Куда плывем? Евгений Сивоконь: «Молодые аниматоры пытаются разрушить то, что было создано до них»

Еще недавно говорили, что в области анимации Украина – впереди планеты всей. И подтверждением этому служили многочисленные награды нашим художникам на самых разных киносмотрах. Но все ли так безоблачно нынче? Каким «курсом» плывет новое племя? На эти вопросы «ЗН» и попытался ответить признанный мастер украинской анимации Евгений СИВОКОНЬ, чьи фильмы («Засыпает снег дороги», «Окно», «Ненаписанное письмо» и многие другие) говорят сами за себя.

«Свое кино можно сделать и дома»

— Евгений Яковлевич, вы уже много лет занимаетесь педагогической деятельностью. И, должно быть, лучше других художников улавливаете умонастроения нынешних молодых аниматоров? Чем они «дышат» сегодня? Что их интересует в большей степени?

— У меня сейчас на курсе одиннадцать человек. Из них шестеро хотят делать свое кино. Они еще не все умеют, однако желание и амбиции чувствуются. Посмотрим, конечно, что будет к концу учебы.

Я специально подгонял их с курсовой работой под фестиваль. У всех было одно и то же задание — автопортрет в анимации, где они могли рассказать о себе разными средствами и жанрами, но коротко. Считаю, что им нужно повариться в этой атмосфере. Где еще за столь короткий срок можно увидеть такое большое количество мастер-классов?

Если говорить об их амбициях, то в предыдущем моем наборе дела обстояли хуже. На втором курсе они нашли себе какую-то работу, стали зарабатывать деньги, и так вышло, что госэкзамены они сдали, а дипломы до сих пор не защитили. На этих ребят я не возлагаю больших надежд. Не потому, что против зарабатывания денег! Я и сам, работая на студии, заканчивал вечернее отделение. Было тяжело, но мне нравилось совмещать.

Единственное, чем горжусь: где бы мои студенты ни работали — на телевидении, в рекламных агентствах или коммерческих студиях, из анимации не ушел никто.

— Какова «доля» государства в нынешнем анимационном процессе? Роль этого государства каким-то образом сказывается на лучших работах? Или же все лучшее по-прежнему – «вопреки»?

— Давно существует студия «Укранимафильм». Она до сих пор финансируется из бюджета. Механизм ее работы таков: художники предлагают свои проекты на согласование в Министерство культуры. Если проект проходит экспертную комиссию, на него выделяется финансирование. Оно переводится на студию, после чего художник может создавать в неких финансовых и временных рамках свое кино. Лучше было бы, конечно, если бы существовали гранты. Тогда бы художник мог сам выбирать студию, на которой ему лучше работать.

В Украине появилось несколько коммерческих студий. Там работают наши художники «на заказ» на французские, американские деньги. Знаю, что недавно студия «Карандаш» начала работу над фильмом «Никита Кожемяка». На другой студии в Киеве на американские деньги создан полнометражный фильм о похождениях солдата Швейка.

Кроме того, существует студия «Новатор», на которой мой ученик Степа Коваль, автор знаменитого «Трамвая №9», заканчивает свое очередное авторское пластилиновое кино. Вскоре он должен получить финансирование на проект, который будет называться «Моя країна Україна». Это госзаказ, созвучный с российским проектом «Гора самоцветов». Этот заказ даст возможность молодым проявить себя в трех минутах. Многие известные ныне художники так и начинали в свое время с миниатюр «Веселой карусели». Именно она стала прекрасным полигоном для них. Помимо всего этого у нас происходит то, что давно уже стало нормой для европейских стран: люди зарабатывают деньги на коммерческих студиях, что позволяет им дома делать свое кино.

— У нас кто-то этим занимается?

— Сейчас с появлением компьютерных технологий это стало намного проще. Не нужно больших помещений, а финансовые затраты зависят от того, что хочет сделать режиссер. Можно приглашать актеров, музыкантов, композиторов — тогда это дорого, а можно реализовать свою идею просто: черным по белому. Один из моих студентов — Толик Лавренишин — сделал свой 10-минутный фильм «Блуждающий между» на дому.

«Особого прорыва не произошло»

— А вы, получается, полностью ушли в преподавательскую деятельность?

— Я недавно закончил фильм по своему же сценарию. Деньги на него были выделены из бюджета. Этот маленький фильм приостанавливали по нескольку раз на полгода. Мы говорили с тем же Норштейном, что хорошо все делать на одном дыхании, а потом оставить работу на недели две, чтобы посмотреть на нее свежим глазом со стороны. Но для этого «хорошо» нужно иметь свою студию, чтобы можно было отложить работу по своей воле. Мой новый фильм называется «Спаси и сохрани». Мне захотелось рассказать о непростых отношениях человека с собственным ангелом. Как у меня это получилось, судить трудно, я еще не отошел от самой работы настолько, чтобы ее оценить.

— Оттолкнувшись от недавней программы фестиваля «Крок», что можете сказать о новых художественных «руслах» современной анимации?

— Мне кажется, что какого-то особого прорыва не произошло, потому что тенденция та же: очень много фильмов сделано в нелюбимом мной формате 3-Д, в компьютерной графике. Молодые аниматоры слишком полагаются на компьютерные технологии. В этом я усматриваю дилетантизм, нехватку школы, срабатывает сознание: «компьютер может сделать все за меня». Меня по-прежнему греют фильмы, созданные вручную: пластилиновые, рисованные.

Это не только другая энергетика — это штучный товар. Однако таких фильмов немного. Снова — спецэффекты и клиповый монтаж. А за этим — часто пустота. Для меня доминантой в творчестве является фраза Романа Качанова: «Искусство — это когда бросил камень в воду — и пошли круги».

Круги — это некий эмоциональный отклик.

— А можете назвать те фильмы, которые у вас ассоциируются именно с этими «кругами»?

— Из анимации для меня является таковой почти вся Загребская школа. Это мой любимый фильм «Суррогат» Душана Вуковича, который был сделан в 1960 году. Но остался безумно актуальным сегодня. Все фильмы Норштейна. Из художественных фильмов «Полет над гнездом кукушки», фильмы Георгия Данелии «Не горюй», «Мимино», весь Феллини. Но в первую очередь его «Амаркорд».

— Но вы не назвали ни одной современной картины! К примеру, готовы ли вы пересматривать фильм Михалкова «12»?

— «12» — профессионально сделанное кино. Прекрасная актерская игра. Но оно не потрясло. Я видел «Двенадцать разгневанных мужчин». И хоть Михалков отрицает, но прием тот же.

Из современных фильмов на меня произвело впечатление «Возвращение» режиссера Андрея Звягинцева. Позже я посмотрел его второй раз и понял, что не напрасно. Вокруг многих современных хитов создается много шума. В то время как само кино может произвести эффект одноразовый, второй раз уже нечего ловить. Важна проверка временем. Я, кстати, очень люблю наивных художников, примитивистов: Примаченко, Пиросмани, потому что они чисты в своем творчестве, потому что они занимались искусством не ради денег, а ради собственного удовольствия.

«Большинство фильмов поражают своей мрачностью»

— Не кажется ли вам, что в неприятии вашего поколения компьютерных работ молодых художников кроется извечная проблема отцов и детей?

— Могу списать все на свой возраст… Но я говорил с приятелями-коллегами: они тоже считают, что молодые слишком увлечены спецэффектами. Думаю, что виной тому атмосфера, в которой это поколение растет. Мы не стыкуемся в мироощущениях и мировосприятии.

Мое поколение росло, отгороженное железным занавесом, оно ничего не видело. Потом, в шестидесятые, занавес чуть приподнялся, и мы что-то смогли увидеть. Сейчас на молодых обрушился мощный информационный поток, им трудно разобраться, что плохо, что хорошо. Я стараюсь сначала их услышать, чтобы понять индивидуальность каждого, нащупать, в какую сторону подтолкнуть, чтобы лучше раскрылся творческий интерес и потенциал. Хочу, чтобы они сформировались как личности. Подсказываю, что смотреть, что читать. Но им кажется, что и это можно скачать из Интернета. Приходится объяснять, что, к примеру, картины Веласкеса или Ван Гога не имеет смысла рассматривать в Интернете, существует высокое искусство, магнетизм которого исходит только от оригиналов. В этом заключается часть нашей борьбы. Молодые же пытаются разрушить, что было «до них», и на обломках сделать новое кино, но когда идет процесс разрушения, ничего стоящего не предлагается.

— В некоторых авторских работах наших молодых аниматоров преобладают откровенные комплексы и страхи. Вам не кажется странным, почему у людей, только что вступивших в «большую» жизнь, столь мрачный взгляд на нее?

— Я давно заметил, что большинство фильмов не только на этом фестивале поражают своей мрачностью. Присутствуют суицидальные мотивы, хотя, казалось бы, пока молод, здоров — живи и радуйся, но им нравится копаться в неизведанном.

Парадокс, но большей частью этим страдает и зарубежная анимация. В наиболее благополучных странах — Швеции, Англии, США — наблюдается большее погружение в мрачные раскопки бытия. Наверно, когда в окружающей жизни этого меньше, хочется исследовать сам феномен.

И наоборот, наша многострадальная Украина, наши ближайшие соседи прибегают в своем творчестве к поиску забавного и смешного. Наверное потому, что смех помогает выжить.

Из досье

Евгений Сивоконь родился в 1937 году. В 1965-м окончил Киевский государственный художественный институт по специальности «художник-график». В анимации с 1960 года. Работал художником, аниматором, художником-постановщиком больше в 50 фильмах. Режиссер более чем 20 анимационных фильмов. Его работы неоднократно отличались на престижных фестивалях. «Человек и слово» (1972 год) — приз на ВКФ в Баку, диплом МКФ в Загребе. «Ненаписанное письмо» (1985 год) — диплом на ВКФ во Франции, Японии. «Окно» (1987 год) — номинация на премию «Ника». В фильмах «Компромикс» и «Засыпает снег дороги» выступил одновременно как сценарист, режиссер, художник-постановщик и аниматор. Его фильм «Засыпает снег дороги» получил приз на Международном кинофестивале в Дебрио в Италии в 2006 году и приз за лучший анимационный фильм на Международном фестивале в Клермон-Ферране в 2006-м. Лауреат художественной премии «Киев» им. И Миколайчука. Преподавательский стаж в институте Карпенко-Карого — пятнадцать лет.