«Отец» Шерлока Холмса считает русские деньги. Режиссер Игорь Масленников: «Моду на экранизации бульварных романов я называю телевизионной падалью»

«Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Зимняя вишня», «Пиковая дама», «Ярославна — королева Франции», «Гонщики» — эти и другие ленты принесли кинорежиссеру Игорю Масленникову невероятную известность. На днях он отмечает 75-летие. В интервью «ЗН» Игорь Федорович рассказал о своем новом кинопроекте «Русские деньги» (экранизации пьес Александра Островского «Волки и овцы», «Доходное место», «Свои люди — сочтемся»), также вспомнил совместную работу с прекрасным украинским актером Бориславом Брондуковым.

— Игорь Федорович, почему именно Островский и почему именно сегодня «Русские деньги»?

— В наше меркантильное время такое название уместно. Даже поразительно, насколько персонажи Островского узнаваемы в наше время, а методы «деятельности» этих взяточников, шулеров, охотников за чужим наследством не изменились на протяжении полутора веков.

— Первая ваша картина — по пьесе «Волки и овцы» — готова. Легко ли нашли средства, чтобы снять «Русские деньги»?

— Я давно увлекся этой идеей и стал предлагать ее различным российским телеканалам. Однако никто всерьез не заинтересовался моим предложением. Только в прошлом году удалось получить финансирование от Федерального агентства по кинематографии. При этом мы прошли конкурс сценариев.

— Насколько мне известно, Российское государство не финансирует картины целиком — обязательным условием является участие частного капитала.

— Мы поступили так: наша студия «Троицкий мост» внесла часть суммы из собственного фонда. Эти деньги мы планируем получить назад от проката ленты в кинотеатрах, на телеканалах и от продажи DVD. Уже проведены переговоры с кинодистрибьюторами, а также с представителями «Первого канала».

— Каков бюджет производства?

— Девятьсот тысяч долларов: 100 тысяч — наши, 800 тысяч — государственные.

— Съемки картины вы начали в Петербурге, затем отправились за тысячу километров в заволжскую глушь — родовое имение Островских. Насколько важно для вас было поработать именно там?

— В своей усадьбе в Щелыково, где сейчас находится музей, Островский написал большинство своих пьес. Усадьба расположена в Костромской области. В этой глуши сохранилась атмосфера девятнадцатого века. Там даже отсутствуют линии электропередач, поэтому нам не пришлось ничего маскировать, как это обычно делают, когда хотят скрыть следы современной цивилизации. В самой усадьбе вещи остались на тех же местах, что и сто лет назад, когда там жил Островский. Для меня это имеет большое значение, потому что когда-то я занимался сценографией.

— Это было еще во времена вашей работы на телевидении?

— Да. В шестидесятые я руководил литературно-драматической редакцией на Ленинградском телевидении. Георгий Товстоногов делал у нас телеспектакли. Я наблюдал за ним, учился. Рисовал ему эскизы декораций (в детстве я занимался в художественной школе). Поэтому очень тщательно подхожу к вопросам художественного оформления.

— Вашим козырем считается выбор актеров. Смоктуновский, Янковский, Леонов, Лавров, Михалков, Джигарханян, Караченцов, Солоницын… Я уж не говорю об Алле Демидовой, которая сыграла в четырех ваших фильмах.

— С Аллой мы дружим давно. Она снялась у меня в «Собаке Баскервилей», «Пиковой даме», «Письмах к Эльзе». А в «Русских деньгах» ей досталась «шкура» Мурзавецкой — главная роль. Мы дружим. Можно сказать, семьями. Дело в том, что с Аллиным мужем — сценаристом Владимиром Валуцким — мы знакомы еще со времен работы над картиной «Ярославна — королева Франции». Потом были «Холмс», «Зимняя вишня»…

— В последние годы Алла Сергеевна нечасто появляется на экране.

— Знаете, не каждый актер станет участвовать в том, что сейчас снимается. А серьезных ролей, к сожалению, днем с огнем... Понимаю, что массовая культура должна существовать, но уж очень низок ее уровень. Например, пошла мода экранизировать бульварные романы. Как филолог, я не могу спокойно на это смотреть. Я называю это телевизионной падалью. Очевидно, не в тех руках сегодня культура…

Наш мастер на Высших режиссерских курсах Григорий Михайлович Козинцев когда-то часто говорил нам: «Ремеслом вы овладеете. Вы станьте людьми!» Примерно то же самое я говорю и своим студентам. Умоляю их не заниматься халтурой. Сейчас такое количество возможностей подзаработать, к примеру, в рекламе, что соблазн очень велик. Но на этот счет у меня с ними разговор суровый: если узнаю, что кто-то из них занимается рекламой, я отчислю такого студента. И вот почему.

С давних времен в Петербургской академии художеств так повелось: если профессор узнавал, что студент халтурит в газете или журнале, занимаясь карикатурами, то немедленно отчислял его. Ведь карикатурист портит глаз и руку. После этого он не сможет реалистически выразить действительность, его все время будет тянуть на шаржирование: художник физиологически так устроен. Примерно такая же ситуация получается и с режиссерами, занимающимися рекламой. Собственно говоря, это даже не режиссура, это совершенно другое занятие. Это некое ремесло, не имеющее никакого отношения к тому, чему надо учить молодых режиссеров. А учить их надо искусству, чтобы они создавали художественные произведения, а не «зубную пасту».

— Вы сами часто беретесь за экранизации. Какую из них считаете наиболее удачной?

— Не надейтесь, что скажу: «Собака Баскервилей». Самой удачной считаю «Пиковую даму».

Там я попытался решить проблему, с которой сталкивались многие режиссеры. Пушкин излагает историю как бы в обратной перспективе: сначала узнаем о том, что произошло, затем — как это произошло. Трудно выстроить последовательность событий, чтобы превратить это в зрелище, ибо невозможно рассказывать зрелище шиворот-навыворот. А при хронологическом порядке повесть просто теряет то очарование, которое получилось благодаря вольному рассказу Пушкина. Поэтому я принял решение просто прочитать Пушкина…

Авторитетный ленинградский критик Раиса Беньяш впоследствии сказала Алле Демидовой, с которой дружила: «До Пушкина дотянулся только Смоктуновский. А вы зря подстриглись…»

В целом же, вокруг картины был заговор молчания. И только через год, в день рождения Пушкина, «Пиковая дама» была показана по ТВ, тотчас же обрушился шквал телефонных звонков, поздравлений и тому подобное. Считаю эту картину лучшей из всего того, что сделал.

— Среди множества звезд, с которыми вам приходилось работать, оказался и украинский актер Борислав Брондуков, сыгравший инспектора Лестрейда в серии о Шерлоке Холмсе. Как он попал на роль англичанина?

— Передо мной встала задача найти на роль Лестрейда комичного, забавного актера, потому что именно таким был он в сценарии. Выяснилось, что все наши комики какие-то очень уж русские, и найти «англичанина» — это целая проблема. Типологически, вроде, ничего, но как только начинают играть, то сразу что-то неанглийское выходит. А Брондуков был и комичным персонажем, и, как мне казалось, интернациональным.

Мы с ним встретились, но он сразу сказал: «Какой я англичанин? У меня же украинский акцент!» Я сказал, что мы сможем переозвучить. Уже тогда существовала этическая норма, что без разрешения самого исполнителя переозвучивать его каким-то другим голосом нельзя. Тогда Боря сказал: «Замечательно, если это будет Игорь Ефимов». Был у нас на «Ленфильме» такой актер, который работал, в основном, в дубляжной группе. У Бори сработало внутреннее чутье.

Мы все получали удовольствие от общения с ним. А Рина Зеленая была просто влюблена в него и каждый раз спрашивала: «Будет ли сегодня на съемках присутствовать инспектор Лестрейд?»

Он был замечательным актером! Не просто исполнитель, а очень искренний, органичный актер, очень хорошо наполняющий собой любую роль.

Брондуков был буквально «набит» анекдотами. Многие актеры — анекдотчики, это так принято. Но Боря был в этом смысле удивительным кладом. Как только он появлялся, все ждали чего-то смешного. Его шутки касались, в основном, украинской тематики — сала, горилки, всякого такого. Он был душой компании, человеком забавным, обаятельным и очень приветливым.

— И как же вы «лепили» из него англичанина?

— Я провел с Брондуковым пару бесед, и он легко все ухватил. А во время работы отличался полным пластическим доверием тому, что предстояло сделать.

Рисунок роли был найден довольно быстро. А вот с костюмом пришлось повозиться. Но когда наконец нашли образ Лестрейда — все ему мало, он из всего вылезает, все у него затянуто «в дудочку» — то Боря сразу понял, что надо делать. Через этот облик, через эти гетры, через эту дурацкую кепку понял, куда двигаться надо.

— С Украиной, с Киевской Русью, вас связывает картина «Ярославна — королева Франции».

— Мы отталкивались от романа Антонина Ладинского «Анна Ярославна, королева Франции». Владимир Валуцкий ограничил историю коротким отрезком времени — путешествием Анны из Киева в Париж, которое длилось год. Сценарий содержал множество сюжетных поворотов и приключений. Композитор Владимир Дашкевич средствами музыки сократил дистанцию между одиннадцатым веком и двадцатым. Наметился жанр фильма, не похожий на традиционное представление об историческом кино. Хотелось без ложного пафоса, но занимательно взглянуть на жизнь наших далеких предков, шутя поведать о серьезном; увидеть их не в парадных одеждах, увековеченных на иконах и фресках, а в пропыленных костюмах воинов и путешественников.

— Тем не менее на вашей декорации Софийского собора фрески изображены очень точно. Специально для этого ездили в Киев?

— Мы посетили Софийский собор с художником картины, и она тщательно зарисовала все изображения. Более того, если вы внимательнее присмотритесь к нашей декорации, то увидите, что мы изобразили даже несохранившиеся фрески: мы отыскали их в научной литературе по Древней Руси (в XVII веке их зарисовал один голландский путешественник, побывавший в Киеве).

Надо сказать, мы очень подробно изучали ту эпоху: костюмы, прически, манеру поведения, антураж… У меня до сих пор лежат целые стопки рабочего материала для этой картины. Но интересно то, что как раз историческая достоверность принесла нам немало проблем. Во-первых, многих удивило то обстоятельство, что героиня носит короткие волосы: «Где ее знаменитая коса?» Но во времена Киевской Руси девушки, как и парни, стригли волосы, а косы отпускали только после замужества. И по длине волос можно было определить их семейный стаж.

Или: «Откуда в вашей картине взялись запорожцы?» — этот вопрос задавали даже историки. Какие запорожцы?.. Чубы на головах варягов появились задолго до появления запорожских казаков. Из скандинавских источников мы узнали, что варяги выбривали себе голову, оставляя в центре чуб. Так же стал делать и киевский князь Святослав, который тоже был варягом. Он погиб на днепровских порогах, где и был похоронен. И запорожцы, которые немного позднее появились там, переняли от Святослава эту прическу, назвав ее «оселедець».

— Несмотря на такую дотошность, «Ярославну» никак не назовешь исторической лентой. Скорее, сказкой, отсылающей зрителя во времена славянского «детства»…

— Вообще-то, кино как раз и является продолжением нашего детства. Ведь кажется, что на съемочной площадке все участвуют в какой-то игре, все заняты каким-то несерьезным делом. Очевидно, в кино попадают люди с инфантильными чертами характера?