Непечатное искусство

В Киеве вроде бы нет недостатка в работе для специалистов любого профиля. Сложности касаются прежде всего гуманитариев, в частности тех, в чьих дипломах указано «искусствовед». Что это за специальность и зачем она нужна? Ее смысл заключается в описании, сохранении и репрезентации художественных произведений. Она реализуется в двух вариантах: написание статей, исследований, докладов, теоретических курсов, книг или организация выставок, поиск средств для интересных проектов. Детали искусствоведческого труда довольно разнообразны, а общий смысл специальности — в формировании одного из важных аспектов так называемой «культурной политики», определяющей лицо каждой страны с точки зрения иностранца.

Диплом искусствоведа прежде всего требует работы преподавателя, то есть обычного учителя. Поскольку престижность этой профессии теперь мало кому понятна, преподавать могут — и хотят — далеко не все. Чтобы стать педагогом, нужно иметь определенный тип нервной системы, природой данный не каждому.

Искусствовед также может работать в НИИ; государственном или частном музее; может редактировать или писать статьи в колонку «Искусство» какого-нибудь журнала, в котором эта колонка до сих пор существует. Искусствовед может редактировать журнал, посвященный изо­бразительному искусству; работать в одной из многочисленных художественных галерей города. Искусствовед может, даже как бы должен, писать и издавать книги, посвященные теории и истории искусства.

Устав от диспропорции труда и вознаграждения за него во всех перечисленных вариантах, искусствовед может подать бумаги на зарубежный грант и несколько месяцев подряд работать над собственным художественным проектом в другой стране, — за достойное вознаграждение, чувствуя себя при этом специалистом, чей труд действительно кому-то нужен.

Большинство искусствоведов вынуждены временно откладывать то, чему их учили пять-шесть лет, и для самосохранения, в смысле дальнейшего трудоустройства, своими силами овладевать другой, дополнительной специальностью: журналиста, пиарщика, дизайнера и др.

Не нужно быть тонким психологом, чтобы понять: борьба за выживание и интеллектуальный труд несовместимы, как несовместимы депрессия с повседневным провозглашением положительного отношения к жизни. Единственное, что в этом вопросе остается без внимания, — это культурная политика, которую всех гуманитариев без исключения, начиная с искусствоведов, якобы учат координировать, описывать, создавать, поощрять и оберегать. Думая об этом, понимаешь, что разговор о поисках работы по специальности неожиданно приобретает намного более радикальную окраску, — даже если не вникать в детали проведения круглых столов вроде «Ук­раи­на — зона культурного бедст­вия», массового закрытия библиотек и книжных магазинов.

Где генерируется культурная политика? Кто является ее потребителем, ее целевой аудиторией? Кто координирует этот процесс и вообще подлежит ли этот процесс централизации?

Культурную политику генерируют прежде всего средства массовой информации, телевидение, Интернет, а также так называемый книжный рынок. Следовательно, искусствовед, который по известным причинам не является преподавателем или работником музея или галереи, ради сохранения чести своей профессии вынужден искать работу по специ­альности именно здесь. Но, увы, эти сферы генерирования культурной политики, то, что касается теории и истории искусства, освещают довольно хаотически и, можно сказать, просто случайно.

Немного истории. Произошедшее в 90-х резкое расслоение культурных центров на «академические», то есть в большинстве своем государственные, и альтернативные, большей частью коммерческие, дало две равные сложности генерирования культурной политики. Издания, которые предназначались исключительно для узкого круга специалистов, вроде журналов «Искусство», «Декора­тив­ное искусство» и подобных, читали в основном их корреспонденты, а также студенты. Несмотря на герметичность среды, если не ошибаюсь, в те времена эти журналы все-таки можно было приобрести в киосках «Союзпечати», и их издание финансировалось не без участия государства. Альтер­нативные журналы, вроде Art Line или Terra Inkognita, писали о современном искусстве, опираясь на коммерческие источники. О том, выходят ли первые, теперь нужно расспрашивать у знакомых; вторые по большей части существовать перестали. Почему? Потому что постоянного источника финансирования у них не было, а издавать журнал, который не окупается ни за средства от рекламы, ни за счет продажи тиража, способно разве что Министерство культуры или последовательный в своих слабостях олигарх, которые этого до сих пор не делали и, насколько я знаю, не делают. Более мелкие по финансовой состоятельности явления — не важно, коммерческие или государственные — просто не выдерживают явной неприбыльности проекта.

В телевидении середины
1990-х кроме репортажей с откры­тий музеев, выставок, незначительного количества авторских передач, посвященных определенным художникам, чрезвычайно популярной была «Телемания» Ю.Мака­рова. Отличавшаяся основательным отношением к современной культуре, эта передача была единственной, удачно претендовавшей на всеобъемлемость. В частности раздел К.Родика, посвященный телевизионному обзору книг, представлял собой образец непринужденной и интересной беседы о книжных новинках. Все это было признаком того, что культура и, соответственно, культурная политика в стране существуют, а следовательно — жизнь продолжается, и жалеть по поводу при­обретенной специальности искусство­веда вроде бы нет оснований.

Арт-книгоиздательство с того времени если и изменилось, то вроде к лучшему: по крайней мере стало больше изданий, посвященных искусству. За счет чего это произошло? За счет негосударственных коммерческих издательств, которые могут себе позво­лить и художественные издания, прибыльность которых — под большим вопросом. За счет высоких налогов на книгоиздание, а также проблем с распространением книжной продукции (массовое закрытие магазинов арт-книги, как, например, магазина «Мистец­тво» или рассчитанных на туристов магазинов зарубежной книги в центре города, как это ни странно, не способствует высокому уровню продажи украинской книги).

На протяжении многих лет мне удавалось удачно совмещать несколько разновидностей работы по специальности — скажем, работать в НИИ, писать статьи и изредка отдыхать от отечественного дискомфорта, создавая художественные проекты на зарубежных, преимущественно польских, грантах. Сейчас эти счастливые времена прошли. Поскольку слишком долго кормиться из зарубежных фондов неэтично; поскольку работать в НИИ — означает не заниматься исследовательской работой, а брать на себя функции секретаря огромной неповоротливой функционерской машины, что может делать человек и без специального образования; потому что опыт работы в музее, лишенном «национального» статуса, выталкивает за черту бедности, отнимая время и силы и ничего не давая взамен; и наконец, поскольку изданий, в которых удобно публиковать статьи, посвященные теории и истории искусства, практически не осталось. Не осталось также и издательств, специализирующихся на художественной литературе. Скажем, жизнедеятельность «Мистецтва» практически полностью сведена к проблеме оплаты помещения. Другие издательства, названия которых вроде не обязывают выпускать арт-книги, издают их только тогда, когда кому-то из «своих» посчастливится получить одновременно несколько грантов на одну книгу. Иными словами, книги и журналы, посвященные каким-либо аспектам изобразительного искусства, издаются в Украине редко и, главное, хаотически. Почему?

Как всегда, три четверти проблемы объясняет экономическая сторона дела. Арт-полиграфия — вещь довольно дорогая. От начала работы над проектом — создания или перевода текстов, слайдов, редактирования — до окончательной печати издания с многочисленными цветными иллюстрациями, без которых арт-книгу невозможно представить, приходится затрачивать огромные средства. На революционный шаг — замену чрезвычайно дорогих иллюстраций в художественных изданиях CD-диском, что значительно снижает себестоимость издания, пока мало кто решается.

Художественные книги условно делятся на три категории. Это монументальные «туристические», репрезентативные издания с золотым тиснением, в тяжелых переплетах и так далее; каталоги художников и выставок музеев и галерей; а также образовательная литература, от обычных учебников (которых, за исключением трехтомника «Украинское искусство», переизданного во Львове, в Украине нет) до переводных антологий (которые также обычно печатают где угодно, только не здесь). Все эти категории объединяют публикации, посвященные изобразительному искусству, в новостных СМИ и единичных арт-журналах, чье существование, тем не менее, нечасто вмещается больше чем в 1—3 номера. Журналы же, каким-то образом удерживающиеся на поверхности немного дольше, мало кто читает, поскольку приобрести их можно исключительно из рук издателя. Скажем, журнал «Галерея» распространяется исключительно в «Сови-Ар­те», «Ауру» или «Кінець кінцем» можно приобрести только в галерее «Цех», как чувствуют себя «Ук­раїнське мистецтво» или «Музейний провулок», можно узнать, только позвонив знако­мым; привидение Terra Inkognita давно бродит исключительно по электронным зеркалам и т.д.; аналогов российскому «Художест­венному журналу» или польскому Artluk нет.

Вообще, вопрос распространения информации о художественных изданиях — рисунок на карте несуществующего мира. Где и как потенциальный читатель или покупатель может узнать о новинках книжного арт-рынка? Где повезет; в первую очередь — в блогах (интернет-журналах) своих знакомых. Поскольку журнала, от первой до последней страницы посвященного обзору книжного рынка страны, и в частности новостям художественного книгоиздательства, нет. Давно, уже более полугода — после непонятной «кончины» частной, между прочим, газеты «Книжник-Rewiew». Поэтому автор рецензии на новую художественную книгу пишет о ней в свой ЖЖ, а потом начинает бесконечное путешествие по страницам информативной или гламурной периодики. Именно так: рецензия на новую арт-книгу может выйти в самых неожиданных журналах, которые ни до, ни после того не вспомнят на своих страницах случайной публикации.

Систематического арт-книгоиздательства как такового тоже не существует. Коммерческие структуры, недавно начавшие эмпирически исследовать эту сфе­ру, быстро убеждаются в том, что альманах об искусстве обидно отличается от особенностей про­дажи мяса или новостей шоу-бизнеса тем, что не дает немедленного дохода от продажи. Госу­дарственные структуры — а этим вопросом должно было бы заниматься прежде всего Министер­ство культуры — молчат, и половина интереснейших опций на сайте Минкультуры заблокированы. Пинчук-артцентр с достойной удивления последовательностью продолжает финансировать современное искусство, игнорируя, тем не менее, художественное книгоиздание, за исключением единичных каталогов выставок, ничем не похожих ни на основательное академическое российское «Слово», ни даже на популярный Taschen, который, кстати, до сих пор не имеет представительства в Украине. Крайне редко издательства с большим опытом, получая доходы из альтернативных источников (как, скажем, «Грані-Т»), позволяют себе издавать художественные книги, по-видимому руководст­вуясь не только прибыльностью или престижностью, но и острой необходимостью таких изданий. Украинские специалисты, которые могли бы написать новые учебники, книги, антологии, словари и тому подобное, занимаются в основном поисками хлеба насущного, иногда публикуя то здесь, то там старые исследования. Отличаются эти издания в большинстве своем некачественной полиграфией, свойственной малобюджетным проектам, а также изолированностью книг от целевой аудитории.

Возможно, дело в слишком сложной системе налогообложения меценатов и книгоиздателей, занимающихся некоммерческой художественной литературой. Возможно, дело в том, что отсутствие прямой коммерческой выгоды от художественных изданий нужно объяснять слишком большому количеству тех, от кого зависит их издание. Возможно, это связано с проблемами распространения книг, осложненными битвами вокруг помещений до недавнего времени государственных книжных магазинов.

Однако, полагаю, все дело в том, что культурная политика в этой сфере не ведется. В конце кон­цов, возможно, именно сейчас время напомнить: финансовой при­были от активного издания художественных книг и журналов ждать не следует, она будет неско­ро. Финансы, вложенные в эту сфе­ру — на издание новых книг и журналов, в гонорары авторов и переводчиков и т.п. — не возвратятся немедленно. Поскольку функция художественных изданий заключается не в том, чтобы обогащать издателя: в лучшем слу­чае, они являются «имиджевой рекламой». Назначение художественных изданий — иллюстрировать, объяснять, рассказывать, анализировать и, наконец, представлять культуру страны. Поэтому все возможные белые пятна в смысле прибыли здесь должно закрывать прежде всего государст­во, понимая: речь идет не о выражении, а о чертах его лица.

В этой ситуации на самом деле речь идет не о рынке труда, а о том, что можно определить как мечту. О редакциях ежемесячных журналов (да, во множественном числе), посвященных исключительно искусству, а также исключительно книжным обзорам. О редакторах, которым не нужно объяснять, зачем вообще существуют рецензии на книги; что такое культурная политика; что рецензия не всегда равна рекламе, а следовательно, может быть не только положительной.

Наконец, можно помечтать о создании фонда и художественного издательства государственного уровня, которые бы сознательно финансировали арт-проек­ты, понимая существенное различие между художественными альбомами и туристическими открытками. Чтобы культура давала прибыль, в нее нужно вложить деньги, и это должно сделать прежде всего государство. Рабочей силы и энтузиазма хватит, поверьте мне на слово: безработных, желающих работать на поприще культуры, в Украине значительно больше, чем в России или Польше.