Ночной и дневной дозор в поисках экрана. Михаил Ильенко: «Люди, которые сегодня дают деньги на съемки непрофессионалам, в то же время сами никогда не обратятся к любителю-стоматологу»

Киновидеофестиваль «Открытая ночь» — не самое грандиозное публичное событие в Украине и вместе с тем — очень ожидаемое событие для тех, кто, несмотря ни на что, продолжает делать в Украине кино. Фестиваль обычно проходит в Киеве на горе Уздыхальница. Именно здесь, на небольшом пятачке горы между Андреевским спуском и Подолом, в течение летней ночи ценители экранных искусств, съежившись от прохлады и прижавшись друг к другу, успевают пересмотреть в основном все то, что появляется на отечественном кинопространстве за год. Однако и эта возможность, оказывается, под угрозой. Об этом с беспокойством говорит в интервью «ЗН» кинорежиссер и педагог Михаил Ильенко, давно покровительствующий форуму «Открытая ночь». Ожидая старта работы собственного кинопроекта «Толока», господин Ильенко недавно издал книгу «Шпора для абітурієнта».

— Прошлогодний фестиваль «Открытая ночь» вышел с симптоматичной маркировкой 9 Ѕ и вместе с тем был обозначен бодрой риторикой государственных мужей, присутствовавших на его открытии: обещали деньги, организационную поддержку и всяческое содействие. Один из основателей фестиваля, Минкультуризма, в аналитических отчетах не забывает упомянуть «Открытую ночь». А как оно на самом деле — поступила ли надлежащая доля средств от соучредителей?

— Мы уже обратились за финансированием к нашим соучредителям — райгосадминистрации Подольского района, Главному управлению культуры и искусств города Киева и, конечно же, Министерству культуры. Пока рановато говорить о результатах, поскольку ежегодно в наших отношениях с названными учреждениями возникают определенные нюансы. Бывали благоприятные времена, а бывали и кризисные ситуации. В прошлом году я уже было подумал, что на девятом по счету фестивале все закончится, поэтому и возникла такая путаница с цифрами в названии. В нынешнем году тоже будет сложно. По крайней мере на сегодняшний день... сегодня случайно не тринадцатое число?

— Нет, зато пятница и полнолуние.

— Так вот, очевидно, потому, что сегодня пятница и полная луна, денег от соучредителей до сих пор нет. Ни одной копейки. Но главное, чтобы процесс не затянулся до того момента, когда времени на подготовку просто не останется. Мы, как обычно, ищем спонсорскую помощь.

— Как у вас складываются отношения с организаторами других фестивалей, скажем — с дирекцией Международного фестиваля «Молодость»? Поговаривают, вам хотелось бы что-то изменить в его формате…

— «Открытая ночь» и «Молодость» — фестивали, которые пока работают в абсолютно противоположных направлениях. Я для того и организовал«Открытую ночь», чтобы несколько увеличить присутствие украинского кино в информационном пространстве, в общественном восприятии. «Молодость» же основана довольно давно, в те времена паритет между украинским и иностранным сохранялся. Они «там» в техническом плане снимали не намного лучше, чем мы «здесь». Потом времена изменились, паритет нарушился, и это создает неблагоприятную ситуацию для нашего кино. Так что, полагаю, следовало бы кое-что изменить в фестивальном регламенте. Об этом много говорят и в кулуарах «Молодости». Я не лезу с советами, но на нашем фестивале технические критерии по обработке пленки не являются решающими. Самое главное — мессидж, заложенный в кадре.

— Фестиваль как таковой — это не в последнюю очередь промоакция (по крайней мере так в мировой практике). Какие итоги предыдущих лет —заинтересовались ли номинантами менеджеры, телеканалы, продюсеры? «Открытую ночь —
9 Ѕ» открывали среди других прочих уважаемые персоны, как тогдашний гуманитарный вице-премьер Николай Томенко и Александр Ткаченко.

— Прямой зависимости между участием и победами на фестивале и выгодными предложениями я, к сожалению, не наблюдаю. Но меня как организатора это не останавливает. Засветить в информационном пространстве новые имена, получающие награды жюри, — тоже серьезная задача. Фестиваль, как правило, имеет широкую прессу, и это рано или поздно сыграет свою роль на пути молодых авторов к успеху.

А что касается уважаемых персон... ну был в прошлом году Николай Томенко на открытии, я передал ему коллекцию из восьмидесяти фильмов, которые становились победителями «Открытой ночи» в течение девяти лет существования фестиваля. Честно говоря, в ответ надеялся на конкретную реакцию, скажем — хотя бы какую-то помощь в распространении этих фильмов. Можно было бы устроить хотя бы передвижные презентации. Я сам с радостью принял бы в них участие. Мне просто нужно сейчас поездить по Украине, почувствовать потенциального зрителя, посмотреть, как люди живут. Более того, я обращался в разные учреждения с соответствующими письмами, в которых обосновывал необходимость подобной акции, представлял детальные расчеты. Первую такую киноэкспедицию я предложил отправить на Тузлу, вторую — к миротворцам в горячих точках, третью экспедицию — в Чернобыльскую зону, четвертую — в Хоруживку. А дальше — по всем областям Украины.

Помню, была при Союзе такая структура, как Бюро пропаганды советского кино. Почему бы теперь не возродить нечто подобное, но уже на новом технологическом и, конечно, идейном уровне? Надо же как-то донести информацию, что наше кино существует, что оно очень разное, хорошее, перспективное.

— Еще и довольно прыткое, если принять во внимание несколько последних премьер — «Помаранчевое небо», «Прорвемся», «Штольня», снятых авторами, сформировавшимися за пределами киношколы. Как вы оцениваете эти прорывы? Как они стыкуются с украинскими кинотрадициями?

— Я не все из упомянутых фильмов видел и не вполне представляю себе тех, кто их делал. Но среди них есть и люди без опыта, и специалисты. В общем, я на это смотрю следующим образом: система кинообразования возникла не случайно и она очень полезна для творческого становления.

Когда продюсеры для съемки блокбастеров приглашают режиссеров, которые раньше никогда не снимали кино и даже специально этому не учились, — по-моему, это неправильная практика. Уверен, люди, которые сегодня дают деньги на съемки непрофессионалам, в то же время сами никогда не обратятся к любителю-стоматологу или самодеятельному хирургу. Считается, что разрезать человека может только опытный и подготовленный, а залезть в душу — может кто угодно. Мне кажется это досадной ошибкой, но со временем все сбалансируется. Мне говорят: вот, дескать, Чаплин не заканчивал университетов, но делал шедевры. Да, Чаплин не заканчивал, однако Тарковский, Параджанов, Осыка и другие — заканчивали. Просто когда Чаплин начал заниматься кино, ему некуда и не к кому было обращаться за советами. Теперь любой факультет дает определенный базис, дает возможность учиться на чужих ошибках. Учиться не всегда приятно, поскольку молодость — это амбиции и преувеличение собственных возможностей. Они подталкивают к отрицанию вклада старшего поколения. Отбрасывать и отрицать лучше в агрессивной форме, еще лучше — в циничной. Учась во ВГИКе, я тоже ругал свое заведение, протестовал против учителей и лишь со временем понял, насколько полезным для меня лично оказался опыт обучения. Психология студента вообще с тех пор не очень изменилась, на моем факультете учатся студенты, которые ругают институт, ругают преподавателей. Но это у них пройдет.

— Ну а как с молодыми и профессиональными? Кто из студентов вашего курса в ближайшие год-другой сможет заявить о себе интересной премьерой?

— Вообще таких много, и не только на моем курсе. Думаю, потенциальным продюсерам и потенциальным спонсорам, прежде чем запускать тот или иной проект, стоит ознакомиться с перечнем победителей международных кинофестивалей, перелистать прессу — там они найдут имена многих выпускников кинофакультета. Эти молодые люди доказали, что могут взять чистую пленку и превратить ее в интересный творческий продукт. Я очень надеюсь, что скоро услышат о Виктории Мельниковой, которая уже сняла несколько хороших фильмов. Например, «Из жизни страны под названием родина» — о Чернобыльской зоне. Очень серьезный и вместе с тем легкомысленный фильм, поскольку она взяла разные грани из жизни Зоны. Эту работу видела Лина Костенко и оценила довольно высоко. Полагаю, хорошая дорога будет и у Романа Бровко, который учится у меня. Он снял короткометражку под названием «Прощай». Это один из первых игровых фильмов о революции — еще до всех известных блокбастеров (ленту демонстрировали в прошлом году на фестивале «Открытая ночь»). Подтекст сюжета заключается в том, что любая революция, в частности и оранжевая, имеет очень драматическое свойство — на смену влюбленности, которая казалась «навсегда», приходит охлаждение чувств. Вообще кино — такое искусство, где прицепить бирку «впервые» на самом деле очень сложно, если, конечно, смотреть на вещи критически. Нахальство молодых, да еще и в украинских реалиях, можно и нужно извинять, поскольку без нахальства в творчестве невозможно. Но фильм Романа Бровко «Прощай» — он в жанре такого пророчества, которое не кричало о себе.

Очень интересно работает Сергей Крутин. Сейчас он на четвертом курсе, но уже погрузился в большое производство — одна российская компания доверила ему снимать сериал. Это большое испытание, ведь сериал — конвейер.

Киношкола — это повышенная самокритичность. Одна наша студентка, Аня Пащенко, снявшая довольно оригинальный фильм «Острые вещи», теперь ищет работу, не связанную с кино, поскольку ее не удовлетворяют возможности для самовыражения, которые она имеет. Думаю, у Анны это пройдет и она поймет, что настоящее кино — очень сложный путь.

— А в какой мере молодежь, проходящая киношколу с присущей ей требовательностью к эстетике, к продуманности каждой детали, готова работать в условиях продюсерского кино и жесткого диктата рынка?

— Я полагаю, выпускники кинофакультета достаточно подготовлены к таким условиям. Например, другая наша студентка, Вера Яковенко, предложила свой сценарий на «кампус талантов» в Германию, прошла отбор и победила. В отличие от нашего института, позволяющего снимать десятиминутный сюжет по полгода, а то и больше, в Германии была совсем иная ситуация. Каждого конкурсанта обеспечивают техникой, съемочной группой и дают ему неделю для превращения своего сценария в фильм. Если бы у Веры не было профессиональной подготовки, она бы не смогла справиться с задачей. А ей самой в краткие сроки необходимо было решить, какие указания давать актерам, как выбирать ракурс, как монтировать отснятое. Недавно ей тоже доверили (и опять же — россияне) снимать сериал.

Что же касается украинского кино, то в прошлом году Министерство культуры не дало возможности превратить в фильмы примерно 22,5 миллиона гривен. Не знаю, сколько можно на эту тему говорить. Как можно было из огромного списка наших выпускников не найти хотя бы десять, не дать им хотя бы по два миллиона гривен, чтобы они сделали свои первые фильмы, пока у них есть желание и навыки.

— Вы чувствуете конкуренцию со стороны факультета кино и телевидения «университета им. Поплавского» (КНУКиИ)?

— Я смотрю на это очень просто. Там действительно очень интересные преподаватели, их выпускники работают на студиях-продакшн, на телеканалах, но так получается, что преимущественно именно воспитанники нашего университета завоевывают призы на международных фестивалях.

Дело в том, что только наш кинофакультет учит работать с кинопленкой. Работа с этим материалом дисциплинирует лучше всех лекций вместе взятых. В университете очень трудно учиться, поскольку он очень беден. Но есть и преимущества — это ситуация своеобразной творческой резервации, когда не приходится думать о том, сколько заработаешь на снятом материале. Это очень важно, ведь на производстве требуют снимать по десять минут будущего фильма за одну смену, а студенты снимают намного медленнее. У них есть возможность думать над отснятым материалом. При таком подходе материал превращается в фильм, завоевывающий призы международных фестивалей. Главное — у студента кинофакультета есть шанс доказать свою творческую состоятельность. И никакой Депардье его не подвинет. Речь идет о трех вполне узаконенных попытках, когда студент получает кинопленку, которую он может превратить в шедевр. Предоставляется также техническая помощь для завершения производственного цикла. Объем пленки и помощи очень ограниченный, в этом лимите не предусмотрены расходы (а кино — сплошная неожиданность). Это очень большая проблема. Например, вот уже середина апреля, а на 2006-й для нашего факультета не запланировано ни копейки финансирования. Кинопроизводство без затратных материалов невозможно. У нас есть пленка, есть старенькая камера, аккумулятор, штатив. Но современное кинопроизводство давно вышло из этих границ, и если ты хочешь двигаться дальше, должен вкладывать собственные деньги. Не все в состоянии это делать.

— А как относительно отдельного ведомства — Госкино, или как там его назовут?

— Вообще — это тема для обвинений. Пока происходят изменения в кинодепартаменте Министерства культуры, но объективно они приводят к сужению его полномочий. В новой форме и с новым статусом кинодепартамент абсолютно не отвечает решениям, принятым Верховной Радой после слушаний о состоянии украинского кино.

Все пункты постановления, принятого после парламентских слушаний, сейчас перекручены до наоборот. Поэтому кинодепартамент так и не выделен из структуры Минкульта, нет у него надлежащих полномочий. Современный вариант администрирования кинопроцесса порождает одно неотвратимое сравнение — наше украинское кино сейчас находится в абсолютной блокаде. Это не преувеличение. Наши фильмы блокированы от потенциального потребителя иностранной кинопродукцией, отсутствием инфраструктуры, несовершенным законодательным обеспечением кинопроката. Исходя из такой ситуации, сейчас необходимо разрабатывать военную операцию. Это, конечно, образ, но я не нахожу других слов для сравнения. Метод блокады — это метод тотального уничтожения противника. Таким противником сейчас оказалось украинское кино. Его уничтожают, и для меня это факт. Нужно организовать оборону. Операция по защите украинского кино — с риском для жизни, поскольку тому, кто оккупировал наше культурное пространство, экономически невыгодно потесниться — речь идет об очень больших деньгах. Кому предстоит организовывать операцию по разблокированию? Структуре, которую лишили полномочий?!

Сейчас в кругу деятелей кино обсуждается вопрос альтернативной структуры, которую предлагается возглавить Анне Чмиль.

— Вы ничего не говорите о своем проекте. Неужели все так безнадежно?

— За тридцать лет работы в кино я снял десять фильмов. Большинство снял еще до Независимости. В начале 1990-х я закончил фильм «Фучжоу». Уже почти десять лет в Министерстве культуры лежит сценарий моего нового полнометражного фильма «Толока». Он все время «в планах». Были попытки запустить его в производство, но пока все бесполезно. Я не пожелал бы моим студентам подобного испытания. Однако я им повторяю: «Если будете работать в этой сфере и захотите снимать свое — забудьте о ссылках на то, что, дескать, перегорели, недогорели; вы профессионалы, и такие выражения для вас неуместны».

— Именно эти размышления побудили вас взяться за написание книги «Шпора для абітурієнта»? Это «дружеское послание» для тех молодых, дерзких, но неопытных, кто хочет связать свою жизнь с кино? Стало ли решающим фактором то, что вы не можете работать как режиссер?

— Если бы я снимал, то, конечно, не писал бы. Когда снимаешь, времени на другое практически не остается.

С другой стороны, эта книга мне нужна была как подготовка к новому проекту, о котором я уже упоминал, — «Толока». Это как своеобразное искупление и аскеза для иконописца перед написанием новой иконы. Извините за пафос, но работа над фильмом для меня — святое дело, которое не могу начинать не сосредоточившись. Для меня было очень важно поразмышлять, изложить все аргументы, побуждающие приступить к новому фильму. Книга, кстати, заканчивается сценарием «Толоки». Абитуриентом же я считаю прежде всего самого себя. Мне кажется, почти все люди на протяжении всей своей жизни сдают экзамены.

Был еще один импульс, сугубо прагматический. Первые два-три курса у студентов иногда получаются потерянными — как и усилия педагогов. В это время происходит болезненное расставание со стереотипами, в частности с представлением, что режиссер — это персона, которая лишь сидит на раскладном стуле, где написано его имя, и потягивает пиво, покрикивая иногда на актеров и операторов. Возможно, это и наивное представление, но хочется надеяться, что когда абитуриенты смогут прочитать обо всем этом, то позже мне удастся сэкономить немного времени для объяснения более существенных и более творческих вещей.