И ПЫЛЬ ВЕКОВ ОТ ХАРТИЙ ОТРЯХНУВ... КАКИЕ СОКРОВИЩА ХРАНЯТСЯ В ЦЕНТРАЛЬНОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ ИСТОРИЧЕСКОМ АРХИВЕ УКРАИНЫ (Г. КИЕВ)

Фраза, вынесенная в заглавие, — лишь поэтический образ. Пыли в буквальном, физическом смысле здесь не увидите. В помещениях архива поддерживается искусственный климат и почти идеальная чистота. Тут, в специально построенном комплексе на Соломенской улице, находится огромное богатство — полтора миллиона «учетных единиц хранения».

Древнейшие документы архива — рукописное Евангелие XIII века на греческом языке и пергаментная грамота старосты Отто из Пильче, которая датируется 1369 годом. А верхняя хронологическая черта хранящихся здесь сокровищ — февральская революция 1917 года. Казалось бы, бесценные старопечатные книги можно найти только в нескольких крупнейших библиотеках страны, а в здании на Соломенской должны иметь дело лишь с документами. Но мне показали тут целую коллекцию уникальных изданий, включающую лионскую инкунабулу (1454 г.), лейпцигские, базельские, штутгартские палеотипы (начало XVI века) и другие подобные раритеты. Почему же они оказались в архиве? Да очень просто. Сюда попадают документы, как мы теперь говорим, юридических или физических лиц. Целые комплексы. Вот, например, фонд знаменитого ученого и политического деятеля Украины Михаила Грушевского. Он включает весь фамильный архив его семьи — деда, матери, отца, братьев, сестер. Здесь письма, рукописи, черновики, фотографии, книги, газеты, журналы, даже плакаты.

Единицей хранения в архиве считается дело. Но в нем может быть и лист, и пять, и 20 тысяч. В одном деле вы обнаружите только грамоту, а в другом — 10 купчих. Поэтому общее количество документов никто не подсчитывал. Однако если подумать о том, сколько было за шесть столетий (с XIV века) войн, восстаний, пожаров, грабежей, наводнений и прочих катаклизмов, нетрудно понять, что многие из этих вещей в полном смысле слова бесценны. Ведь немало их уничтожалось вполне осознанно и целенаправленно. Говоря «бесценны», я имею в виду не только их моральное, научное значение, но и сугубо материальную сторону дела.

Раньше подобные вещи не страховались. В случае чего действовали еще старые, советские расценки. Впрочем, в 1993 году воспользоваться ими уже не смогли. Дело в том, что в киевском архиве хранится разрешение генерал-губернатора въехать на территорию Малороссии, выданное великому французскому писателю Оноре де Бальзаку, который в городе Бердичеве намеревался сочетаться узами брака с Эвелиной Ганской. Этот документ должен был экспонироваться в Париже. Но чтобы он мог пересечь границу, его следовало застраховать, что оказалось делом очень не легким. Сейчас разрабатываются критерии оценочной стоимости подобных вещей. Только, упаси Боже, не подумайте, что их завтра или в обозримом будущем собираются продавать. Такое святотатство абсолютно исключено. А вот приобретение редкого документа у частного лица — дело вполне реальное. Поэтому архивистам следует знать, сколько можно заплатить за тот либо иной раритет. Сегодня в экстренных случаях они консультируются с сотрудниками музеев и специалистами Министерства культуры, выясняют, за сколько продавались аналогичные ценности.

Тут мне могут задать резонный вопрос. Выше вы упоминали о войнах, пожарах и грабежах. Как же в таком случае до наших дней дошли столь уникальные вещи? Неужели их специально собирали и сохраняли? Чтобы ответить, позволю себе сделать небольшое отступление. Оказывается, человеческое тщеславие не знало границ во все времена. 150 лет назад, как и нынче, вовсю подделывали документы, свидетельствовавшие о дворянском или шляхетском происхождении. С целью пресечь изготовление фальшивых «грамот», в 1852 году при Университете святого Владимира был создан Киевский архив для разбора древних актов. Его сотрудники начали собирать актовые книги судебных учреждений, в которые, помимо всего прочего, заносились и записи о присвоении дворянского звания.

— С этого момента фактически началась история нашего архива. В следующем году ему исполняется 150 лет, — рассказывает директор ЦГИАК Украины Ольга Музычук. — Актовые книги, создававшиеся в XV—XVIII веках, для нас просто Божий дар. В них заносились судебные решения, жалобы, завещания. Здесь находим записи самого различного характера. Сведения, которые можно из них почерпнуть, касаются всех сторон жизни Украины — экономики, культуры, торговли, судопроизводства. В актовых книгах вы найдете даже иллюстративный материал. Скрашивая свои однообразные писарские занятия, канцеляристы в нарушение правил изображали на полях всякое-разное. Здесь бог знает что — женские фигурки, чертики, франты, деревья, крестьяне, птицы, дома, собаки…

До Великой Отечественной войны насчитывалось шесть тысяч подобных книг. А дальше случилось просто невероятное. Среди эвакуированных документов их не оказалось. Как «не имеющие особой ценности», актовые книги остались в Киеве. Тогда заботились лишь о материалах советского периода. Все, что касалось царской России (за исключением дел, свидетельствующих о преследованиях революционеров или повествующих о «тяжелой жизни» трудового народа), считалось не заслуживающим внимания. Зато немцы быстро и точно определили, что в архиве самое ценное. Шесть тысяч актовых книг оказались в Германии. К сожалению, в Украину возвратилась только их третья часть. Естественно, четыре тысячи фолиантов, в каждом из которых тысяча-полторы листов, растаять в воздухе не могли. Поэтому некоторые наши специалисты считают, что надежда их получить не утрачена.

Обо всех сокровищах, хранящихся в Центральном государственном историческом архиве Украины (г.Киев), в газетной статье рассказать практически невозможно. К слову заметить, аналогичный архив существует во Львове, но там верхняя хронологическая граница — 1939—1940 годы. Остановлюсь на некоторых учетных единицах хранения. Сколько нехороших слов все мы слышали о жандармах. Но, оказывается, «царские сатрапы» не только преследовали беззащитных революционеров. В свободное от этой реакционной деятельности время они, как выяснилось, даже приносили определенную пользу, о чем свидетельствуют поступившие в ЦГИАК документы губернских жандармских управлений. В них не только тривиальная уголовщина. Нужно сказать, что наши дореволюционные блюстители порядка были далеко не теми примитивными недотепами, какими они выглядели в советских кинофильмах. В плане же архивного хранения документов жандармы и вовсе являлись непревзойденными мастерами. Свои дела они нумеровали, прошивали, писали «заверительные». А какие у них были подробнейшие картотеки! Их опыт в делопроизводстве до сих пор может служить образцом.

В архиве хранятся документы, рассказывающие об убийстве Столыпина или проливающие свет на печально знаменитое дело Бейлиса. В фонде цензурных комитетов вы можете найти сведения о разрешении или запрещении украинского языка, некоторых научных обществ или отдельных изданий. Конечно, здесь немало вещей общеизвестных, послуживших основой для капитальных исторических трудов, использованных во множестве кандидатских и докторских диссертаций. Тем не менее, опираясь на хранящиеся в архиве документы, свои открытия делают и сами его сотрудники. Хотя научное осмысление, а также интерпретация фактического материала не является их прямым делом — у них иные заботы. Говоря об открытиях, подразумеваю не сенсационные сообщения, услышав которые мы хватаемся за голову, а лишь подтверждения известных исторических фактов либо их новое прочтение. В качестве примера приведу сотрудников отдела древних актов ЦГИАК, которые выявили документы сугубо судебного характера, позволяющие взглянуть на известные факты истории освободительной войны 1648 года под руководством Богдана Хмельницкого совершенно с новой, неожиданной стороны.

— У нас привыкли видеть героическую сторону этих событий, — рассказывает заведующая отделом Лидия Сухих, — а здесь, готовя аннотированный перечень документов по актовым книгам, мы посмотрели на происходившее как бы под другим углом зрения. Я имею в виду материалы судебных институций. Украина оказалась разделенной на два лагеря. С одной стороны это была состоящая на службе у Речи Посполитой украинская шляхта, с другой ее подданные — крестьяне, на которых война легла тяжким бременем, став для многих из них причиной разорения и страданий. Здесь видим все: кровь, несчастья, набеги татар, даже нашествие саранчи. Документы раскрывают, если можно так выразиться, изнанку патриотической войны. Они убедительно показывают, какой ценой реализуются подчас благородные, прогрессивные идеи. Еще недавно говорить о подобных вещах было опасно. Они и сейчас воспринимаются далеко не просто, а главное — неоднозначно. К столь суровой правде мы часто бываем психологически неготовыми. Тем не менее, документы упрямая вещь. Надеюсь, сумеем их аннотировать. Такие материалы будут, грубо говоря, полуфабрикатом. Мы кратко изложим содержание, а оценка и анализ — прерогатива историков.

Одно из последних поступлений в ЦГИАК — метрические книги из архивов ЗАГС, в частности киевского, по 1925 год включительно. Кроме того, здесь находятся метрические книги православных церквей, католических костелов, немецких кирх и еврейских синагог Киевской области. И нужно сказать, такие источники информации не залеживаются в хранилищах. Их то и дело доставляют в читальный зал. Посетители ищут записи о рождении, браке, смерти, интересуются своей родословной. Подобные сведения необходимы в делах о наследстве, они часто оказываются полезными тем, кто собирается выехать на постоянное местожительство в другую страну. Но хочу отметить один весьма примечательный факт. Ни в одной метрической книге не найдете слов «русский», «украинец», «еврей». До революции нигде не указывалась национальность, а всегда только вероисповедание либо подданство. Выходит, в данном отношении царская Россия была демократичнее советского государства? Едва ли. Не следует забывать о черте оседлости для еврейского населения, черносотенных погромах, презрительно-подозрительном отношении к «инородцам». Тем не менее «пятой графы» тогда не существовало — это факт.

В минувшем году Центральный государственный исторический архив получил неожиданное пополнение. Во время реставрационных работ на территории Софийского заповедника были найдены документы Киевской духовной консистории, которая некоторое время располагалась на территории Софийского монастыря. Да не две-три папки — 48 килограммов. Правда, россыпью. Вернее, даже навалом. И в чрезвычайно плохом состоянии. Они еще в XIX веке каким-то образом очутились (вместе со строительным мусором) между перекрытиями одного из зданий. Большинство листов опасно взять в руки — они могут рассыпаться. Однако в архиве имеется специальная лаборатория, где подобные вещи приводят в цивилизованный вид. Поврежденные листы особыми методами реставрируют. Таким образом становится возможным их переворачивать и изучать. Но необходимые материалы стоят немалых денег, а их архивистам на подобные цели не выделяют.

Тут мне придется направить тему разговора в иное русло. Ибо, хочешь не хочешь, людям нужно думать о хлебе насущном, а учреждениям — о средствах к существованию. К сожалению, государственных денег, получаемых ЦГИАК, хватает лишь на зарплату, которая, как выражаются в подобных случаях, оставляет желать… Уборщице сейчас платят 118 гривен, научному сотруднику 124. После предполагаемого повышения ставок на 25 процентов директор архива будет получать 180 гривен, а заведующий отделом 160 — тоже не особенно разбежишься. К счастью, учреждение имеет право оказывать платные услуги информационного характера. За счет этих средств архив приобретает все необходимое: от стержней и ручек до реставрационных материалов и пленки для создания страхового фонда. Как говорится, хочешь жить — умей вертеться. И архивисты «вертятся» — работают на договорной основе, предоставляют документы для съемки фильмов. Часть заработанных денег идет на материальное поощрение сотрудников. Казалось бы, выход найден, но…

— Государственное казначейство с педантичностью, достойной лучшего применения, начало спускать нам разнарядку, в которой указано, какую сумму и по какой статье можно истратить в текущем квартале. Зачем понадобилась столь мелочная опека? — удивляется Ольга Музычук. — Выходит, чиновники казначейства знают о наших нуждах больше, чем мы сами. Что это, отголоски старых советских бюрократических игрищ? Общество не может развиваться без исторической памяти. А ведь архивные документы — основа истории. Отношение государства к своим архивам, библиотекам, музеям — показатель его цивилизованности.

Недавно наш коллектив получил новый заряд отрицательных эмоций, — сокрушается директор ЦГИАК. — Поступила информация об очередном сокращении. Мы не относимся к числу государственных служащих. Почему же в таком случае сотрудники архива становятся жертвой очередной кампании по сокращению управленческого аппарата? Как мне уволить семь человек, если сотрудников и без того не хватает? Пока нас оставили в покое, но хочется сказать: если вы нам не помогаете выжить, так хоть не мешайте…

Условия для хранения документов в архивном комплексе на Соломенской, 24, по отзывам самих сотрудников, вполне приемлемые. И все же здание построено 30 лет назад, когда многие требования были совсем другими. Даже к электропроводке. Тогда никто не думал, что «Дом архивов» будет так начинен компьютерной техникой. Да и документами он загружен уже по завязку, а они все поступают и поступают. Кстати, при реставрации любое дело увеличивается в объеме: под листы прокладывают другую бумагу, появляются твердые переплеты.

Сейчас в читальном зале яблоку негде упасть. Какова же причина такого «аншлага», чем его объяснить? Сменой идеологического курса, считают сотрудники учреждения. В советское время никто не работал, скажем, с фондом Грушевского. Исследователи знали: такая статья никогда не увидит свет. Документы жандармских управлений исследовались лишь с точки зрения преследований, которым подвергались большевики. А о том, чтобы изучать дела так называемых националистических партий — украинских, польских или еврейских, историки не смели даже заикнуться. Кроме того, кто в те годы интересовался своей родословной? Того и гляди выплывет, что ты происходишь не из рабочих, как указал в анкете, а, к примеру, из семьи владельца свечного заводика.

Сегодня посетителей интересуют главным образом не материалы советских лет, а громадное наследие дореволюционной истории. Чего стоит одна так называемая Румянцевская опись, в которой дом за домом, двор за двором учтены все населенные пункты Левобережной Украины. Это же сущий клад для того, кто решил отыскать свои казацкие корни или, скажем, подтвердить дворянское происхождение. Таких честолюбцев в бывшей стране рабочих и крестьян, как ни удивительно, оказалось более чем достаточно. Архиву тесно: и от документов, и от посетителей. Но в хранилищах идеальный порядок. Здесь просторно, чисто и тихо. Даже не верится, что на этих аккуратных стеллажах — сама история нашей страны, с ее бурями и потрясениями…

— Казалось бы, условия идеальные, а людям находиться здесь вредно, — голос директора архива вернул меня к действительности. — В 60-е годы панацеей от всяких вредителей у нас считался дуст. Документы пересыпали, не жалея ни порошка, ни себя. Средство оказалось очень стойким, но еще более вредным. С ДДТ стали бороться во всем мире. У нас спохватились, как всегда, поздно. Надо было что-то предпринимать. Мы начали (опять же собственными силами) обеспыливать архивные документы, убирать остатки злосчастного порошка. Однако четыре года назад представители санэпидслужбы определили, что в хранилищах архива количество ядовитого вещества превышает нормативы в 47—50 раз. По правилам, столь зараженные документы должны быть уничтожены. А мы, обезвреживая их, убираем эту гадость, можно сказать, вручную. Выходит, трудимся на вредном производстве, — резюмирует Ольга Владимировна. — И что вы думаете, прибавка за это — 4—8 процентов ставки: три-четыре бутылки молока в месяц — и баста. Разве о такой «пыли веков» писал Пушкин? Да его летописец не выдержал бы в наших условиях и нескольких месяцев, — смеется моя собеседница.

Ольга Музычук побывала в архивах многих стран мира и считает, что аналогичные учреждения Украины уступают им только в части материального обеспечения. Подходы к хранению и описанию документов, научной работе, подготовка архивистов у нас на столь же высоком уровне, как на Западе, утверждает она. В украинских архивах хорошо налажен учет и контроль. Когда несколько лет назад один из сотрудников ЦГИАК похитил из фонда М.Грушевского несколько ценных автографов, надеясь продать их за границей, пропажу быстро обнаружили его же коллеги. Архивисты обратились в милицию, и похищенные документы вскоре вернулись на прежнее место.

За рубежом намного лучше, чем у нас, поставлено реставрационное дело. В развитых странах работают специальные фабрики, выпускающие реставрационные машины, бумагу, пленки, особую пасту для восстановления и хранения сургучных печатей. Посетитель архива «в живую» документ может даже не видеть. Все необходимое выводится на экран дисплея. У нас, к сожалению, до этого еще не дошли. «Дай-то Бог компьютеризировать хотя бы группу описания, — говорит Ольга Музычук. — Но хочется верить, что и на нашей улице будет праздник».

Осенью прошлого года в Киеве две недели работал ведущий сотрудник Национального архива Великобритании, представлявший в Украине службу британских внешних экспертов. Его отзыв о работе Центрального государственного исторического архива Украины в Киеве был очень благожелательным. Чтобы выйти на мировой уровень, этому учреждению необходима серьезная материальная поддержка, подвел итог британский специалист. Право же, с ним трудно не согласиться.