От великой – до смешной. Актриса Светлана Крючкова: «С судьбой Ахматовой у меня много мистических совпадений…»

Есть актеры, которые во всех творческих контекстах держат себя как бы особняком. И любые «вихри враждебные» им нипочем, поскольку силой своего дарования могут сами поднять такую стихию! Светлана Крючкова из этого ряда. Массовый зритель помнит и любит ее по старым картинам «Большая перемена», «Родня», «Женитьба», «Царская охота». Театралы всегда ждут ее новых работ на сцене БДТ в Санкт-Петербурге (одна из последних – «Васса Железнова»). А тонкие ценители высокой словестности, возможно, обожают «другую Крючкову» -- мастерского интерпретатора поэзии Ахматовой, Цветаевой, Тарковского, Бродского, Петровых… Недавно Крючкова сыграла в кино великую Анну Ахматову. И, несомненно, на этом поприще она «другая». Мало похожая на смешную разбитную Песю Шмуклес из нашумевшего телесериала Сергея Урсуляка «Ликвидация». С разговора об этой роли актрисы и началась наша беседа.

«Свет… Иди прочти что-нибудь!»

— Светлана Николаевна, а ведь многие зрители открыли вас для себя заново после этой самой одесской тети с труднопроизносимой фамилией Шмуклес…

— Вы считаете, у нее трудная фамилия? А по-моему, очень простая— тетя Песя Шмуклес! Фильм снимали в Одессе на Молдаванке. Чудный город, чудные люди! Они меня совершенно покорили. Воображаю реакцию граждан, если бы мы в России вот так вошли в какой-нибудь двор, перекрыли его парашютом на целый день и сказали: «Ну-ка, все сидят тихо, никто никуда не выходит, телевизоры выключить!» Одесситы сидели! Сидели целый день и еще нам помогали. Да, по сути, нам помогал весь город во время съемок этой трудной картины! Например, я в том дворе набралась таких сленговых выражений, которыми потом буквально блистала моя тетя Песя. А недавно мне звонят друзья из Одессы и говорят: «Слушай, Светка, мы тут переписываем все твои фразы!» Я говорю: «Вы с ума сошли, я ж ими в Одессе и обогатилась». — «Да что ты — у нас уже давно так не говорят!» Я, к сожалению, ещё не видела фильм, но уверена, что это очень хорошая картина. Но мы говорили о поэзии…

— Возможно, переход будет слишком контрастным: от Шмуклес перейдем к Ахматовой… Как родилась идея ваших поэтических вечеров? Неужели из-за «безработицы» в родном театре?

— Эта идея возникла неожиданно. На одном из кинофестивалей были проблемы то ли с механиком, то ли с пленкой, и повисла неловкая, долгая пауза. Коллеги попросили меня: «Свет, иди прочти что-нибудь!» И я пошла. Читаю одно стихотворение, другое, зрители слушают… Отпустили меня только через час! Наверное, после этого случая пришла мысль делиться своими любимыми стихами и поэтами.

— Но ведь это не просто — выйти и читать час-два наизусть. Должен быть багаж, опыт прочитанных и пережитых книг…

— Все начинается в детстве. Когда я была маленькой девочкой, мною никто не занимался, и я запоем читала книжки. Помню, мне встретилась книга Дмитрия Кедрина, и я почему-то выучила одно стихотворение из нее. Оно мне очень понравилось. Сейчас, в 57 лет, мне уже понятен смысл этого стихотворения, но что я там нашла в 13 лет? Не понимаю до сих пор. Вот, послушайте:

Ты говоришь,

что наш огонь погас,

Твердишь, что мы состарились

с тобою,

Взгляни ж, как блещет

небо голубое!

А ведь оно куда старее нас...

Вот с этого стихотворения началась моя любовь к поэзии.

— Мне всегда казалось, что отношения с поэзией — очень личные. Наверное, читая стихи со сцены, нужно быть уверенным, что в зале — единомышленники?

— Ко дню рождения Марины Цветаевой я делала специальную программу, которая называлась «Я любовь узнаю по боли». Туда вошли «Поэма Конца» и «Поэма Горы», которые сейчас мало кто читает. И когда я пришла в Малый зал филармонии, была приятно удивлена — треть зала занимала молодежь, и половина этой трети — мальчики, они пришли на Цветаеву! Зал был битком набит, а эти дети сидели в первом ряду.

Цветаева, как и Ахматова, поддерживала дружеские отношения с Маяковским, ведь она тоже была новатором стихосложения. Если сравнивать их, то Цветаева — это вулкан. Я была около Везувия, к нему подойти страшно, там же лава внутри! Мужчины ее боялись, боялись ее безмерности, неизвестно когда грядущего извержения. Ахматова — это океан. Снаружи — тишь да гладь, а внутри — буря!

«Ахматова – эпический поэт»

— Светлана Николаевна, а ведь совсем недавно вы сыграли и Анну Ахматову – уже в кино… Причем в фильме украинского режиссера.

— Да, это потрясающая работа, мне очень повезло. Режиссер фильма — киевлянин Дмитрий Львович Томашпольский. Сейчас он живет в Москве. Блестяще образованный человек и очень интересный художник, он написал удивительный сценарий документального фильма об Ахматовой — «Луна в зените», или «Сон во сне». Нужно было показать три возраста Анны Андреевны. Величественная Света Свирко — петербургский режиссер — удивительно похожа на Ахматову средних лет. Бог дал ей черты лица Анны Андреевны — такие же нос, веки, пластика. Изменили только цвет волос, больше ничего. Я играю Ахматову в конце жизни. Она сама говорила о себе: «Есть одна Ахматова, есть другая, а есть еще и третья».

Борис Васильевич Анреп, которому было посвящено много стихов поэтессы (например, стихотворение «Это просто, это ясно, это всякому понятно, ты меня совсем не любишь, не полюбишь никогда»), встретился с ней в Париже через много-много лет. Он увидел Анну Андреевну, которая к тому времени сто килограммов весила и была уже совершенно не похожа на себя. Борис Васильевич был просто в шоке, он выскочил из комнаты и не смог говорить, настолько был потрясен переменой — и внешней, и внутренней. Но я уверена, что она никогда бы не стала поэтом такой мощи, если бы уехала из России, как это сделали многие другие. Недавно я была во Франции, на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, у русских могил. Кого-то помнят больше, кого-то меньше. На могиле Ольги Глебовой — актрисы, поэтессы — стоит каменный крест, и кто-то повязал на нем шарфик. Значит, помнят. Но если бы Ахматова тогда, в двадцатые, уехала вместе с Глебовой, не было бы ни «Реквиема», ни «Северных элегий», ни «Ветра войны». Она эпический поэт, именно поэт, как она говорила: «Неважно, мужского рода или женского, поэт — всегда поэт». Ахматова осталась в России и перенесла все ужасы войны, разрухи. «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был…»

Во время съемок фильма у нас с Димой Томашпольским возникла такая степень взаимопонимания, как в любви, когда не нужно говорить, всё и так понятно. И моя любовь к Ахматовой, наверное, не случайна. Ахматова родилась 23 июня, я — 22-го. Она всю жизнь прожила на Фонтанке, и я всю жизнь живу на Фонтанке, она с одной стороны Аничкова моста, я — с другой. Таких мистических совпадений очень много. Фильм получился удачным. Надеюсь, мое ощущение разделят и зрители. Совместная работа с замечательным киевским режиссером удвоила мою любовь к вашему городу. Это был замечательный опыт. Анна Андреевна — истинный поэт и потрясающая женщина. Вот маленький пример. Она 1889 года рождения, ровесница Эйфелевой башни, МХАТа и Гитлера. Ей было уже за пятьдесят, когда начался их роман с Владимиром Георгиевичем Гаршиным, имя которого вырезано на камне в военном госпитале в Кронштадте. Гаршин всерьез собирался жениться на Ахматовой. Она уехала в Ташкент в эвакуацию, и он написал ей, что получил квартиру и зовет ее замуж. Анна Андреевна посвятила ему замечательные стихи «Ты мой грозный и мой последний…»

Но она вернулась, а он передумал жениться. И тогда Ахматова переписала свои же стихи: «Ты не первый и не последний». Настоящая женщина!

— Ваше отношение к недавней скандальной книге Катаевой «АнтиАхматова»?

— Без комментариев.

— Светлана Николаевна, а вы сами-то пишете стихи?

— Пробы пера были, конечно, но я считаю, каждый должен заниматься своим делом. Я актриса, я умею играть чужие роли и читать чужие стихи. А еще, кроме Большого драматического театра имени Г.А.Товстоногова, где я служу уже много лет, у меня есть свой театр, моя главная забота — «Театр-студия Светланы Крючковой». У нас очень хороший театр, без денег и без крыши, но с отличным репертуаром и замечательными актерами. Это большая часть моей жизни, и когда мне что-то предлагают делать бесплатно, я говорю: «Мое послушание — мой театр, там я работаю бесплатно». Я их выучила, этих детей, я им дала дипломы, я с ними работаю и бесконечно их уважаю за то, что они ищут не то, что выгодно, а то, к чему все-таки душа лежит. У меня много поэтических программ — читаю Лермонтова, Пушкина, Тютчева, Бунина, Бродского, Самойлова, Цветаеву, Ахматову, Петровых. Кроме того, в Большом зале нашей филармонии я веду детский симфонический абонемент, для малышей от пяти лет. Мы начали со «Сказок старой бабушки» Сергея Прокофьева. Я прихожу со своим большим медвежонком, с книжками, детки мне тоже своих друзей плюшевых приносят, и мы слушаем серьезную музыку. Вот такая у меня насыщенная культурная жизнь. И слава Богу!

ИЗ ДОСЬЕ «ЗН»

Светлана Николаевна Крюч­кова родилась 22 июня 1950 года в Кишиневе. До поступления в Школу-студию им. В. И. Немировича-Данченко работала оператором вычислительного центра, слесарем-сборщиком на ЗИЛе, лаборанткой в кишиневском сельхозинституте. Окончив Школу-студию в 1973 году, стала актрисой Большого драматического театра в Ленинграде (с 1992 года — БДТ им. Г. А. Товстоногова). Заслуженная артистка РСФСР. С 1973 года снимается в кино. Запомнилась зрителям по фильмам «Большая перемена» (1973), «Премия» (1975), «Старший сын» (1975), «Родня» (1978), «Оно» (1989), «СВ — спальный вагон» (1989), «Царская охота» (1990), «Курица» (1991), «Утомленные солнцем» (1994) и др. За роли в фильмах «СВ — спальный вагон» и «Царская охота» в 1990 году удостоена премии «Ника». В 2007 году на телеэкраны вышел сериал «Ликвидация».