ОСЕННИЙ МАРАФОН «КИЕВ-МУЗИК-ФЕСТА»

На втором десятке лет своего существования наш главный международный музыкальный фестиваль успешно стартовал неделю назад. Похоже, он входит в зону стабильности. Однако все еще опасаемся называть его традиционным. Если нет ничего более постоянного, чем временное, то в наше неустойчивое время скорее действует иная закономерность. Поэтому в том факте, что фестиваль открывается в Киеве уже двенадцатый раз, все еще ощутим элемент чуда. Главный его творец, породивший столь замечательную идею и положивший немало сил на ее внедрение в жизнь, композитор Иван Карабиц и на этот раз оказался на высоте. Фестивальные программы получились событийно насыщенными, в них развернута впечатляющая панорама произведений разных жанров и стилей, представляющих музыкальную продукцию едва родившегося нового века и обильного плодами века минувшего.

Знаменательно, что первый фестивальный день начался презентацией сборника научных статей «Українська тема у світовій культурі». Его составитель Марианна Копица на прошлом фестивале организовала представительную международную конференцию под тем же названием. Ее участники впоследствии переработали свои выступления в серьезные научные исследования, которые и вошли в сборник. Похоже, что отнюдь не узко понятая украинская тема будет превалировать и на нынешнем фестивале. Украинские музыканты лидируют в нем не только в качестве хозяев. Уже первые концерты продемонстрировали высокую степень зрелости нашей музыкальной культуры. Сегодня в ней преодолен искусственно созданный разрыв с многовековыми традициями, который возник в результате идеологических установок на борьбу с религией и запрета на создание и исполнение церковной музыки. Воскресный день в Киево-Печерской лавре и «Хоровая симфония» в Михайловском Златоверхом соборе составили как бы фестиваль в фестивале. Это был торжественный парад наших хоровых коллективов, церковных и светских. Сменяя друг друга, они выступали на открытом воздухе и внутри двух величественных, недавно возрожденных соборов, при этом исполняли, наряду со средневековой и барочной православной музыкой, духовными произведениями известных мастеров прошлых веков, сочинения на канонические сакральные тексты современных украинских композиторов. Интерес к этой сфере творчества никак не сводится к следованию моде. Композиторы ощущают внутреннюю потребность приобщиться к чистым, незамутненным источникам нашей духовной самобытности, к тому пласту культуры, в котором украинская ментальность реализует себя наиболее глубоко и широко, в соприкосновении с высшими ценностями бытия и с духовным опытом всего человечества.

В росписях и фресках, в иконах и сияющих золотом иконостасах, в восставших из руин и небытия зданиях соборов, в звуках музыки, которые наполняют пространство храмов и вынесены прямо на ступени и площадки перед зданиями, мы созерцаем возрождаемую Красоту. Она изгонялась из наших сердец и все еще изгоняется оглушительным грохотом агрессивно-воинственной цивилизации. Но ей и только ей суждено спасти наш влекущийся к гибели мир. Хоровые концерты воскресного фестивального дня явственно продемонстрировали заложенную в идее Божественной Красоты объединяющую силу. Она способна слить воедино индивидуальную и коллективную творческую энергию, сломать барьеры между человеком и природой, между прошлым и настоящим, сакральным и профанным. Когда-то творчество мастеров церковного искусства было анонимным. Теперь каноничность, неразрывно связанная с этим видом творчества, хотя и не лишает произведений авторства, но отводит авторской инициативе совершенно иную роль. Это можно было ощутить и по той музыке, которая прозвучала. В ней так или иначе восстанавливалась разорванная связь времен. Богдана Фильц, Виктор Степурко, Леся Дычко, Владимир Зубицкий, Юрий Ищенко, Владимир Губа, Лариса Донник, Михаил Шух — все вместе они как бы составили новый союз украинских давидсбюндлеров, последователей древнего псалмопевца, готовых трудиться во славу Господа, как трудились на этой ниве все их знаменитые и безвестные предшественники.

Ориентация на ценности, неподвластные времени, просматривалась в программах симфонического и камерного концертов, которыми открывался фестиваль. В первом из них была преодолена номенклатурная тенденциозность подбора имен, доставшаяся в наследство от социалистического прошлого. Вопреки прочно укоренившемуся киевоцентризму фестиваль открывался произведениями корифеев харьковской композиторской школы Дмитрия Клебанова и Валентина Борисова. Школа эта не была однородной, хотя в целом формировалась как альтернатива киевской. Клебанов и Борисов и как педагоги-воспитатели, и как творческие индивидуальности при жизни представляли две различные, в чем-то соперничающие тенденции внутри композиторской когорты харьковчан. Дистанция времени эти различия в чем-то сгладила, хотя впечатления от их давно не звучавшей на столичных площадках музыки все же остались разными. Если «Дивертисмент» Борисова, в свое время воспринятый как новое слово в творчестве умудренного опытом мастера, сегодня уже в какой-то степени потускнел, особенно в праздничном фестивальном контексте, то Четыре прелюдии и фуги для оркестра Клебанова, напротив, прозвучали очень ярко и свежо. В них композитор раскрылся в наиболее сильных сторонах своего таланта, как великолепный мастер оркестра, симфонист, знаток полифонии, к тому же истинный профессионал высокого класса. Четыре контрастных по настроению части сложились в целостный цикл, в котором сложная полифоническая техника используется с виртуозным мастерством и абсолютной творческой свободой. В характере образов можно было расслышать родословную Клебанова, восходящую к бурлящей живой атмосфере искусства 20-х годов. Лирика и углубленный драматизм нечетных частей эффектно контрастировали с юмористической второй прелюдией и фугой, где залихватски прозвучала почти дословно процитированная шуточная украинская песня «Глибока криниця», и с виртуозным финалом в духе шуточно-гротескного скерцо. Чувствовалась близость к балетной и театральной музыке молодого Шостаковича и к балетным страницам самого Клебанова, которому наибольшую известность когда-то принесли его балеты на современные темы «Аистенок» и «Светлана».

Ретроспективная часть программы составила увертюру-зачин ко второму отделению, в котором с нетерпением ожидалась премьера Концерта № 3 для скрипки с оркестром Мирослава Скорика. Концерт посвящен его первому исполнителю, украинскому скрипачу, живущему в США, Юрию Харенко. Посвящение вполне обосновано не только высокими качествами музыканта, но и характером произведения. Скрипка играет в этом одночастном драматическом монологе лидирующую роль. Ее одиноким голосом — напряженным размышлением, словно бы обращенным к собственной душе, открывается произведение. Ей принадлежит инициатива смены образов, внезапных разрывов, движения к трагической кульминации в духе траурного шествия. Сжатый по форме концерт воспринимается как целостное глубокое произведение, обращенное к главным вопросам бытия, к теме жизни и смерти, к философским размышлениям о смысле человеческого существования. Хорошо почувствовали характер музыки и во взаимодействии с солистом выстроили ее динамический план дирижер Николай Дядюра и руководимый им симфонический оркестр Национальной филармонии Украины.

Программа первого симфонического вечера эффектно завершилась второй сюитой из «Дафниса и Хлои» — полного звуковых роскошеств античного балета Мориса Равеля. Финал восторженно принятого публикой произведения оркестру и дирижеру даже пришлось бисировать. Однако, на мой взгляд, Равель был больше похож у Дядюры на Стравинского и Прокофьева эпохи скифства, чем на рафинированного француза, купающегося в импрессионистических тонкостях. Внешняя сила и напор явно превалировали над завораживающей магией звучания, столь характерной для данного произведения.

Продуманную и содержательную программу предложила слушателям во второй фестивальный вечер «Киевская камерата». Этот ансамбль солистов по праву получил статус национального. Как никакой другой коллектив, «Камерата» и ее бессменный руководитель Валерий Матюхин ведут репертуарную политику, направленную на поддержку всего лучшего и талантливого, чем богата современная украинская музыка. Они играют эту музыку не по навязанной извне обязанности, а действительно по глубокому внутреннему побуждению. Такой подход сказывается и в выборе программ, и в качестве исполнения. На этот раз концерт был выстроен так, чтобы слово «камерный», присутствовавшее в названии произведений и определяющее их исполнительский состав, обрело смысл некоей сквозной идеи. Оно означало обращенность внутрь, вслушивание в себя, в тишину взлелеянного Творцом природного мира — вздохи земли, шорохи и всплески, колебание ветра, раскачивающего высокую ветку, песни, которые в предутренней прохладе напевают пробужденные от сна полевые травы… Был в этой музыке совсем не похожих друг на друга авторов и напряженный прорыв из водоворота времени во вневременную вечность, из суеты — в несуетность. Невольно вспоминались программные образы Третьей симфонии Малера — что рассказали цветы, что рассказали звери, «Три ангела пели», «Райское житье». Виталий Губаренко в 4-й камерной симфонии для виолончели и струнного оркестра, Игорь Щербаков в «Покаянном стихе» и «Dreаmstring», Валентин Сильвестров в «Гимне 2001 года», Евгений Станкович в Камерной симфонии №9 для фортепиано и двенадцати струнных, Владимир Загорцев в Камерном концерте № 6 для флейты, фортепиано и струнных (фестивальная премьера) — каждый по-своему пытался найти свой путь к Красоте, к той небесной Музыке, существование которой единственно оправдывает несовершенную музыку земную.

Камерный концерт под управлением Валерия Матюхина показал возможность воспринимать произведения украинских авторов вне их привязанности к контексту. Это не была ни демонстрация достигнутого, ни выставка новой продукции, в этом концерте не довлело ничего, что имело бы характер ангажированности. Это была просто музыка, которую хотелось слушать, забыв об объявленных датах и биографиях авторов.