Мечта об особой синеве

Живопись Саньи Пешич-Остоич, художницы из Сербии, можно назвать «магическим реализмом» — миром, где фантастические сны соединяются с впечатлениями от прогулок по киевским холмам, улицам и площадям. Киев — постоянный объект внимания художников, но у Саньи его образ обновлен — праздничный, особенный. Рисунки пастелью и холсты прорастают куполами соборов, звонницами Лавры и Софии Киевской, сияющими подобно пасхальным свечам. Вжившись в ауру Киева, автор точно почувствовала его топографию города на холмах, с аллеями парков, что сбегают к Днепру, с Булгаковским Андреевским спуском, с барочной вязью древней архитектуры. Именно поэтому в композициях Саньи не прижилась полная спокойствия горизонталь, в работах очевидны экспрессивно-динамичные предпочтения автора.

Здесь город и его сады взлетают ввысь, нарушая закон гравитации, архитектура живет в небе, а земля меняет вектор движения. Мир Саньи создан по законам ее личного мироощущения — фантазия художника дарит зрителю парадоксальную реальность. Автор предлагает нам художественную истину сказки — в небе радость сплетена с ощущением тревоги и грусти. Воображаемое и действительность стянуты в тугой узел так, что одно немыслимо отличить от другого.

Все в работах Саньи — романтика и мечтательной фантазерки кажется неустойчивым и даже призрачным. Композиции подчинены неэвклидовому ощущению пространства. Время — пространство у художника личное. Здесь все происходит одновременно, прошлое и будущее не мыслятся. Мотив полета, типичный для автора, резко и тревожно смещает все привычные начала. Саньи увидела Киев сквозь призму личного «космизма». Автор видит мир особенным образом, как только что родившаяся. Сказал же великий Пабло Пикассо: «В человеке столько художника, сколько в нем ребенка». Искусство Саньи интуитивно и чувственно в том же регистре, что и откровения Анри Руссо, Ивана Мештровича, Матушки Мозеc, иных великих «наивистов». Их самобытное творчество в ХХ веке взорвало академический мейнстрим. Имена фантазеров и провидцев М. Шагала и М. Приймаченко на слуху вопреки эпохе высоких технологий и прагматизма.

Искусство Саньи, куда более скромное в тени великих «наивистов», той же группы крови. В ее работах есть непосредственный взгляд ребенка, постигающего азбуку красоты мира. В полотнах живопись существует в средокрестии праздника. Обожествление красоты — основа души и палитры живописца, изначальное и постоянное условие работы. На волне поэтического напряжения автор постигает законы искусства и жизни. Праотец всех «наивистов» Марк Шагал, вспоминая детство, сказал: «…в моей душе, быть может, была некая краска, которая мечтала о какой-то особой синеве». В композициях Саньи много голубизны и густого ультрамарина — цвета философского размышления. Синтез радости с тревожащей недосказанностью делает композиции открытыми для сотворчества зрителя. Эти работы информативны для тех, кто умеет читать между строк. «Саньи создает свои «мифы» о цветах, о дороге, что уходит в небо, о конях, а главное — о женщине, о ее душе, По мироощущению автора композиции ближе всего к волшебной сказке. Сказочность — основа поэтики художника. Магия сказки, ее фантастическая основа пренебрегает логикой факта. Художница Саньи Пешич-Остоич отлично владеет искусством трансформации банального в праздничное, повседневного в волшебное. В этом оживает творческая вольность ее артистической души.