НИКОЛАЙ БАСКОВ: «НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЗАГНАННОЙ ЛОШАДЬЮ В АМЕРИКЕ»

Немногие коллеги Николая Баскова могут признаться в том, что в свои 25 (а родился он 15 октября 1976 года) были столь же удачливы и знамениты. Впрочем, не всем нынешним звездам оперной и эстрадной сцены откровенно говорили при поступлении в Гнесинку, что слушать, как они поют, просто невозможно. В случае с Николаем Басковым и то, и другое — правда. Он шел к своему неожиданному успеху с 10 лет, и первый, кто увидел в неуклюжем мальчике будущую звезду, был великий тенор Хосе Каррерас, у которого по велению судьбы Николай брал уроки, будучи в Испании. Прошло время, и упорный труд сделал свое дело. Пророчество о большом будущем на мировой сцене сбылось.

Сегодня самый молодой солист Большого театра поет партию Ленского в «Евгении Онегине» и готовится спеть Альфреда в «Травиате». Эстрадные хиты для него пишут модные композиторы российской эстрады от Олега Газманова до Игоря Крутого. Он спел дуэтом с Монсератт Кабалье и всего за два года оказался в пятерке первых звезд России. С аншлагами прошли его сольные концерты «Мне — 25».

— Николай, не боишься, что легкий успех на эстраде окончательно вскружит голову и ты откажешься от нелегкой славы на оперной сцене?

— Я так не думаю, мне еще 25, хотя, может, уже 25! У меня есть время сказать свое слово на оперной сцене. Тем более что я ей посвящаю не меньше времени, чем эстраде. Знаю, что меломаны очень плохо относятся к тому, что я делаю в своих шоу. Сегодня многим молодым людям нужна не та музыка, что звучит из моих уст в оперных театрах, а вроде той, что поют «Тату» или госпожа Рамазанова (настоящая фамилия Земфиры. — Авт.). Ведь если вслушаться, можно сойти с ума — «Я хочу сдать в аренду кусочек своего тела». Неужели никто не видит, что публику надо просвещать?

— А ты помнишь свое первое появление на публике?

— Первые появления перед публикой заключались в чтении стихов гостям. А голос обнаружился совершенно неожиданно в пять лет. Сначала это было колоратурное сопрано. С десяти лет пел в Детском музыкальном театре юного актера. Тогда и появилось желание стать певцом. Первая крупная вокальная работа — партия третьего мальчика в «Волшебной флейте» Моцарта, которую исполнил в 12 лет.

— Наверно, ты был пай-мальчиком?

— Ну, что ты? Я был абсолютно нормальным ребенком — играл в футбол, дрался, вечно ввязывался в разные передряги. Меня даже в пионеры принимать не хотели, а уж из школы как выгоняли... Единственное, что радовало мою маму, — я хотел петь и пел. Правда, из классики тогда знал лишь «Сердце красавицы...»

— Правда, что педагоги Гнесинки при поступлении поставили на тебе, «крест»?

— Правда, когда я поступал в Гнесинку, у меня был скрипучий тембр, и меня многие спрашивали: «Как же вас можно слушать?». И только одна Лилиана Сергеевна Шехова меня успокаивала: «Подожди Коля, пройдет время — и тебя будут слушать и плакать». Но особенно вера в педагога укрепилась после встречи с Хосе Каррерасом, который сказал: «Вы на правильном пути. У вас есть педагог, и верьте только ему. Только он и ваша голова смогут сделать то, к чему вы стремитесь. А различных мнений со стороны будет много, и вам нужно к этому привыкать».

— А как ты попал в Большой театр?

— На Международный день театра пригласили спеть партию Ленского в Новосибирской опере. Это был дебют, и я ужасно волновался. Но все прошло нормально, и мне предложили прослушаться у главного дирижера Большого театра. Я приглянулся и Марку Эрмлеру, и худсовету. Вот так и оказался в Большом.

— Как живется в столь сложной структуре, как Большой театр? Известно, что там не очень любят талантливых молодых людей.

— Когда выхожу на сцену, делаю то, что публике нравится. Поэтому ощущаю себя в театре спокойно и хорошо. И в Большом театре, и на любом концерте еще ни разу не ушел со сцены под стук своих каблуков. Что же касается коллектива, то оперные певцы вообще мало общаются друг с другом. График гастролей не позволяет видеться часто. А вот то, что они за меня переживают, я чувствую. Например, мне часто говорят: «Коля, берегите голос». А один очень известный певец, не буду называть его имени, однажды, идя навстречу, мимоходом спросил: «Коля, как здоровье?». Услышав ответ: «Вы знаете, я болею», похлопал по плечу и многозначительно сказал: «Это хорошо». Театр вообще особый мир. Там надо бороться за свое место на сцене. Ведь в театре, особенно в Большом, для артиста главные не зрители, а люди, которые выстраивают твой путь на сцену.

— И все-таки тяжело было вжиться в коллектив?

— Я и не вживался. Просто пришел, спел и продолжаю совершенствоваться, не обращая внимания на закулисные интриги. Знаю только одно, когда в третьем действии моего Ленского убивают, — ползала встает и уходит.

— Как ты относишься к фразе: «Кто быстро взлетает, тот быстро падает»?

— Я бы не сказал, что быстро взлетел. Например, Марио Ланца стал известен на весь мир, когда ему исполнилось всего 24. Для меня это еще не взлет.

— Оперные певцы делятся на две категории: одни, не жалея своего голоса, поют на износ и быстро сгорают, другие потихонечку поют на сцене до самого конца. К какой категории ты себя относишь и что труднее: спеть оперу или дать сольный концерт?

— Трудно сказать, кому труднее: оперному певцу или эстрадному. Например, после эстрадного концерта до шести утра не могу закрыть глаза, потому что энергетически вымотан. На эстраде, для того чтобы завоевать зрителя, нужно не только петь, но еще и двигаться, общаться со зрителями. А в опере я могу стоять на одном месте и не бегать по сцене, потому что Ольга в «Евгении Онегине» тоже не будет бегать во время исполнения своей арии. Ты отрабатываешь свою арию и уходишь, уступая место другому артисту. Тебе не надо зажигать публику и отдавать эмоции. В театр все равно придут, на тебя или на кого-то другого. А на эстраде каждый день заново завоевываешь своего зрителя, который тратит на тебя свои деньги и дарит свое время. В опере же можно в двадцать пять лет спеть Отелло и больше никогда этого не делать.

— Ты суеверный человек?

— Скорее, нет. Но считаю, что несу со сцены чистую миссию и поэтому перед каждым концертом иду в церковь — прошу, чтобы мне была дана возможность очистить людей от чего-то плохого.

— Волей-неволей тебе пришлось прикоснуться к шоу-бизнесу. Насколько уютно в этом мире и много ли у тебя завистников?

— Обычно, когда делаешь что-то очень хорошо, то из ста человек, окружающих тебя, замечаешь рядом с собой 99 недовольных и одного неблагодарного. Завистников, конечно, много. Как же без них? Тем не менее я себя чувствую вполне свободно, так как сам никогда и никому не завидовал. Если вижу перед собой человека талантливей меня, обязательно скажу ему это прямо в глаза. Я же просто делаю свой путь в искусстве, каким бы он ни был — коротким или долгим. А в шоу-бизнесе никак себя не ощущаю. Выхожу на сцену и пою. Важна только реакция публики, которую никогда не обманешь.

— У каждого исполнителя есть свои козыри на сцене. А у тебя они есть?

— Есть преимущество, которым могу козырять: я тенор, и могу перепеть, что угодно. Многие смогли побывать на моих концертах, которые назывались «Хиты ушедшего века», где я постарался с оркестром спеть «Yesterday», «Only you», «О sole mio», «Вернись в Сорренто», «Прощай, любовь, прощай». Все то, что звучало уже, можно сказать, в прошлом веке и трогало людей. А что касается перепевок, то я к этому отношусь спокойно и совершенно не стыжусь. Несу со сцены свое, и пусть люди решают, в чьем исполнении будут слушать то или иное произведение.

— А на каких произведениях ты воспитывался в детстве?

— Боготворил Верди, выучил всего наизусть. С 16 лет слушал только оперу и знал почти всех современных исполнителей. Причем меня настолько не интересовала эстрада, что даже поклялся маме — никогда эту гадость петь не буду. Но оказалось, эстрада эстраде — рознь.

— Эстрадные звезды часто выступают на стадионах. А ты бы смог петь на улице перед 250 тысячами зрителей?

— Это моя мечта и, думаю, она в скором будущем сбудется.

— Всем известно, что ты покорил сердце Аллы Пугачевой, а это непросто. Не хотел бы спеть с ней дуэтом?

— С Аллой Борисовной я готов спеть, как только она этого захочет. Пугачева, какая бы ни была, — Пугачева. Только великая певица может держать тридцать лет первенство на сцене. Из всех нынешних звезд эстрады она первая, кто пришел на мой концерт в «Россию». Первая подарила мне букет цветов и сказала: «Я пришла на пару песен, а отсидела два отделения и давно уже не получала такого удовольствия». Ее оценка для меня очень много значит, потому что, если бы что-то было ложно, она поднялась и демонстративно ушла бы с концерта.

— Два года назад тебе предлагали уехать в Америку и петь по контракту в «Метрополитен-Опере». Что остановило?

— Главным условием работы и учебы в этом престижном театре являлась смена гражданства. В Америке в российского певца никто не будет вкладывать деньги просто так. К тому же даже самые уникальные русские оперные певцы получают в Америке ставку меньше, чем у рядового американского статиста. Это унизительно. Достаточно ярких примеров, когда гениальные певцы уезжали за границу, погнавшись за большими деньгами, а их использовали до состояния загнанных лошадей. Многие из уехавших русских возвращаются в Россию после таких контрактов без голосов и получают нищенское пенсионное пособие. Я же хочу жить и петь в России, добиться здесь успеха, а уж потом покорить мир. Кстати, в 2004 году я буду петь в Ла Скала. Пока этот театр на ремонте.

— Говорят, ты постоянно мучаешь себя диетами. Это правда?

— Стараюсь вести здоровый образ жизни: не пью и не курю, занимаюсь моржеванием. Правда, сейчас опять худею. Несколько лет назад уже садился на диету и сбросил 15 килограммов. Два месяца честно голодал, пил только шиповник, бегал, серьезно занимался спортом и вообще собой. После чего пришел к выводу, что время для себя нужно находить обязательно, и понял, что артист обязан быть прекрасен во всем, чтобы служить своей музе. И в первую очередь он должен быть подтянутым и энергичным. А вообще, признаюсь, это очень трудный процесс.

— Своему 25-летию ты посвятил семь сольных концертов в ГЦКЗ «Россия». И каждая песня сопровождалась грандиозными декорациями. Наверное, дорого обошлось это шоу?

— Когда зритель идет на концерт любимого певца, то, естественно, ждет чего-то необычного. Потому мы сделали все, чтобы устроить на этой сцене настоящий праздник. Московского зрителя удивить сложно. Но, я думаю, нам это удалось, так как одни только декорации нам обошлись почти в полмиллиона долларов.

— Что дальше?

— Я отправлюсь с супругой в тур по Америке, Германии, Израилю, Китаю, Японии, Канаде, Франции, Италии. А по возвращении начну готовить новый альбом и, думаю, в ближайшие год-два выпаду из поля зрения журналистов.