Музей современного искусства? Слова, слова, слова

Сложилось так, что статья профессора Ольги Петровой в очередной раз заставила меня взять слово во имя соблюдения интеллектуальной дисциплины дискуссии, ведущейся в последнее время в художественной среде.

В своем «приправленном философским соусом» тексте госпожа профессор лоббирует идею создания в Украине или, точнее, в Киеве музея современного искусства. Не берусь полемизировать с набором «философско-идеологических» формулировок, которые, скорее, украшают, чем составляют четкий мировоззренческий фундамент аргументов госпожи профессора. Не буду полемизировать с такими словосочетаниями, как «эстетика прекрасного», «эстетика безобразного», «художники-«гипертекстуалы», «негативный субъективизм» или «триада архетипа». Все имеют право жить в мире собственных терминов, однако было бы полезно объяснить читателю, что они означают, и таким образом избежать ошибочных интерпретаций.

Вернемся, однако, к сути дела, а именно к созданию музея современного искусства, как пишет профессор Петрова в одном месте, или музея современного украинского искусства, как подчеркивает она в другом.

Во-первых, следовало бы если не определить, то, по крайней мере, задуматься над тем, что заключают в себе понятия МУЗЕЙ и СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО, а уже тогда рассуждать, является ли музей современного искусства именно тем институтом, который бросает самый большой вызов украинской художественной среде. И МУЗЕЙ, и СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО — понятия, имеющие идеологическую нагрузку.

Респектабельное понятие «музей» на протяжении своей истории меняло и смысл, и форму, и мало что осталось от его первоначального значения — дом муз. Скажем, у музея техники и музея войны немного общего с музами. Согласитесь, что мы будем двигаться исключительно по территории «муз», хоть и здесь подстерегают нас многочисленные ловушки. Одна из первых — само понятие современного искусства. Сомневаюсь, что мое понимание этого понятия совпадает с пониманием госпожи профессора и тем более с пониманием тех, кто решает судьбу культуры, или простых смертных, за счет чьих налогов и следовало бы создавать такой музей. С уверенностью можно сказать лишь то, что не стоит подменять понятие «современное искусство» модным contemporary art, как это делают многие украинские искусствоведы, ибо эти понятия тождественны. Уже только этот пример ясно показывает, что движемся мы по зыбучим пескам. Так что мой первый и основополагающий постулат: давайте определим, что мы понимаем под словами «музей» и «современное искусство», давайте попробуем найти консенсус относительно значения этих слов хотя бы в кругу специалистов, а уже тогда будем лоббировать «физическое воплощение» этих понятий.

Путь, который предлагает в своей статье госпожа профессор Петрова, не только не приведет нас к цели, но и попросту заведет на окольную стезю. Понимаю логику такой деятельности: просто появился соответствующий исторический момент, когда непременно нужно выкрикнуть громкий лозунг, хорошо вписывающийся в обязательный нынче словарь: имеются в виду все термины, содержащие слова «евроинтеграция», «национальное наследие», «украинская духовность», «модернизация национальной культуры», наконец, «национальный украинский продукт» и «национальный украинский производитель». Музей современного искусства хорошо соответствует такому словарю, а еще больше соответствует ему музей современного украинского искусства. И хотя мы еще не определили, чем должен быть этот МСМ или МУСМ, госпожа профессор уже заявляет всем и вся: «В художественных кругах Украины появилось два подхода к концепции будущего собрания». Причем тут же информирует нас, что, собственно, базовая коллекция для будущего музея уже готова, даже больше, она содержит и предложения конкурирующих групп: «Первый — когда речь идет о репрезентации в экспозиции, которую уже формируют галерист Виктор Хаматов и искусствовед Алексей Титаренко, всех тенденций и направлений, определенных как инновационные в художественной практике Украины второй половины ХХ века и начала ХХІ. Эта модель с широким спектром эстетических ответвлений включает и отрицательный субъективизм художников-«гипертекстуалов», лидером которых является куратор — Александр Соловьев».

Дальше меткими аргументами профессор Петрова убеждает нас в преимуществе проекта «группы «Совиарт» (Хаматов—Титаренко) по отношению к проекту «группы «Арсенал-Интерпайп» (Соловьев и Ко) и в конце концов предлагает нам «алхимическую формулу», на которой основывается это преимущество. Звучит эта формула так: «красота спасет мир». Для каждого нормального читателя, за исключением, возможно, небольшой группы «обмякших дегенератов» (но те и так не читают «ЗН»), эта формула имеет очевидное преимущество над предлагаемой подопечными Соловьева, которая включает: «... экспериментально-поисковые произведения с особым вниманием к негативной эстетике, с культом произвольной, преимущественно грубой игры со всеми моральными, эстетическими ценностями, с насмешливым кривлянием, смакованием трупного смрада».

Дальше видим прямо-таки донос на последний проект «Соловьева и Ко»: это «Прощай оружие. Современное украинское искусство. Музейный проект» (Киев, 2004). Язык каталога — русский». Возможно, честнее было бы закончить эту мысль и не оставлять недомолвок: итак, господин Пинчук инициирует проект создания в киевском «Арсенале» Центра современного украинского искусства, а в данном каталоге нет ни слова по-украински, вместо этого есть перевод с русского оригинала на английский. И дальше добавить, что так неприлично поступать в цивилизованной европейской стране и что автохтоны тоже имеют право на свой язык и свое современное искусство. Не знаю, что остановило госпожу профессора от дальнейшего развития мысли в этом направлении. Но оставим это. Вернемся к предложению профессора Петровой базировать коллекцию нового музея на концепции и собрании «группы «Совиарт». Здесь у меня снова возникают недоумение и сомнения.

Во-первых, никто еще публично не видел этой коллекции, а сам список известных фамилий отнюдь не свидетельствует о ее качестве. Подозреваю, что это довольно случайный набор работ, подаренных или депонированных в «Совиарт» самими художниками в надежде, что когда-нибудь они окажутся в музее. А кому бы не хотелось видеть свои работы в коллекции музея? Во-вторых, кооператив «Совиарт» (что за курьезное название! Представьте себе: например, в Берлине открывается музей современного искусства на основе коллекции кооператива «Нациарт»), как принято считать, имеет большие достижения в создании разнообразных виртуальных инициатив или, как метко выразился некто, в «продаже воздуха». Несомненно, с точки зрения намерений и отчетов деятельность «Совиарт» выглядит намного лучше, чем в действительности. Однако похоже на то, что членам кооператива «Совиарт» удалось приобрести союзника в лице уважаемой госпожи профессора. И я опасаюсь, не будет ли это «медвежьей услугой», ибо, честно приоткрыв карты, мы увидим, какими картами играем.

Оппозиция, которую строит госпожа профессор между концепциями «группы «Совиарт» (Хаматов—Титаренко) и «группы «Арсенал-Интерпайп» (Соловьев и Ко), не менее виртуальна. Я уверен, что всесторонняя концепция «совиартистов» содержит большинство имен, предложенных собственно так не ценимым госпожой профессором Александром Соловьевым. Следовательно, вопрос в том, стоит ли начинать эту бурю в стакане воды лишь для того, чтобы в принципе все осталось так, как есть, но под другой вывеской или, возможно, с немного другими акцентами.

Вопрос о музее современного искусства или музее современного украинского искусства является типичной фальшивой проблемой и очередной попыткой отвлечь внимание от значительно больших проблем художественной среды и функционирования современного искусства в украинской действительности. Мой отец с детства как мантру повторял мне слова: «не начинай строить дом с трубы». По сей день я помню эти слова и посвящаю их всем, кто хочет, пусть и с добрыми намерениями, патронировать инициативы на манер музея современного искусства, «украинского Эрмитажа» и т.п. Без солидного и стабильного фундамента даже самое прекрасное здание будет иметь недостатки.

Почему не слышно вопросов о состоянии художественного образования, о роли и месте творческих союзов, о месте искусства или даже шире, художественной культуры в новой Украине, о месте Украины и украинских художников в объединенной Европе, в мире. Мой более чем семилетний опыт работы директором Центра современного искусства при
НаУКМА и более чем двадцатипятилетний опыт работы в «среде искусства» в Европе и Северной Америке позволяет мне констатировать следующее: не отказавшись от советской парадигмы, в которой мы все еще живем и чьими заложниками мы являемся и по сей день, не вернув понятиям и словам имманентного им содержания, а значит, будучи лишенными возможности взаимной коммуникации и коммуникации с миром, мы остаемся в заколдованном кругу полуправд, полушагов, полудействий. Многолетняя виртуализация в сфере идей и одновременное огрубление жизни в сфере поступков оставили гигантское опустошенное поле, которое нужно наполнить умными и расторопными инициативами и действиями. Художественная среда, творимое искусство не могут быть оторваны от контекста, в котором они существуют. Красивая, возможно, даже немного утопичная идея создания в Украине такого музея современного искусства, куда мы хотели бы привести своих детей, чтобы через искусство они могли лучше или немного иначе познать себя и свой мир, ни на минуту не теряет своей актуальности. Но я прошу, не лишайте меня этой идеи, предлагая очередной эрзац, лишь бы быстро, лишь бы немедленно.