О ПОЭЗИИ СОВРЕМЕННОЙ

В Киеве под эгидой издательства «Новый круг» должен состояться I Международный фестиваль современной поэзии «Поэтика: киевские сезоны», в котором, в частности, примут участие авангардные поэты из Украины, России, стран Балтии и Западной Европы. В преддверии этого события, встретившись с известным украинским культурологом, литературоведом, переводчиком и поэтом Лесем Герасимчуком, я попросила его высказать свое суждение о таком явлении, как современный литературный авангард.

— На ваш взгляд, с какого времени в истории литературы вообще можно говорить об авангарде?

— Авангард не является изобретением новейших времен, подобные революционные преобразования в истории культуры общеизвестны, начиная еще с V века до Р.Х., с эпатирующих в свое время выступлений Горгия. И византийский театр рождался в неких революционных противостояниях. Мы знаем историю французского поэтического модернизма. Но все это происходило на фоне колоссальной культуры, огромной образованности и очень больших страданий. Вспомните Аполлинера, Прерафаэлитов или таких украинских творцов, как Семенко или Майк Иогансон.

— Какое место в украинской литературе занимает сегодня авангард?

— Если говорить об Украине, то термин «авангард» (есть уже и термин «трансавангард») в последнее время, как мне кажется, утратил свое основное значение. Сам термин военного происхождения и первоначально обозначал передовой отряд, защищающий основную часть военного подразделения. Если говорить о литературе, о поэзии, то нормального литературного процесса, который надо было бы охранять, которому можно было бы что-либо противопоставить, у нас, на мой взгляд, на сегодняшний день нет. Как можно говорить о серьезном литературном процессе в условиях, когда нет ни одного издания, непосредственно занимающегося вопросами литературной критики, литературной теории? «Лiтературна Україна» несколько последних лет занимается политическими вопросами, в теоретическом издании Института литературы «Слово i час» в основном решают свои, институтские вопросы. Каких-либо серьезных обсуждений, открытых, разрекламированных, как это было, например, в «застойные» времена в Союзе писателей, не происходит.

— Нормальный литературный процесс подразумевает критическое его осмысление. Если вместо этого — молчание или апологетика, то, вероятно, существует угроза некорректного использования терминов.

— Несомненно. За авангард сейчас выдается все что угодно. Западная критика просто смеется, видя этот провинциализм, который хочет показать, что «и мы так умеем!» Но в мировой культуре это все давно пройдено, ничего нового в этом нет. Вот, к примеру, возьмем издание человека, которого я, вообще, уважаю. Это Владимир Павлив. Он издал сейчас книжечку «Газетний шлягер». Она наполовину состоит из непечатных выражений. Можно ли назвать это авангардом? Ведь это уже не оригинально. В 20-е годы в той культурной ситуации использование матерной лексики, обращение к тематике секса было эпатажем. Сейчас же, когда с экрана телевизора на нас все это обрушивается целым потоком, в написании подобных вещей, использовании подобных приемов нет никакого эпатажа. Это просто отсутствие культуры.

Или вот очень модно стало говорить о «потоке сознания». Но это не авангардный прием. Если говорить о «потоке сознания» в историческом аспекте, то мы с вами прийдем к Евангелию, а может быть, и еще дальше. Если мы будем говорить о проповедниках, чьи проповеди состояли из потока цитат (а древние тексты писались, как говорят, «сплошняком»), о речах некоторых риторов или о таких более близких к нам реалиях, как творчество Джойса, то поток сознания во всех этих произведениях — это поток культуры, которая уже не может разместиться между некими двумя точками, между двумя разделенными эмоциями и как буря вырывается на страницы произведения. Когда же я читаю наших современных прозаиков с их потоком сознания, то вижу, что речь идет о другом: то ли не допил он вчера, то ли перепил он сегодня, то ли чего-то не хватило, то ли с кем-то не так он ночь провел, а надо было совершенно иначе... То есть на уровне каких-то зоопарковых ассоциаций и размышлений.

Давайте называть вещи своими именами: все это является направленной деструкцией культуры. Мы уже знаем аналогичные модельные ситуации, и последствия их известны. Это те явления, о которых писали известные философы, теоретики в начале века, например в Германии.

Наряду с вопросом о месте авангарда в современной культуре очень важной является проблема культуры самого авангарда и уровня мышления, образования людей, которые его создают.

Если в уважаемом журнале «Сучаснiсть» у некоего авангардного прозаика я читаю о каких-то новых вариантах-фолиантах Септуагинты в Византии во «втором Средневековьи», то у меня возникают серьезные сомнения относительно того, что, где и у кого он изучал.

Называя себя все время президентами чего-то, наши литературные авангардисты будто идут по стопам Хлебникова, забывая о том, что такое в истории мировой культуры Хлебников, какова была его судьба и где и как он свой авангардизм проявлял. Многие эти «президенты», к сожалению (я не знаю, по каким причинам и не смею по этому поводу высказывать каких-либо суждений), не закончили никаких высших учебных заведений. Как-то сложилось так: они ничего нигде не изучали, с языками у них у всех туго по разным причинам. И выходит так, что просто отдельные группы, приехавшие оттуда-отсюда, собравшись здесь, выдают себя за авангард. Пробуют преподать общественности некий интеллектуально-поэтический урок из каких-то своих, как они считают, достижений. На теоретическом декларативном уровне это еще как-то звучит, но когда мы читаем сами произведения, к сожалению, они не выдерживают критики (которой, впрочем, у нас тоже нет).

— В наших творческих кругах, относящих себя к авангарду, сегодня отчетливо видна тенденция к обособленности, некоей кастовой замкнутости.

— Действительно, сколько я ни уговаривал представителей этих авангардистов встретиться с молодежью, с которой мне очень много приходится работать уже в течение ряда лет — с творческой, пишущей молодежью, очень интересной, — они не идут на это. Никогда и ни в коем случае! Создается впечатление, что они боятся встретиться с аудиторией и говорить откровенно, выслушать на конкретных примерах мнения о своих произведениях. Где-то между собой они что-то решают. Конечно — свобода творчества, и литераторы могут делать, что они хотят. Но они должны допустить, что у нас есть такая же свобода оценивать то, что они делают.

В литературе разрыв между поколениями колоссальный. Возраст представителей «официального» авангарда около 25-30 лет. В свое время они говорили: «Нас притесняют, не печатают!» Но сейчас они сами именно так поступают по отношению к генерации 17-20-летних. У нас есть очень активная молодежь. Пишущая по-украински, по-русски, по-английски. Все это не печатается.

Почему я говорю о молодежи? Потому, что с «умудренным» поколением ничего уже не сделаешь. Пусть они дождутся очередного своего памятника, очередной премии, лишь бы, ради Бога, успокоились и не делали из литературы капустник.

Нам следует различать два явления: собственно авангард и творчество молодежи, новаторство. Дело в том, что сам по себе авангард имеет черты определенного эпатажа, то, что философы и культурологи называют сегодня «комплексом подростка» — желание что-то доказать, реализовать какие-то нереализованные свои асперации. Но вместе с тем есть люди, которые взрослеют довольно рано, и творочество этих людей со всем их новаторством представляет неоспоримый интерес. Мы можем говорить о таких поэтах, как Сергей Лавренюк, как поэт и прозаик Юрко Гудзь. Это люди, знающие языки, занимающиеся переводами, и, соответственно, культура и картина мира, которую они представляют в своих произведениях, намного шире. Есть довольно большая плеяда преимущественно совсем молодых поэтов. Почти все они не входят в киевский круг. Я имею в виду русских поэтов, таких, например, как Наташа Бельченко — ее подборка уже печаталась в Париже. Есть целый ряд украинских поэтов, таких как Назаренко. Их поиски, в основном, идут в направлении творческих переосмыслений традиции, а новаторство их выражается в том, что они современную урбанистику бурным потоком вводят в свое мироощущение, выражая это в необычных образах.

— Как вы считаете, что сегодня есть авангард в поэзии?

— Современный поэтический авангард во многом синтетичен. Многие поэты в той или иной степени связаны с архитектурой, с музыкой, в частности с джазом, с новыми течениями в симфонической музыке, многие из них работают в multy-media и т.д. Сущность современного авангарда — это отражение неких новых рваных ритмов и соединение их с новой метафорикой. Дело в том, что метафорика предыдущей эпохи (к сожалению, это не все осознают) уже стала для современности таким же культорологическим кодом, как, например, творчество Данте (я не сравниваю величины, а говорю о сущности явления). А в современной жизни, поток информации заставляет осмыслить это через свое «я», через свое «я» в этносе, и поэтому рождаются совершенно новые комбинации, потоки метафор. Я вижу авангард именно в трансформациях мышления, а не в реализации частных подростковых неурядиц.