ПАНФЕСТИВАЛИЗМ КАК ИДЕЯ

Будто оправдывая отсчет исторического времени с нуля XXIII Московский международный кинофестиваль, который завершил свою работу в прошлую субботу, ознаменовался серией новшеств. Сомнительные на первый взгляд, они между тем оказались вполне разумными. И это составило своего рода интригу нынешнего смотра. Ведь все время приходилось разгадывать странности происходящего. Вот первая: изменив своей почти полувековой традиции, ММКФ состоялся почти на месяц раньше обычного — в июне. Далеко не сразу обретенная мною разгадка: некогда в соцлагерных контекстах ММКФ задумывался в паре с Карловарским кинофестивалем. Одно и то же место в международной сетке фестивалей по нечетным годам занимал первый, по четным — другой. Понятно, идея «братской эстафеты» себя давно изжила. Оба конкурса стали ежегодными, то есть конкурирующими. Решение не «бодаться» с бывшим партнером вполне достойно первым принял ММКФ. Таков секрет первого ларчика. Второй, тоже, казалось бы, беспрецедентный: в официальном конкурсе не было заявлено ни одной картины от страны-хозяйки. И это при том, что среди снятых за год более чем семи десятков российских лент есть выдающиеся, как, скажем, «Телец» Сокурова, и просто отличные, стильные работы — «Москва» А.Зельдовича, «Нежный возраст» С.Соловьева, «Праздник» И.Сукачева и др. Разгадка кажущегося самоуничижения России снова проста и позитивна по сути: худшие работы брать не захотели, а лучшие и так были заявлены на иные, престижные конкурсы. Между тем участие в «А-классных» фестивалях жестко регламентируется правом «первой ночи». Впрочем, в конкурсе от Германии был представлен практически российский фильм — «Сделаем это по-быстрому» С.Бодрова-старшего с В.Машковым и С.Бодровым-младшим в главных ролях. А если вдуматься, то все просто замечательно: наконец-то покончено с махровой традицией ММКФ лоббировать и проталкивать «свои» ленты из квазипатриотических соображений. Так что номинальное отсутствие на собственном празднике для российского кино, скорее, знак духовного взросления.

Чем Канн начинает, тем Москва заканчивает

«Если работа не приносит вам удовольствия, превратите удовольствие в вашу работу». По логике этого совета, как стало сейчас всем очевидно, «отцы» ММКФ решили обернуть его врожденные недостатки в искомую специфику. Трудно заполучить в конкурс новейшие и лучшие фильмы, узурпируемые на корню более мощными и авторитетными смотрами? Зато можно вне творческого состязания собрать и показать разом своей публике и гостям всех чужих лауреатов. И вообще — все наиболее заметное в мировом кино. Разбросан ММКФ по отдаленным пунктам московского мегаполиса? Зато чуть ли не в каждом можно устроить свой локальный микрофестивальчик по особой программе. Например, на нынешнем в пресс-показах без обычной толкотни за дефицитными билетами можно было увидеть и скандального победителя последнего Берлинале — «Интимность» П.Шеро, и совсем недавнего триумфатора Канна — «Пианистку» М.Ханеке. И вовсе символично вышло, что церемония закрытия ММКФ увенчалась технологически грандиозным мюзиклом Б.Лурмана «Мулен-Руж», ибо именно этой лентой всего месяц назад открывался Канн. (Замечу лишь, что эта вещь посильнее «Титаника» будет.) А вот на открытии московского фестиваля была показана совершенно свежая и, на мой взгляд, вообще лучшая лента нынешней программы — «Амели» Ж.-П.Жене, у которой, уверен, большое будущее. Виртуозно сочетая компьютерные технологии с традиционными, отвязный юмор с философской метафорикой, фарс с лирикой, авторы создают жизнеописание юной парижанки буквально с мига зачатия до момента, когда ею овладевает первая настоящая любовь. В промежутке эта оригинальнейшая по замыслу история повествует о том, как дивная по натуре дева Амели (запомним новое имя — Одри Тату) случайно занялась делом, которое вообще-то составляет компетенцию Всевышнего — стала дарить счастье несчастным и этак по-доброму, не жестоко, карать злых. Иные детали сюжета здесь неуместны, а фильм обязательно нужно видеть. Он показался и по стилю повествования, и по идее, и по настроению явлением решительно свежим, «утренним» для нового века кино.

Всего конкурсная программа включала в себя семнадцать лент. И, по общему признанию, качественно несколько улучшилась сравнительно с прошлыми годами. И все же конкурсный блок по уровню отставал от дюжины авторских неконкурсных микрофестивалей, которыми оброс ММКФ. Подборка Е.Тирдатовой «Большие надежды» — наиболее многообещающие режиссерские дебюты. «8 1/2» — коллекция П.Шепотинника, представляющая, с его точки зрения, новейшие тенденции в мировом кино (здесь последние работы Л. Мудиссона, Спайка Ли, М.Макмальбафа, А.Сокурова). Обойма («Национальные хиты») В.Дмитриева явила чемпионов внутреннего проката различных стран. «АИФ — другое кино» А.Плахова составили киноделикатесы арт-творчества вроде последних фильмов Ф.Озона, Я.Шванкмайера, Т.Миике и др. К.Разлогов, главный отборщик ММКФ, представил сразу две авторские программы: «Опасные связи» (эрос в новейших и неортодоксальных киноупаковках) и «Социалистический реализм вчера и сегодня». Меня угораздило увидеть из первой обоймы португальский «Фантазм» Ж.Родригеша — занудно-нескончаемая номенклатура весьма негигиеничных гомосексуальных шалостей. О «соцреализме» речь впереди.

А еще были микрофестивали швейцарского, южно- и северокорейского кино, неизвестного американского киноавангарда, документальных фильмов («Ателье»), ретроспективы М.Янчо, Р.Кормана, Н.Панайотопулоса и И.Пырьева, российская программа («Россия, которую мы обрели»), медиа и молодежный форумы и еще с полдюжины специальных программ. Быть везде не представлялось возможным, но в том-то и состоит установившийся «брэнд» ММКФ. Он отныне явно видит себя парадом фестивалей, системой смотров или своего рода панфестивалем, взявшимся репрезентовать публике стереоскопическую картину мирового кинопроцесса, а не только устраивать ристалище для узкой подборки работ вне конкурса.

Сохранил ММКФ свои амбиции мероприятия интеллектуального, насыщенного конференциями, «круглыми столами» и дискуссиями. Только Союз кинематографистов России провел три такие встречи — «Российский прокат: миссия выполнима», «Среди чужих. Российские кинематографисты на Западе», «Режиссеры против критиков». ЮНЕСКО и Совет Европы организовали международный семинар «Культурное многообразие и индустрии культуры». Медиафорум — круглый стол по авторскому праву. Правда, стоит признать, что, по моим наблюдениям, полемического азарта и свежих идей на подобных встречах как-то поубавилось. Видимо, перестроечный драйв все-таки улетучился. Предметно анализировать отдельные фильмы смысла нет, а вот лучший кадр в аудиовизуальном потоке, на мой взгляд, таков: президент Путин и актер Николсон совместно борются с комарами на Николиной горе в имении Михалковых — образ державного протекционизма с человеческим лицом.

Украинские экстремы

При всей фееричной многоликости и избыточности XXIII ММКФ, как ни удивительно, присутствие украинских мотивов в его полифонии оказалось заметным. Во-первых, в составе авторитетного международного жюри (совсем как в недавнем отечественном министерском корпусе) весьма респектабельно смотрелся наш неповторимый Богдан Ступка. Во-вторых, в панораме российского кино с чрезвычайным интересом была встречена новая работа К.Муратовой. По требованию кинематографической публики Дома кино здесь даже пришлось повторить просмотр ее «Второстепенных людей» и «Тельца» А.Сокурова. Восторженные комментарии так и роились в кулуарах вокруг нашей ленты. Упорно циркулирующим оказался также слух о том, что К.Муратовой сделано некое заманчивое предложение с российской стороны и от него будет очень трудно отказаться. Между тем Кира Георгиевна на сей раз не почтила Москву личным присутствием. От нашей режиссуры представительствовал О.Янчук с «Непокоренным». Но и этот автор, как ни поразительно, стал героем одного из фестивальных дней. Фильм был включен в экстравагантную по концепции программу К.Разлогова «Социалистический реализм вчера и сегодня». Известный теоретик дал соцреализму настолько безразмерное толкование, что в одном ряду очутились и «Кавалер Золотой звезды» М.Донского, и «Танцующая во тьме» Л. фон Триера, и наш фильм о «генерале-хорунжем Романе Шушкевиче» (так в каталоге!). Концептуальную эксцентрику усугубила организационная: показ «Непокоренного» был назначен на 23 июня, то есть чуть ли не на день пятидесятилетия Великой Отечественной войны. Ни с того ни с сего возник идейно-политический контрапункт, переросший в скандал, инициированный корреспондентом радио «Свобода» и «Общей газеты» М.Тимашевой. Вот как она сама в интервью автору этих строк сформулировала суть своего протеста: «Вся художественность «Непокоренного» исчерпывается, на мой взгляд, старыми советскими штампами, которые участвуют в идеологическом перевертыше. Все, что там было плохо, здесь — хорошо. Но по-человечески мне на самом деле отвратительно не это, а апологетика персонажа в нацистской форме. Я знаю мнение многих людей в Западной Украине, которые склонны оправдывать Романа Шухевича на том основании, что он одновременно воевал и с нацистами, и с советским режимом. Однако на данную территорию, как известно, он вошел именно с фашистскими войсками, добровольно примкнул к Гитлеру и сознательно стал офицером СС. Для меня оправдания этому не существует. Признаю, здесь есть личный момент: мои прабабушка и прадедушка были тогда расстреляны на Украине как представители еврейского народа именно нацистами и никем другим. Но в данном случае для меня важнее не столько беды евреев, сколько вообще деятельность этого персонажа, точно так же касавшаяся жизни поляков, русских и восточных украинцев. Я полагаю, фильм такого рода, да еще 23 июня, не мог быть показан в рамках ММКФ». Главный киноархивист России В.Дмитриев, разделив исходную позицию М.Тимашевой (и, кстати, рецензента «Непокоренного» в прошлогоднем выпуске «ЗН»), все же в оргвыводах был более толерантным: «Эта картина направлена очень резко против коммунизма, но она сделана абсолютно по стандартам советского кино 30-х годов. Интересно, что люди, отрекающиеся от этого прошлого, на самом деле очень прочно, намертво в нем сидят. И поделать с этим ничего не могут. Внутреннее состояние такого кондового советского человека очень чувствуется в картине. Но всякий фестиваль должен быть вне цензуры. Если мы начнем применять к фестивалю политические или моральные критерии, он неминуемо рухнет. Кто-то не захочет религиозных, а кто-то антирелигиозных фильмов. Кого-то оскорбит излишне обнаженное тело, а кто-то без этого вообще не мыслит для себя кино. Если мы утверждаем свободу и демократию как принципы, то должны признать вместе с тем и их определенные издержки относительно наших личных критериев. А фестиваль — это место для свободы дискуссии».

Вот такие две громкие — каждая по-своему — украинские премьеры состоялись в Москве. Также вне конкурса, но без заметного резонанса, был показан «Тир» Т.Томенко. А среди журналистской братии впервые за много лет можно было уидеть единственную украинскую съемочную группу — от телеканала «ТОНИС».

Еще одно феноменальное и беспрецедентное обстоятельство увенчало ММКФ — его общая положительная оценка, доминирующая в международной и российской прессе. Даже наиболее компетентный в таких вопросах и потому сдержанный А.Плахов заключил: «…Можно со всей определенностью сказать, что 23-й стал самым удачным из московских фестивалей последних десяти лет. Что касается его сравнения с каннским и так далее, они пока все еще возможны в качестве доброй шутки». А стоило все это 140 млн. рублей, из которых половину выделило государство, 48 млн. — спонсорские вклады, остальное — натурой в виде оргуслуг, скидок и т.п. По случаю Минкульт России приурочил свой манифест: отныне Музей кино превращается в национальную институцию, а руководство ММКФ и города вполне предметно повело речь о строительстве в парке им.Горького целостного фестивального комплекса. Вот тут бы «нашему брату» в очередной раз и собезьянничать, сымитировать «того брата»…