ОТКРЫТИЕ СЕЗОНА: МНОГООБЕЩАЮЩЕ...

17 сентября концертом Симфонического оркестра Национальной филармонии Украины под управлением Николая Дядюры в столице открылся 137-й сезон. В программе — Второй фортепианный концерт корифея украинской советской музыки Льва Ревуцкого (солист — Евгений Ржанов) и «Фантастическая симфония» Гектора Берлиоза.

К открытию сезона были приурочены две предваряющих концерт акции: «духовная импреза» — дискуссия «Людина, родина, добробут, Україна в третьому тисячолітті», состоявшаяся в музыкальной гостиной, и открытие в фойе Колонного зала им.Лысенко выставки сакрального искусства. На выставке, которая продлится месяц, представлены иконописные произведения, графика и работы маслом (руководители данного проекта — Н.Стороженко и М.Титов).

Второй фортепианный концерт Ревуцкого посвящен памяти Н.В.Лысенко и вполне уместен «в роли» произведения, открывающего сезон в зале имени Лысенко. Интерес публики к сочинению подогревали два фактора: во-первых, концерт этот исполняется крайне редко, во-вторых, интриговала фигура солиста — Евгения Ржанова, блестящего украинского пианиста, живущего и концертирующего ныне в Германии и посему появляющегося на киевской сцене не более раза в сезон.

Четырехчастный цикл концерта Ревуцкого заставил вспомнить, скорее, о цикле симфоническом, чем о цикле концертном (быстро-медленно-быстро). Произведение поколебало некоторые устоявшиеся мнения относительно творчества Ревуцкого. Например о том, что талант этого композитора преимущественно колористичен, что наиболее сильной стороной его является лирико-пейзажное мастерство, а главным интонационным источником и ориентиром выступает мелос украинской народной песни. Эти известные «общие характеристики» Е.Ржанов и Н.Дядюра подвергали сомнению и отрицали ежемоментно: в их исполнении были подчеркнуто артикулированы аллюзии к традициям русской школы — несколько тяжеловесной, эпической (линия Бородина, Глазунова и Мясковского). С другой стороны, призывно-бодро-токкатные звучания, не вуалирующие, а наоборот, подчеркивающие ударно- молоточковую природу рояля, заставляли вспомнить об интонационном строе советского времени — оптимистично-энергичном, жизнерадостно-утверждающем. Евгений Ржанов предстал внешне более сдержанным, чем ранее, но исполнение его отличалось, как и в прошлые годы, идеальным сочетанием отточенной техники и эмоциональной выверенности. Правда, проблема ансамбля в скерцозно-токкатных эпизодах (первой, второй и четвертой частей) подчас возникала, и не до конца ясно было, что это — недостаток единого пульса, отсутствие сыгранности, неповоротливость оркестра или запрограммированная сумятица.

«Фантастическая симфония» Гектора Берлиоза — произведение не просто широко известное, а хрестоматийное. Николай Дядюра рискует браться за такие опусы и порой показывает заслуживающие пристального внимания результаты. Так случилось и с «Фантастической».

Прежде всего Н.Дядюра по-своему выстроил цикл, сыграв attacсa третью и четвертую части («Сцена в полях» и «Шествие на казнь») и подчеркнув генеральную паузу перед пятой («Сон в ночь шабаша ведьм»). Тем самым цикл состоялся уже к четвертой части («Шествие на казнь» воспринималось как полнозвучный финал), а последняя — пятая — часть симфонии звучала как постскриптум, вынуждающий еще раз пройти весь путь — от «Мечтаний, Страстей» — и до «Шабаша». Этот драматургический профиль подчеркивала и тонко проведенная линия трансформаций широко известной «темы возлюбленной» (по преданию, таковой для Берлиоза была актриса Генриетта Смитсон). Несколько ускоренный темп начала первой части, скрадывавший контраст между вступлением и сонатным аллегро, спровоцировал одновременно непривычный жанровый акцент темы — маршеобразность. И лишь к концу части Н.Дядюра привел ее к лирическому эмоциональному знаменателю, выдержанному и в последующих частях (особенно хорошо во второй части — «Бал»). Можно много рассуждать о правомерности такой трактовки. Аргументом «за» здесь будет появление в данной интерпретации несколько неожиданной, но художественно оправданной жанровой арки от первой части к финалу, что подчеркнуло стройность и логичность конструкции. «Против» — некоторая «немецкость» трактовки «Фантастической» — с претензией на философичность, обстоятельность, но отнюдь не на французскую легкость. (Нельзя не заметить, что «подтолкнул» к такому решению Н.Дядюру сам Берлиоз, ориентируясь в «Сцене в полях», например, на бетховенскую «Пасторальную»).

Впрочем, подобные рассуждения критики возможны, необходимы и уместны лишь в одном случае — когда произведение исполняется за сезон несколько раз, несколькими дирижерами, разными оркестрами. Сегодня нам остается об этом только мечтать. А пока лишь констатирую: сезон начался — и начало его сулит много «открытий чудных».