ГОВОРИТЬ, МОЛЧАТЬ И ГОВОРИТЬ ВНОВЬ

Львовское издательство «Кальварія» выпустило в свет самый полный на сегодняшний день сборник произведений Грицька Чубая.

Грицька Чубая никогда не канонизируют. Не только потому, что в галерее его увенчанных и, к сожалению, зачастую закаменевших, современников уже давно стало тесновато. И не потому, что, мол, канонизируют идеологически заангажированных (это далеко не всегда так), - Чубая нельзя назвать совсем уж аполитичным, иначе он не имел бы столько неприятностей с вездесущими органами. Очень точное определение (не мое) - эстетическое неприятие системы.

Для львовян Чубай - значительно больше, чем просто талантливый поэт. Нюх на новое и интересное в литературе и музыке, дар быть центром, легендарные встречи в его доме на Погулянке - все это не только сделало его культовой личностью львовского, если угодно андеграунда, а точнее все-таки - артистической оппозиции 70-х годов. Влияние Чубая оказалось настолько сильным, что не только его поэзия, но и сам образ были трепещуще близкими для значительно младшего поколения. А что касается ближайших друзей, то они как раз сделали, можно, не кривя душой, сказать, подарок всем тем, кому дорого творчество Чубая. Воспоминания Юрия Коха, Володимира Кауфмана, Виктора Морозова, Миколы Рябчука, Володимира Яворского, Юрия Брилинского, Галины Чубай, включенные в «Плач Єремії», - удивительное, очень теплое, почти по-домашнему интимное, подкупающее своей раскованностью, приглашение в довольно-таки узкий круг молодых (вечно молодых!) и дерзких украинских литераторов, художников, музыкантов. И заметьте, без тени снобизма, что редко в таких случаях.

Он появился во Львове в 1969 году, с «волчьим билетом» Киевского университета. В Киеве Чубай был настолько «невоздержан на язык» - посмел выступить с довольно резкими замечаниями возле памятника Шевченко, - что даже не успел воспользоваться льготами на сдачу вступительных экзаменов. С тех пор «всевидящее око» никогда не упускало его из сферы внимания.

Поэма «Вертеп», которую он читал для студентов Львовского университета, быстро сделала его известным. К сожалению, не только среди прогрессивной молодежи, но и среди тех, кто за оной молодежью старательно присматривал. Тем не менее наследие, под этим патетическим словом следует понимать не только поэзию, переводы с испанского, словацкого, польского, русского, но и коллекции мировых литературных и музыкальных новинок, коллекции впечатлений, которыми он всегда с радостью делился со своим кругом, - свидетельствует о каком-то сверхчеловеческом даре максимально использовать этот минимум внешней свободы. Не говоря уж о свободе внутренней.

Он - один из тех, кто оставил нам благороднейшее в мире гурманство - гурманство поэтическое. В конце концов сладость бытия, как бы мы это не скрывали под интеллектуальными масками, - первейший наш критерий, когда речь идет о литературе. Возможно, именно поэтому такими важными оказываются все остальные проявления этой способности быть счастливыми, именно поэтому такой важной для нас есть Личность. И, верю, в глубине души - даже для тех, кто придерживается современных, абстрагирующихся от автора методов литературной критики. Каким-то очень важным кажется то, что, как говорят, он умел передразнивать Леонида Брежнева и Святослава Максимчука, любил розыгрыши и домашние концерты с эффектами сливного бачка в туалете, делился с друзьями книгами и вином.

Кроме изощренного кайфа, кроме этой сладости бытия, есть еще и боль, которая мало кого из талантливых людей обошла. В 1972 году, после выхода самиздатского альманаха «Скриня», Чубая арестовали. Впрочем, в скором времени отпустили. Этого было достаточно, чтобы злые языки обвинили его в сотрудничестве с КГБ. Клеймо это въелось глубже после процесса над супругами Калинцами. А какой благородный повод, чтоб прервать неблагонадежное знакомство, переходить на другую сторону улицы! Потом был Московский литературный институт (заочное отделение) и тщетные попытки вернуть себе юношескую беззаботность и в данном случае действительно нестерпимую легкость бытия. В 1982 году Грицько Чубай скончался от тяжелой болезни почек.

Первая, и до сей поры единственная, книга Чубая «Говорити, мовчати і говорити знову» вышла в 1990 году в киевском издательстве «Молодь». Время от времени его поэзия появлялась в антологиях современной украинской поэзии. Значительно более широкому кругу она известна благодаря сыну поэта - Чубай-младший с семнадцати лет на сцене (если точнее, сначала это была сцена известного театра «Не журись!»). Сегодня Тарас Чубай и его «Плач Єремії» несомненно одно из интереснейших и глубочайших явлений отечественной рок-музыки.

Кстати, Тарас Чубай исполнял песни на поэзию отца и в сопровождении симфонического оркестра. Было это 8 января 1999 года во Львовской опере. И кстати была эта акция «Ave Maria», в которой принимали участие Ерик Салим-Меруерт (Курмангалиев), «Піккардійська терція», хор «Євшан» и много других артистов оперы и балета (эклектичная, но очень искренняя постановка Сергея Проскурни), попыткой привлечь внимание денежного люда к выпуску книги. В фойе эти самые денежные могли совершить филантропический акт - приобрести сигнальные экземпляры «Плачу Єремії». Судя по всему, филантропия теперь не в моде, особенно когда не дает существенных рекламных или политических дивидендов. На призыв помочь в выпуске книги откликнулись только Фонд «Відродження» и Ассоциация сотрудников независимых журналов. Продюсер - творческое объединение «Дзига», оно же было продюсером нашумевшего в прошлом сезоне Международного арт-проекта «Ґранди мистецтва», в рамках которого проходила упомянутая акция «Ave Maria». Кроме «Дзиги» и «Кальварії», мы обязаны появлению на свет этого роскошного издания Ассоциации украинских писателей и лично его президенту, составителю сборника - Юрию Покальчуку.

А тогда аплодисменты до предела набитого зала оперы были адресованы не столько скандальной московской звезде Курмангалиеву, чудесной певице Лесе Ленишин, актеру Олегу Стефану - да простят эти бесконечно талантливые люди, - сколько детям Чубая, Соломии и Тарасу, супруге Грицька Галине - энергичной, мужественной, очень красивой женщине, бережно сохранившие архив, который собственно и стал книгой «Плач Єремії». И не потому, что это был вечер, посвященный 50-летию со дня рождения поэта, не потому, что это был «львовский междусобойчик», где свои отдают почести своим. Наверное, это была просто попытка как-то искупить общую вину... Хоть слишком много, и как часто неискренне, били мы покаянно себя в грудь, но - честное слово! - есть в мире справедливость, и есть люди, которым еще не отшибло память и совесть.

Его никогда не канонизируют. Не знаю, вряд ли его поэзия войдет в школьную программу. Если честно, очень не хочется. Не только потому, что преподносят украинскую литературу у нас, мягко говоря, неадекватно, напрочь отбивая охоту у большинства выпускников еще раз взять в руки книгу Стефаника или Хвыльового. Просто Чубай обязательно - обязательно! - должен быть ни с кем не разделенным юношеским откровением, студенческим гуру, верным товарищем и вечным спутником шумных, несколько декадентских, похождений и терпких интеллектуальных открытий.