ПЕРСОНИФИЦИРОВАННАЯ ИСТОРИЯ: ПЛАСТИКА ЗАРЕМБЫ-БОГИНСКОЙ

Как известно, история сплетается из судеб. Но в коллизиях глобальных свершений советских времен личность как таковая попиралась. Что печально, этот рудимент социального прошлого очень живуч, и поэтому важно начать всматриваться, вслушиваться в истории родителей, бабушек и дедушек. Не стоит это откладывать на отдаленное «завтра», ибо оно без полноценного «вчера» становится ущербным.

Вхождение Евгении Зарембы-Богинской в искусство можно считать случайным и даже несвоевременным. Первые опыты в шамотной пластике она начала в 75 лет, гораздо позже, чем этим мастерством с виртуозностью профессионала овладел известный керамист Леонид Богинский, ее сын.

Уникальная коллекция, составляющая 23 скульптурки исторических персонажей, впервые была представлена на суд зрителя в галерее «Ирена». В пространстве камерного зала восседали Соломия Крушельницкая, Иван Франко, Тарас Шевченко, Карл Маркс в молодые годы и представители политической, с позволения сказать, элиты ХХ века. Невероятно выразительные портреты персонажей представляют собой прекрасный пример городского наивного искусства.

Этот пласт фольклорной культуры мы имеем в практически не сформированном или зачаточном состоянии. Официальная нить исследований, утверждая штамп сельскохозяйственной Украины, исключила его из своей орбиты, оставив в качестве народного искусства только то, что создавалось в деревнях. Но именно в культуре городского фольклора была воспитана Е.Заремба-Богинская, знавшая множество песен фабрично-заводской среды, в которых, на удивление нам, пелось о похождениях принцев и королей.

То, что образный ряд песенно-обрядовой культуры значительно позже и в сильно трансформированном виде, скорее как отстоявшийся эмоциональный всплеск, проявился в ее изобразительности — свидетельство самобытного таланта, который в сложных перипетиях судьбы не смог реализоваться ранее.

Жизнь Е.Зарембы-Богинской — это «хождения по мукам», в которые были вовлечены многие. Рожденная до революции, еще без генетического страха расстрелов, ссылок, предательства, она, испытав на себе страшные лишения, голод, скитания и унижения, всегда оставалась личностью с сильным внутренним стержнем.

Оставшись без родителей ребенком (мать умерла, а отец был вынужден прятаться на Кавказе, так как до революции занимал пост начальника уездной тюрьмы), Евгения в 16 лет попадает в Киев. Ее образование — два класса политехнического училища. А дальше — бесконечная работа на заводах с утра до позднего вечера и радость иногда иметь вторую работу, чтобы было чуть легче растить детей.

Закончила трудовую деятельность санитаркой в больнице — в 75 лет. От полученной возможности иметь свободное время у нее прорастают крылья. Она с упоением читает и начинает лепить, создавая небольшие жанровые сценки — тематические отголоски времен молодости. Впоследствии пластика перерастет в персонифицированные образы истории. Она работает, очень любопытно комментирует свои творения. Комментарии и сейчас живут в памяти детей и внуков. Всего пять лет было отведено ей для реализации себя скульптором-аматором. Позже пропала острота зрения.

Последние десять лет долгой жизни, в которой она всегда была интуитивно мудра, прошли в кругу семьи, ядром которой она оставалась. Родившись в день православного Рождества, Евгения Заремба-Богинская как хранительница домашнего очага собирала за столом большую семью и в этой радости общения с близкими видела главный смысл жизни.

Ее скульптура, уже после смерти шагнувшая к зрителю, несет огромный заряд положительной энергии. Будучи без сомнения видным явлением в аматорской пластике, восхищая выверенностью, лаконизмом форм и найденностью характеров, она сохраняет главное заложенное в нее качество — тепло рук мастера.