ОПЕРНЫЙ «МОИСЕЙ» В ПРАЗДНИЧНОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Среди памятников и торжеств, которыми увековечено 10-летие нашей независимости, свое достойное место заняло и новое оперное произведение. О львовском «Моисее» Мирослава Скорика, который театр подготовил еще к одному знаковому событию юбилейного года — визиту в Украину Его Святости Папы Иоанна Павла ІІ, мы слышали и читали немало. Известно и то, что по приказу Его Святости сам Ватикан финансировал эту акцию, чем вызвал восторженное удивление наших граждан и мировой общественности. А у истоков всего была инициатива автора проекта, директора Львовской оперы им. Соломии Крушельницкой Тадея Эдера. И вот львовяне привезли спектакль в столицу. Ее сравнение с новым видом столичного Майдана Незалежности убедило в том, что наши художники имеют четко сформировавшееся представление о новом стилевом каноне, пришедшем на смену канону соцреалистической эпохи. Монументальное парадное представление рассчитано на демократичную публику. Оно не пугает чрезмерными новациями и не претендует на шокирующие художественные открытия, однако сработано опытными профессионалами, знатоками своего дела. Художники-постановщики Тадей и Михаил Рындзаки создали величественную атмосферу безграничной каменной пустыни, где вот уже 40 лет блуждает под предводительством своего вождя брошенный в эту неприветливую пустынь народ. Статуарность мизансцен, фресковая манера изложения, замедленный темпоритм характеризуют все компоненты спектакля (режиссер-постановщик Збигнев Хшановский, дирижер-постановщик Михаил Дутчак, в первый вечер представление с подъемом и уверенной рукой провел сам автор произведения Мирослав Скорик). Это обусловлено поставленной задачей: как можно ближе подойти к литературному первоисточнику — известной поэме Ивана Франко, сохранить ход ее событий и по возможности большую часть авторского текста (либретто Богдана Стельмаха и Мирослава Скорика). Однако в таком внешне целесообразном самоограничении, вызванном пиететом перед действительно уникальным по силе драматического напряжения и пылкой страстности, по масштабу философских обобщений произведением, скрывалась определенная опасность.

Если вспомнить и время появления поэмы Франко, и обстоятельства, в которых уже обращались к оперным версиям образа Моисея Джоаккино Россини и Арнольд Шенберг, мы заметим одну общую черту. Актуальным этот сюжет делали исторические ситуации, аналогичные библейским. Это были моменты, когда тот или иной народ нуждался в пробуждении, освобождении от рабства и плена, от ига иностранного угнетения и порабощения. Именно тогда рождалась мощная личность увлеченного великой свободолюбивой идеей пророка и вождя, вера в которого не только зажигала толпу, но и помогала оправдывать бесчисленные жертвы, которыми был устлан путь к цели. Образец такой гигантской личности художники находили в библейской фигуре Моисея.

Однако напомним, какие страшные и печальные пророчества нашептывает Моисею в поэме Франко темный дух, приобретающий образ покойной матери. Моисей умрет и не увидит исполнения обещаний Иеговы. У него нет сил слушать, чем окажется тот рай и обещанная земля, в которую народ попадет уже после смерти своего пророка. Будущее, лежащее за пределами достижения цели, не принесет идиллического успокоения и мира. В новых обстоятельствах придут новые вожди, которые будут требовать других жертв, а народу, который теперь будет жить на собственной земле, предстоят новые испытания, и будет это уже не тот народ, который Моисей водил по пустыне.

Не случайно в музыкальном плане более интересным оказался второй акт произведения, где Моисей остается наедине со своими сомнениями, где ему приходится спорить с собственной Тенью в виде духа искушения Азазеля (Алексей Данильчук). Жаль только, что фигура последнего решена режиссером довольно трафаретно. Только удачный балетный контрапункт придает сцене с Азазелем неоднозначность и психологическую заостренность (балетмейстер Сергей Наенко). Не очень выразительной получилась и фигура мнимой матери Моисея Иохаведы. Вообще-то, режиссер спектакля снял только внешний план сюжета, не дополнив интересными чисто театральными средствами содержание музыкальных образов. Сложилось впечатление, что свою фантазию он ограничил задачей проиллюстрировать рядом живых картин отдельные сцены и эпизоды поэмы Ивана Франко. Что касается музыки, то, не претендуя на ошеломляющие новации, она, безусловно, давала материал для самостоятельного прочтения литературного первоисточника, трактованного композитором в лирическом ключе и в определенной созерцательной ретроспекции. Единственное, что безусловно испортило в целом положительное впечатление от произведения Мирослава Скорика, — это слишком парадный, в духе официальных праздничных концертов мажорный ура-финал. Можно согласиться с тем, что в прологе текст Ивана Франко озвучивает Поэт, облаченный в современную одежду (органично и непринужденно выглядит в этой партии Игорь Кушплер). Однако финал, где повторен один и тот же прием, превращает произведение, задуманное на все времена, в «праздничный пирог» к юбилейной дате.

В центре произведения и спектакля стоит фигура Моисея. Поэтому успех львовской постановки в значительной мере зависел от главного исполнителя, тем более что в опере Скорика ведущей является не столько самостоятельная оркестровая, как у Вагнера, сколько выразительная вокальная сторона. Львовяне обрели в лице Александра Громыша замечательного певца и актера, полностью сжившегося с исполняемым образом. Хорошее впечатление произвели и остальные исполнители. Под управлением автора хорошо звучали львовский оркестр и хор. Итак, можно сделать вывод: львовский «Моисей» вписывается в праздничный экстерьер юбилейного года. Искренне порадуемся — несмотря ни на что у нас строятся памятники, восстанавливаются храмы, пишутся и ставятся на сцене новые оперы. А окончательную эстетическую и художественную оценку наших достижений оставим грядущим поколениям. Львовяне планируют показать свой спектакль за пределами Украины. Любопытно, как его воспримут в Израиле или же Польше? Ведь фигура Моисея действительно всеобъемлющая. И каждый народ имеет право на ее собственную интерпретацию.