и определение киноприоритетов на будущее. Поэтому ошибается Игорь Стрембицкий, когда думает, что его фильм не стал лучше после победы в Каннах. Послание каннского жюри этого года можно прочитать так: прочь красоту, прочь шумный поиск отличий и экзотики, прочь яркую уникальность; будущее — за тихой поэтикой будничности. Звучит обнадеживающе.