Культура в отпуске, или Что делать, когда делать нечего?

Дремучий провинциализм Киева никогда не ощущается так остро, как во второй половине лета. Парадоксальным образом этот период совпадает с подготовкой и празднованием Дня независимости Украины. Вряд ли так было задумано — просто се ля ви. Лето — не самое хорошее время в столице — душно, людно, горячую воду в очередной раз отключили, новостей мало и вообще настроение чемоданное. А тут еще гости понаехали, воспользовавшись тем, что ты сам никуда не успел сбежать — развлекай их теперь... Нет, я гостей люблю и готова их понять — приезжают они из своей провинции или вовсе из других стран и хотят окунуться в культурную жизнь. Они-то, бедняги, наслышаны о «колыбели славянской культуры», «европейской столице» и всем таком прочем, чем я же, дурилка, им голову и забивала. Вот и расплачивайся...

Приезжие — люди беспокойные. В какой-то момент им оказывается мало природных красот украинской столицы — всех этих зеленых склонов, Днепра, парков, удивительно быстро они обегают достопримечательности и «святые места» и, наконец, протянув под столом утомленные ноги и прижмурив сытые глазки, требуют культурки — хорошего театра, музыки, а детке — балет (она же у нас в студию ходит!) И тут гид (в данном случае я), которая только полчаса назад гордо чувствовала себя на улицах столицы маленькой хозяйкой большого европейского дома, скисает. Просто потому что, будучи по долгу службы связанной с этой сферой, уже выучила наизусть афиши и транспаранты, развешанные на зданиях театров — о повальном открытии сезонов, которые состоятся не ранее середины сентября.

Конечно, отпуск — это святое. Гастроли — по святости не сравняются даже с отпуском. Поэтому не повернется ни у кого язык обвинить наших артистов и руководство театров в том, что бросили они нас, причем все одновременно, оставив нам «на бедность» один—два антрепризных спектакля, фестиваль духовых оркестров да концерты в Андреевской церкви. Хорошо, что они есть, но эта музыка далеко «не для всех». Да и гостям столицы хочется показать что-нибудь парадное. Ведь не секрет, что приезжие идут в оперный театр иногда даже не для того, чтобы посмотреть или послушать спектакль, а чтобы побывать в этих стенах, посмотреть на архитектурное чудо изнутри, послушать, как звучит зал и, вернувшись домой, небрежно так сообщить соседям: «Ну, по Владимирской горке прошлись. В Лавре были. Оперу слушали». Ведь столица — это не только дорогие магазины и Макдональдс...

Впрочем, пока Киев — по крайней мере, Киев летний — не поднялся выше показной роскоши, сохраняя при этом глубокую провинциальность духа. Ни одна культурная столица Европы (и не только ее, старушки) не закрывает летом двери своих «цитаделей культуры». Наоборот, лето для них — время хлебное. Ведь туристы тянутся бесконечным поездом журавлиным — и всем культурку подавай. Киев же хоть тоже не страдает от недостатка туристов — в том числе прибывающих из дальнего зарубежья, где «высокое искусство» наряду с «этническим колоритом» всегда в моде. Однако тут им приходится смирять свои аппетиты и довольствоваться коронным экскурсоводческим «посмотрите направо, посмотрите налево». Да, в Киеве и справа и слева найдется что посмотреть. Но только снаружи.

Конечно, у бойцов культурного фронта есть чем крыть: лето — традиционно мертвый сезон. Всем известно, что летом публики становится меньше, туристы предпочитают по вечерам дефилировать по Крещатику с бутылкой пива, залы не заполняются, а кому хочется играть для полупустого зала при такой же полупустой кассе? Тем более что гастроли, фестивали или концерные туры, в которые они в это время отправляются, гораздо более доходны. Как тут возразить? Артистам жить как-то надо — не все нас развлекать.

А вы представляете себе на дверях соседнего супермаркета объявление: «В связи с тем, что персонал ушел в отпуск, магазин закрыт до 15 сентября. Будем рады видеть вас в следующем сезоне». Доходы супермаркета тоже подвержены сезонным колебаниям — это вам любой маркетолог скажет. Однако ни одно коммерческое заведение не позволит себе отказать в услугах даже той малости клиентов, которые хотят этими услугами воспользоваться. Рынок-с. И манеры нашей «сферы культуры» говорят лишь о том, что до «культурного рынка» мы так же далеки, как в незабвенной памяти 1991-м. Более того, мы временами даже гордимся тем, что грешное от праведного у нас по-прежнему отделено. Вот только почему-то возмущаемся, когда, придя в театр и поцеловав замок, вынуждены поворачивать оглобли к пивному ларьку (который, как ни странно, открыт даже в дождливые дни) — хотели культурки, а получилось как всегда...

Да, «культурный рынок» — крайне несовершенная штука. Он имеет столько неприятных проявлений — массовизация искусства, километры макулатуры на книжных прилавках, «клюквы» на экранах, «попсы» на сценах. Но в то же время ни одно направление искусства — в том числе «некоммерческого» — не может реализоваться без презренного металла. И педалируя негативные проявления «культурного рынка» наши попечители духовности то ли нарочно, то ли по незнанию замалчивают одно обстоятельство: деньги, которые крутятся на «культурном рынке», обеспечивают не только приток в него новых денег, но и само выживание и бесперебойное функционирование всей этой сферы, в том числе — «некоммерческого» искусства. Почему это обстоятельство не афишируется чиновниками от культуры, я готова понять — в развитии рыночных отношений в этой области они не заинтересованы. Хотя бы потому, что независимость финансовая влечет за собой независимость идеологическую. Впрочем, это перестраховка, так как даже при самых удобных рыночных обстоятельствах некоторые — некоммерческие — сферы культуры все равно требуют дотаций. Я другого не могу понять — почему в эти игры играют те, кто заинтересован в развитии культурного рынка, т.е. сами деятели культуры?

Ответов может быть несколько. Во-первых, во многих организациях в этой сфере — геронтократия. А людям, всю жизнь прожившим на государственной дотации, очень трудно с нее спрыгнуть и перейти к другим формам хозяйствования. Во-вторых, им это чаще всего и не нужно — руководство организаций в прекрасных отношениях с теми, кто распределяет те копейки, которые это государство на свою культуру худо-бедно выкраивает. Немного, конечно, но кому-то на жизнь хватает. Ну и, наконец, это чертовски сложно — переходить на коммерческие рельсы. Это труд. Это риск. Это масса новых знаний, без которых ничего не получится. А тут еще шаткая законодательная база. А тут еще налоговый прессинг. А еще отсутствие подготовленных специалистов в области арт-менеджмента. В общем, сплошные проблемы. Лучше и не начинать. В результате место культурного рынка в Украине вакантно.

Тут-то и начинаются ламентации по поводу упадка культуры и духовности, экспансии «чуждых ценностей» и т.п. А ведь все закономерно — если ты сам не заполняешь свой рынок, кто-то придет и сделает это вместо тебя, причем иногда — с особым цинизмом, как это происходит в случае экспансии на украинский культурный рынок низкопробной американской или российской продукции. И дело совершенно не в том, что наши кино- и телебизнесмены, наши книготорговцы не любят украинского. Вполне возможно, что любят. Просто работать с ним не могут. Как можно обвинять книготорговца за то, что он отказывается от постоянных договоров с украинскими издательствами, если эти издательства не в состоянии обеспечить регулярных поставок продаваемой продукции? А не могут. Потому что книгоиздание у нас — сфера «высокого». Издают книги сезонно (под большие книжные выставки), на рекламу не тратятся, на литагентов — тем более, на массовую литературу чаще всего не размениваются, рисковать не хотят, поэтому своих денег стараются не вкладывать — издают в основном на гранты или на средства, выделенные иностранными представительствами. А дело в том, что совсем не «производством продукта» они занимаются — они «поднимают украинскую культуру». Большинство украинских книгоиздателей (главным образом тех, кто специализируется по украиноязычной книге) культуртрегеры, благородные люди, а не бизнесмены какие-нибудь. Поэтому полгода — пока действовал НДС на книгоиздание — большинство наших издателей гордо ничего не делали. Бойкотировали, так сказать. А тем временем мы с вами читали в метро продукцию демократичного «Эксмо», готовящегося открыть в Украине свой филиал и наполнить наш рынок «горячими пирожками».

То же самое происходит с театрально-концертными организациями, не нуждающимися ни в рекламе, ни в раскрутке, ни в прочих рыночных штучках. Их стены и имена священны — это цитадели духовности, в которых не может быть коммерции. Библейскую историю о том, как Христос изгонял торговцев из храма, наши борцы за духовность очень любят. Они хотят заниматься высоким искусством, получать за это приличные деньги, но ни в коем случае не подгонять репертуар, постановку, актерский состав к рыночным требованиям. Т.е. к требованиям, направленным на удовлетворение массового потребителя. Презрение к «вкусам публики» популярно еще с эпохи расцвета романтизма. С того момента, как Бетховен повернулся лицом к оркестру и, соответственно, тем самым местом к публике. Такой символический жест — сосредоточенности на музыке и равнодушия к тому, что думает почтенный зритель. Великий маэстро, наверное, имел основания так поступить — во всяком случае, он сам был в этом уверен. Но почему наше высокое искусство до сих пор повернуто к публике не-лицом? Символически, разумеется, не подумайте, что я ратую за то, чтобы повернуть дирижера снова лицом к залу — наверное, это было бы душераздирающее зрелище.

Пока наши специалисты по возрождению духовности — не «любители» из политических кругов, в чьих устах «духовность» какая-то попсовая мантра, а «профессионалы», те, что каждый день выходят на сцену, и эту «духовность» делают зримой, — не повернутся лицом к публике и ее интересам, любые разговоры о «возрождении духовности» можно считать заговариванием зубов. Даже когда их ведут вполне почтенные люди. Потому что то, о чем они говорят, — это «духовность вообще». А такой не бывает, даже если присовокупить к ней Государство, Нацию, Нашу Славную Историю, Европу или, дабы не прослыть мелочным, всю Мировую Цивилизацию. Потому что с этим понятием соизмерима одна единственная категория — человек. Каждый так называемый «средний» незаметный человек, который рождается в обычном роддоме, ходит в обычную среднюю школу, работает — или не работает — на государственном или негосударственном — предприятии, незаметно живет, незаметно умирает, о котором говорят по телевизору только во множественном числе — «граждане Украины».

Иные адепты «духовности вообще» нередко говорят об этом человеке в снисходительно пренебрежительном, а иногда и в довольно оскорбительном тоне. Для них это «плебс», это «чернь», не знающая высокого полета духа и интеллекта. «Бездуховность» этой пошлой «черни», заглатывающей низкопробную теле-, кино-, книго- и прочую продукцию, отталкивает не меньше, чем ее поведение в общественных местах, ее манера безвкусно и дешево одеваться, демонстративно плевать на асфальт, ее бессмысленная жестокость и бессмысленная же сентиментальность. Тем, кто оторвался от этой серой массы хотя бы на уровень маршрутки — я не говорю уже государственного автомобиля, — и в голову не придет сопоставить такую высокую категорию, как «духовность», с каждым сереньким «плебеем». Но, как это ни прискорбно для таких адептов, именно этот «плебс» покупает или не покупает книги, делает или не делает кассовые сборы, клацает переключателем телека. Если «храмы искусства» не считают нужным обеспечивать его потребность в «высоком» без выходных, наверное, стоит воспользоваться рецептом известного сатирика и «что-то в консерватории подправить». А ламентации по поводу «упадка культуры» деятелям этой самой «культуры в отпуске» лучше прекратить — ну, правда, господа, что это вы все о себе да о себе...

* * *

Пока я пишу эти строки, мои гости читают в Интернете, чем закончился скандал с Киркоровым, и смотрят Олимпиаду. Они равнодушны к Киркорову. Им начхать на рекорды и медали. Но надо же чем-то заняться вечером — сколько можно пиво сосать, дефилируя по Крещатику?

P.S. Автор просит прощения у тех, кого покоробило сравнение театрально-концертной организации с супермаркетом; а также у тех, кого возмутило сравнение театрально-концертной организации с храмом.